Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917 - Альберт Каганович

В марте 1891 года вышел императорский указ о разрешении евреям из стран, в которых имелись русские консульства или дипломатические агентства, приезжать в Россию по национальным паспортам с консульскими визами. Евреи из прочих стран должны были по-прежнему добиваться разрешения Министерства внутренних дел. Так как в Бухаре в то время уже действовало дипломатическое агентство, евреи эмирата получили право на льготный въезд в Россию. Им даже разрешалось приезжать в Закаспийскую область, Туркестанский и Оренбургский края без консульских виз. В этом случае для въезда во внутренние российские губернии они должны были получать разрешение министра внутренних дел через губернатора соответствующей области. Для торговли же во внутренних губерниях бухарские евреи этой категории должны были получать шестимесячные разрешения Министерств финансов, внутренних и иностранных дел[396].

Также, в отличие от своих собратьев, обладавших туземным статусом, бухарскоподданные евреи оказались по новому законодательству лишены прежних прав производить и продавать алкогольные напитки в российских пределах. Но и туземным евреям неоднократно приходилось отстаивать эти права, предоставленные им во времена Кауфмана.

2. Права бухарских евреев на производство и продажу алкогольных напитков

Бухарские евреи издавна занимались производством алкогольных напитков. Об этом их занятии до русского завоевания сообщали многие путешественники, посещавшие Среднюю Азию: Тимофей Бурнашев, Василий Будрин, Эдвард Эверсман, Николай Ханыков, Николай Игнатьев, Джозеф Вольф, Василий Радлов и др.[397] Некоторым качество их алкогольных напитков нравилось[398], а некоторым – напротив[399].

Запрещенные исламом к употреблению, алкогольные напитки тайно покупались у евреев мусульманами. Очевидно, эта продажа приносила значительные доходы, потому что бухарские евреи продолжали заниматься ею, невзирая на жесткие наказания, которым подвергались в случае поимки[400]. Временами евреям запрещалась продажа алкогольных напитков кому бы то ни было. Когда в 1820 году властям стало известно, что один бухарский еврей продал водку прибывшим христианам-казакам из экспедиции Негри, он был наказан шестьюдесятью ударами плетью и большим штрафом – в 150 тилля[401]. Сообщая об этом, Мейендорф добавляет, что семьдесят пять ударов плетью были равнозначны смертному приговору.

После распространения русского протектората на среднеазиатские ханства положение изменилось мало. Но в 1889 году по инициативе Чарыкова русская центральная администрация, опасаясь вызвать недовольство исламского духовенства, издала указ, запрещавший туземцам, как бухарским евреям, так и мусульманам, продавать крепкие напитки мусульманам в русских поселениях на территории эмирата[402]. Указ был направлен против бухарских евреев, так как они были единственными туземцами, занимавшимися производством и продажей таких напитков. В результате торговавшие алкогольными напитками христиане получили на эту торговлю монополию, что, по-видимому, не было целью указа.

На остальной территории эмирата у бухарских евреев к началу XX века имелись заводики по производству алкогольных напитков в городах Бухаре, Гиссаре, Карши, Кермине, Шахрисябзе, Ширабаде, а также в кишлаке Дюшамбе (ныне – город Душанбе, столица Таджикистана)[403]. Разрешения на такое производство давались бухарским евреям за плату мусульманскими властями.

Что касается Туркестана, то здесь – в результате открытия в крае винокуренных заводов русскими купцами и ввоза винно-водочной продукции из Европейской России – большинство бухарско-еврейских производителей были вынуждены закрыть свои производства[404]. Лишь некоторые из них открыли новые или модернизировали старые винокуренные заводы, переняв русскую технологию производства алкогольных напитков. Первым из таких предпринимателей был уже известный нам Пинхас Абдурахманов (см. примечания к третьему разделу первой главы). В Ташкенте до русского завоевания ему принадлежали два маленьких винокуренных завода, а в 1868 году он открыл третий завод – уже в русской части города. Этот последний завод был крупнее и отличался более высокой технологией приготовления напитков. Оборудование для него Абдурахманов купил сам, в Москве[405]. К середине 1870-х годов этот завод был самым мелким из пяти винокуренных заводов, действовавших в городе.

В 1874 году по инициативе министра внутренних дел Александра Тимашева был принят закон, по которому евреям вне черты оседлости запрещалась питейная торговля[406]. Руководствуясь им, департамент неокладных сборов (орган Министерства финансов по управлению косвенными налогами – акцизами и канцелярскими сборами) в декабре того же года отказал Абдурахманову в выдаче документов на дальнейшее производство алкогольных напитков и штучную торговлю. Он оказался в трудном положении, так как все средства были вложены в производство. Лишь благодаря вмешательству министра финансов была дана отсрочка. В ноябре 1875 года общее правление Сырдарьинской области на основании того, что Абдурахманов – бухарский еврей, хотя и уже вступивший в русское подданство, согласилось уравнять его в правах на питейную торговлю с туземными евреями[407].

В то время местные власти как раз занимались обсуждением права туземных евреев на питейную торговлю. Обсуждение увенчалось в 1876 году постановлением Кауфмана о предоставлении им прав христианских подданных в отношении винокурения и торговли крепкими напитками[408]. После смерти Кауфмана в 1882 году даже толерантные к евреям генерал-губернаторы не могли противостоять юдофобской внутренней политике центральной администрации в этом вопросе. Большинство же туркестанских администраторов оказывали протекцию русским купцам, которым это производство представлялось наиболее выгодным. Начальник Зеравшанского округа (составившего после административного преобразования основную часть Самаркандской области) писал в 1884 году, что русские купцы занимаются только винокурением, пивоварением и виноделием[409].

В конце мая 1882 года на должность генерал-губернатора был назначен уже встречавшийся нам в этой книге Михаил Черняев (занимал должность до 1884 года). Своим назначением он был обязан панславянским консервативным кругам, желавшим очистить от милютинской либеральной креатуры не только само Военное министерство, но и подчиненные ему ведомства. Черняев, ненавидевший «западников» Милютина и его соратника Кауфмана, искоренял в Туркестане все, что было так или иначе связано с именем последнего. В историю края он вошел как своенравный администратор, закрывший Ташкентскую библиотеку, сельскохозяйственные опытные питомники и селекционные теплицы[410]. Централист в среднеазиатском проекте, Черняев предлагал захватить весь Бухарский эмират. Все же Петербург решил повременить с этим захватом[411].

На церемонии по случаю первого приезда Черняева в край бухарские евреи постарались его задобрить. Они преподнесли ему богато вытканный узорами шелковый ковер. Вероятно, это был самый дорогой подарок, полученный им в ходе данной церемонии[412] (во время таких встреч по туркестанской традиции новых генерал-губернаторов приветствовали по очереди разные депутации от этнических и общественных групп). Но вряд ли этот подарок оказал воздействие на отношение нового генерал-губернатора к бухарским евреям, в которых Черняев, как и в середине 1860-х годов, мог видеть полезную для колонизации часть населения. На фоне нового подхода к бухарским евреям со стороны Военного министерства некоторые направленные против них черняевские ограничительные меры можно назвать скорее умеренными.

С начала 1883 года к бухарским евреям начали применять общее постановление Комитета министров от 3 мая 1882 года, согласно которому торговля алкогольными напитками разрешалась евреям лишь в собственных домах, расположенных на собственной земле и приобретенных до издания этого постановления. Рафаил Ильясов и Амин (Беньямин) Абрамов, имевшие в то время по одному винно-водочному заводу в наемных помещениях туземной части Самарканда, в результате применения к ним этого положения лишились возможности продолжать свое производство. Ссылаясь на решение Кауфмана, они попросили позволить им осуществлять продажу вина в наемных домах. Но Черняев отказал просителям, одновременно запретив выдавать всем туземным евреям патенты на винокурение до предъявления ими купчих крепостей на дома под магазины[413].

Оба предпринимателя были вынуждены срочно приобрести помещения, а Абрамов в августе 1883 года захотел также открыть и ренсковый (винный) погреб в Катта-Кургане, в заранее купленном для этой цели доме. Не обращая внимания на указанные приобретения, Черняев собирался подтвердить запрещение, так как в постановлении разрешение обуславливалось владением этой недвижимостью до мая 1882 года. Лишь благодаря заступничеству начальника Зеравшанского округа Иванова, заявившего, что новое сенатское разъяснение от 22 декабря 1882 года позволяет евреям продавать вина в своих домах, Ильясову и Абрамову было разрешено возобновить продажу вина в крае. При этом, несмотря на то что сенатское разъяснение не содержало исключений для евреев вне черты оседлости, Черняев придерживался более жесткой линии в отношении ашкеназских евреев. Когда через неделю после указанного разрешения, в ноябре 1883 года, соответствующую просьбу подал домовладелец отставной унтер-офицер Ицхак Капелюш, Черняев отказал ему на основании кауфманского циркуляра 1876 года, разрешавшего винокурение только туземным евреям[414].