Третий источник - Дмитрий Кравцов

— Пошли, Серега.

Назад они возвращались той же дорогой — Толяныч хотел еще зайти в церковь, поставить свечку. Тут-то и заступили им дорогу четверо немытых, но здоровых мужиков. Исходящее от них амбре чуть не отбило у Толяныча всякую охоту и возможность обонять вообще. Один держал в руках лопату с блестящим от частого употребления штыком, у другого имелся в наличии прут из могильной ограды в виде копья, остальные держали на виду ножи довольно внушительного размера.

Толяныч огляделся — никого из посетителей и рабочих поблизости не наблюдается, зато со стороны бомжатного городка пялится не одна пара глаз. Потер ладони — шчих-шчих — и ворохнулась внутри загнанная в глубь до поры до времени злоба, словно в душе оплавился какой-то предохранитель. Таких вспышек Толяныч всегда боялся, злоба была холодна и очень-очень расчетлива, и двигался в таких ситуациях он очень быстро, так, что частенько мысль не поспевала за мышечными реакциями.

— Бабки, резче! — Просипел детина с лопатой. — И шмотки. Уроды долбанные. А то здесь и закопаем.

Про наган Толяныч даже не вспомнил. Рванул из рукава Мышонка.

«Ссышь, когда страшно?…» — мелькнуло в мозгу.

На Мышонка, приплясывающего в руке, никто не обратил ни малейшего внимания. Толяныч оценил ситуацию и подумал, что выстоять против четверых на таком маленьком пятачке будет трудновато, если не сказать большего, и подумал, вернее вспомнил… О Матрене! Девочка в машине, как же она?!! И ярость окончательно залила голову. Сейчас он готов был убивать, как тогда в Сарашагане — после накачек и анти-страха.

Бродяги стояли полукругом, и Толяныч уже собрался, было, прыгнуть, выбрав целью крайнего с пикой, но Крот-то соображалки не утратил. Вытянул, словно фокусник, из-за пазухи свой крупнокалиберный Стечкин и нехорошо улыбнулся:

— Закрой помойку, сука. Всем козлам вонючим лечь. Я в воздух не стреляю! — Они поверили и улеглись. Такого оборота бомжи не ожидали. — Для непонятливых объясню: вы или козлы вонючие, или покойники.

И все это говорилось спокойным, даже доброжелательным тоном…

— Кто дернется — стреляю! — Толяныч опамятовался и рванул наган из-под куртки. Крот с подозрительным интересом разглядывал бродяг. Теперь уже он, кажется, пробовал их на зуб.

— Ну и несет же от вас, козлы вонючие!!! — Видно, Сереге тоже надо было разрядиться, и он принялся обкладывать их со вкусом подобранными матюками.

Толяныч чувствовал, как сдавило голову горячими тисками. Собралось прямо где-то под кожей все происшедшее за эти два дня, словно нагноение, готовое прорваться вот-вот. Один из «козлов» дернулся, и Толяныч рефлекторно нажал на курок — КРАК! — старый туберкулезник не подвел, у бомжа выплеснулся фонтанчик крови из ноги чуть выше колена. Тот заорал. Остальные аж зарылись носами в землю.

Толяныча слегка поотпустило:

— Вам же сказано, не дергаться!!! Козлы! Лежите пять минут. Если кто встанет раньше — закопаем всех! Пошли, братан.

— Может все же пристрелим — на хрена таким жить?

— Пошли, говорю!!! — Толяныч повысил голос, чувствуя, что может и сорваться и запросто перебить весь здешний бомжатник. Нагноение понемногу рассасывалось, словно одной пули оказалось достаточно. — Пошли отсюда.

В церковь они заходить уже не стали, а сразу пошли к «Копейке». Что в Москве церквей мало?

Больше приключений не случилось. Разве что заскочили в маркет, где Толяныч разорился на покетбук и простейшие аксессуары — полученный от Лешего софт требовал материального подтверждения. Только уже заворачивая во двор, Крот наконец соизволил спросить:

— Ну, и что ты Фант надумал?

— Ага… Еще пять минут… — Он ожидал, что после кладбища возникнет потребность обнулиться. Но не дождался и не знал — как к этому отнестись.

Наконец Жигуленок подкатил к подъезду, Толяныч, мрачно выпустил последнюю струйку дыма в окошко. Так он пытался оттянуть время, продумывая дальнейшие действия. Ничего путного в голову не шло за исключением все того же серегиного предложения.

— Параминово и Танюха… Заманчиво, и даже очень заманчиво… Как ты смотришь, Матрешка, на природу?

Но Матрена — дитя урбанизации — лишь зевала и жмурила свои янтарные глаза. Так что ответа он не находил, и сам не понимал, зачем собственно, надо искать этот самый ответ, когда вот он, родимый, под самым носом, паскуда. И все же оттягивал и оттягивал решение. Может быть потому, что события готовы вновь подхватить и потянуть за собой, а ему это уже не понравилось. Ну вроде бы все — квартирку сожгли, отморозкам нос утерли, даже эту сушеную погань, и ту схоронили почти как положено. Ан нет — все, да не все. Расслабиться так и не удалось. Витает этакое что-то неопределимое, кружит, кружит, а в руки не дается. И мысли Толяныча вот так же ходили кругами, и трудно сказать, что бы он ответил Сереге, да тут уже Крот нажал на тормоз прямо у самого подъезда, а Толяныч открыл, было, рот, глянул по сторонам и так ничего и не сказал.

Как известно, жизнь играет человеком, а человек играет на трубе — у подъезда на лавочке развалилась Ольга собственной персоной!!! Такая же миниатюрная, но очень томная, не иначе, как от жаркого солнца. Она не спеша потягивала пиво.

ПУУХХ! Хлопнуло запланированное шампанское, мысленно уже припасенное Толянычем отпраздновать победу, хлопнуло и промыло все извилины не хуже рекламного моющего средства.

— Фишка тебе так и прет, мерзавец! — Кротельник подмигнул и ткнул его кулаком в плечо. Реакция Толяныча была адекватна. Он протянул Сереге ключи от квартиры:

— Это тебе. Забирай свои шмотки, да смотри там поосторожней. Может, нас уже ждут… — Сказал и поежился, но шампанское, оно шампанское и есть. Игристое.

— Не учи дедушку кашлять. — Крот в ответ протянул две связки ключей. А это тебе. Это от дома, а это от машины. От ментов, если что, думаю, откупишься. Я приеду в четверг вечером. Девку можешь взять с собой. Связь держим через токин, у нас там в Михнево недавно новый ретранслятор поставили. Все, я пошел!

Крот выскочил из машины и, мимоходом чмокнув Ольгу в щеку, скрылся в подъезде. Толяныч переложил наган в бардачок, одернул куртку, вырулил как нельзя более вальяжно, словно за спиной его стоял по меньшей мере шестиосный внедорожник. Ощущение полной нереальности происходящего поднимало такой кураж в душе, что…

Что?..

«Чуешь в себе силу невиданную? Так бери доску-сороковку и…» — мысль вышла прям по старому анекдоту.

— Милая девушка… — Начал он и взял Ольгу за руку. — Что это вы пьете?

— А что?

— Сегодня в программе у нас шампанское и омары! — Толяныч забрал у нее бутылку и отшвырнул в кусты. — Карета подана…