Карманный атлас женщин - Сильвия Хутник

Труд человеческий, боже мой. Соль земли этой страны. Ведь все это построили здесь люди, украсили, начистили, обтесали. Если бы таких панов Марианов было больше, то и страна бы у нас была экономически сильной. Взять, к примеру, Японию. Они без роботов никуда, даже дети уроков не учат, потыкают в кнопочки на этих роботах — и готово. А это непорядок, так быть не должно. Надо потрудиться, попотеть, мозоли себе в честном труде набить. Знать, чувствовать, физически ощущать, что ты существуешь, что ты живешь и Богу в делах Его помогаешь. Труд лежит в основе любого дела, рукоделие это или простое каждодневное разглаживание скатерти на столе.

У пана Мариана всегда был идеальный порядок. В стенном шкафу был у него специальный мини-пылесос — лучшее средство в борьбе даже с самыми малыми крошками. Пан Мариан ходил по квартире и пристально разглядывал каждый угол, и как только чего заметит, так сразу к шкафу за Электролюксом: раз, два — и грязи нету. Нет, такого мужика просто не может быть, это фотомонтаж какой-то, подделка. Или снаружи он как мужчина, а внутри — бабье сердце.

И ум еще, не забывайте. А уж какой он впечатлительный. Было раз дело, проходил он мимо остановки и под навесом заметил больного голубя. Сидела птичка и носиком перышки себе в крылышке поправляла. А крылышко-то покалеченное, волочится чуть сзади. Грустно так смотрит глазенками своими и только грууу-груу. Взял пан Мариан клетчатый носовой платок, завернул голубка и принес домой. Выстлал ватой коробку от мокасин и посадил туда голубя. «Лежи, малыш, отдыхай». А утром к ветеринару, а тот: «Что вы мне тут заразу несете, всю срань со двора тащат. Если бы я стал лечить всех этих летающих крыс, ни на что другое времени не осталось бы, забирайте отсюда эту тварь, быстро». О, как же он так мог, и это врач называется, вы только подумайте. Ладно, сам тебя вылечу, дам тебе водички в пробке от бутылки, дам тебе крошек от булки, постарайся, и сил прибавится, и скоро выздоровеешь. Назову тебя Серко, потому что ты серенький такой. Тепло тебе будет под лампой у кровати, я тебя туда отнесу.

Вот какой был наш пан Мариан, а кто скажет, что пидор, тот от меня схлопочет.

Панипаны не смотрят, кто в чем ходит — в брюках или в юбке. Они всегда готовы помочь страдающим, подать пресловутый стакан воды. Когда пани Мария Вахельберская болела, пан Мариан то и дело летал наверх-вниз, помогал чем мог. Пролежни гноящиеся промывал, лекарства покупал и еду готовил. Ни дать ни взять прирожденный медбрат, не человек — золото.

Вечерами, после вышивания или шитья, он предавался мечтаниям. Музыка в углу ля-ля-ля, а пан Мариан, точно танцующая на балу Прекрасная Королева, перебирает ножками, кружится. Мазурка до-диез минор вступала в решающую фазу, а тут каскад мыслей, пируэтов, переживаний. Как хорошо, что всегда можно закрыть глаза, жить так под прикрытыми веками и мечтать, переноситься в бездонные пучины фантазии. Дивная мысль и прекрасная. А вот мы ее в тетрадочку.

Уж не пишет ли пан Мариан стихи? Это было бы доказательством.

Да нет же, наверняка нет, уже ведь говорилось, что ничего такого. Самая обычная тетрадочка лежит всегда под телепрограммой рядом с креслом и служит для записывания разных разностей. Если, например, в утренних передачах какие-нибудь звезды что-нибудь готовят, всегда интересный кулинарный рецепт дадут, можно сразу записать. Или какой-нибудь политик скажет что-нибудь интересное, необычное, тоже можно занести (но уже другим цветом, чтобы четко разграничить, где что). В общем, это невредно, да и с поэзией мало общего. Может, несколько стихов там и найдется, скорее размышлений, которые к человеку прибьются, неизвестно откуда и когда. Правда, чаще всего во время уборки, точно. Тогда он тоже что-то там нацарапает на листочке, но это так, больше для памяти, а не для романтического возбуждения.

Впрочем, в свое время эти записки стали источником его проблем. В армии сослуживцы открыли такую тетрадочку пана Мариана и посмеялись. Что, дескать, несерьезно это, не для парней. Даже что-то там говорили при посторонних, приставали. В тетрадке были цитаты из Библии, несколько мыслей общего порядка. Одна из них особенно не понравилась ребятам: «Уважай жизнь свою, мать свою, сама себя. Будь осторожна с мужчинами, они врут прямо в глаза, они неверны, подлы, и нас, женщин, унижают». И подпись: «Марианна Павликовская».

То есть вроде как бы Мариан, только в женском роде.

Как-то раз вечером, после окончания занятий по строевой подготовке, собрались ребята на учебном плацу и позвали пана Мариана, типа на разговор. А он всегда был легковерный, открытый людям, душа нараспашку. Пошел он туда, а эти говнюки так его исколошматили, так ботинками своими испинали, что в позвоночнике что-то повредили. И кричали, что это за его записи, за эти стишки, как из девчачьего альбома, что, дескать, он такой, сякой, немазаный, звание мужчины порочит. Что он педераст, гомик. И не верили, когда пан Мариан стонал под ботинком и божился, клялся, что он такой же, как и все. Ни один ему не поверил. Потом отвезли его, переломанного, в госпиталь, комиссовали, сделали соответствующую запись, что нетрудоспособный, и назначили пенсию. Так что сиди себе тихо и не хвались вокруг, что это тебе военные сделали. Получаете пожизненную помощь за больной позвоночник — и порядок. В санатории удивлялись, это как же надо упасть с велосипеда, чтобы так повредить себе позвонки. Посмотри, как бывает: упадет человек неудачно, обо что-нибудь долбанется, а потом калека до конца жизни. Вот она, судьба-индейка.

Если не считать отмеченного инцидента, больше к пану Мариану никто никаких претензий не предъявлял, и все его уважали.

Отходил он ко сну всегда в двадцать три ноль-ноль. Даже если по телевизору шел очень интересный фильм, он был в состоянии выключить телевизор, забыть о фильме и разобрать постель. Где вы такой дисциплине научились? Никак в армии?

— В общем, нет… хотя, в сущности, практически да: мой отец такую муштру в доме завел. Все должно было быть как по часам. И от меня, мальчонки, требовалось быть сильным. Сколько себя помню. Уметь говорить «нет» своим слабостям, противостоять им и уничтожить их в зародыше.

Отец так бил Мариана, что у того до сих пор на спине видны следы, такие язвины, которым времени не хватило затянуться. Один раз даже мать с ним в травмпункт поехала, потому что кровь хлестала, точно из ран Спасителя. И никак не останавливалась, из незарастающих язв кровь с гноем сочилась. Вот она и повезла парня в травмпункт, а ему было всего тринадцать лет, совсем малец. Врач как увидел, за голову схватился и говорит: было бы можно, он ему всю спину и ампутировал бы, потому что это все одна большая рана. И что если, не ровен час, заражение, то все, конец. Что-то ему там позашивали, продезинфицировали, но домой не отпустили, только через несколько дней мать приехала его забрать. Тогда врач отвел ее в кабинет и сказал: «Пани Павликовская, если у вас муж руки распускает, может, мы в милицию сообщим, не то он парня когда-нибудь совсем прибьет. Вот когда будет настоящая трагедия». А мать ему, дескать, нет, это один только раз так было и то случайно, потому что отца рассердил, сказал, что на механика не пойдет, а пойдет на какого-то кондитера, как баба… вот отец и взял ремень, но это, господин доктор, честное слово, только раз он наорал на парня и всыпал хорошенько.

Доктор смерил ее пристальным взглядом и ничего не сказал. Потому как ясно было, что такое происходило не раз и не два, а так долго, пока у мальчишки все эти следы от ударов не срослись в одну большую рану.

В доме с тех пор стало потише, мать сказала, что больше побоев не допустит, потому что люди начинают судачить и того и гляди участковый пожалует, этого еще ей, женщине культурной, не хватало. Давать пищу для пересудов соседкам, чтобы они головой качали да губами причмокивали. А если Марианек хочет идти на кондитера, так, может, оно и к лучшему: будет хотя бы по праздникам на кухне ей помогать, а коли пойдет по автомобильной части, то вообще ни на что в семье не сгодится; вот, например, «фиат» у них сломался, и ни один механик его поднять не может, куда уж Марианеку.

Марианек пошел на кондитера, на повара, как говорили тетки. Отец не дождался получения сыном диплома, умер, инфаркт. Не выдержал с этим парнем, потому что был этот парень невесть что, какое-то Homo Incognito. Гомо Непой мичто. Учился хорошо, заботился о доме, о матери, но совершенно не мужик. Нет чтобы выпить, побуянить, пожить себе в радость. А этот — ну чисто баба. Подделка какая-то. Что может сделать отец с таким сыном, а ничего не может, вот он тогда взял и умер.

Матери одной было трудно, поэтому сыну приходилось работать по вечерам в заведении, которое шефствовало над их училищем. И где: на самом на «Веделе»! Лакомства приносил матери, горькую жизнь подслащивал. Все постепенно стало налаживаться. Но через год после получения диплома, когда он уже вышел на широкую дорогу жизни и зарплату домой стал приносить, умирает мама. Открылась недолеченная в свое время язва, здоровье у женщины оказалось совсем запущенное; врачи ее разрезали на операционном столе, а там уже все залито, все внутренности. Так и не спасли, да и нечего уже было спасать.