А еще был случай… Записки репортера - Илья Борисович Гейман

классе я был самым молодым. Вокруг меня сидели здоровенные дядьки. Были даже седые. Все они прошли войну, а трое моих одноклассников-летчиков войну и не заканчивали. Они вдруг исчезали и мы знали секрет: началась их смена. Они улетали в Корею. Затем их вахта заканчивалась и они возвращались в класс, списывали пропущенное и начинали вместе со всеми вести себя, как мальчишки-школьники.

Однажды мы возвращались с занятий. Был поздний вечер. Темно, скучно и муторно на душе.

– Разгуляться бы сейчас. – тоскливо протянул кто-то из парней.

– Кажется, разгуляемся. Помолчите. Где-то хорошо веселятся. Пошли, посмотрим!

Подошли к дому, откуда доносился веселый шум, песни, смех.

– Может, свадьба?

– Сейчас узнаем.

Подошли к калитке. Во дворе толпились мужчины – явно вышли покурить.

– Будете свидетелями настоящего русского гостеприимства, – сказал наш заводила.

– Эй, мужики, извините! – крикнул он. – Не тут ли живет Алексей Филимонов?

Мужчины во дворе развели руками:

– Не знаем. Мы не местные. В гости пришли. Постойте, узнаем у хозяев.

Ушли в дом и тут же на крыльцо вывалила вся свадьба.

– Кому нужен Филимонов? Да он уже, поди, спит. И зачем вам его искать? Пошли к нам! Погуляем, выпьем, закусим. Ишь, какие справные молодцы! Пошли! Потом найдете своего Филимонова…

Но искать Филимонова нам больше не пришлось.

* * *

Что толку толковать тому, кто бестолков!

Омар Хайям.

В Совгавани был морской порт. Не очень большой.

Однажды в двери его начальника постучали. Надо сказать, это был довольно мрачный человек. Не поднимая головы от стола, он крикнул:

– Входите!

Человек вошел, с порога сказал:

– Здравствуйте, я – Разумный.

– Я тоже не дурак, – ответил начальник, не поднимая головы.

– Извините, я – Разумный.

– Вам же сказали: я тоже не дурак. Что там у вас, говорите быстрее.

– Я и говорю, я – Разумный. Назначен сюда начальником порта.

Хозяин кабинета поднял, наконец, голову от стола:

– Разумный? Да, я же получил телеграмму…

* * *

Я всегда следовал правилу: не беги, если можешь стоять, не стой, если можешь сидеть, не сиди, если можешь лежать.

Уинстон Черчилль.

Незаметно подошло лето. А с ним – одно из преимуществ жизни в этом городе. Советская Гавань приравнивалась к районам Крайнего Севера и одаряла нас разными льготами. Одна из них – два месяца отпуска в году. Люди, как правило, уезжали на это время в европейскую часть страны – где можно погреться на солнце, поесть вдоволь фруктов.

Я же никуда не поехал – некуда и не к кому. Наступила праздность – в школе каникулы, в типографии два ученика подросли, справляются, приятели работают все, как один.

От безделья зашел в горком комсомола – поболтать. Там спрашивают:

– Чего пришел? Делать, что ли, нечего?

– Нечего. Я в отпуске.

– Тогда слушай. На сопке открыли пионерский лагерь. Это завод подводных лодок постарался. Завезли детей, повариху. А начальника лагеря и старшего пионервожатого нет. Не можем найти. А ты не поедешь? Сам говоришь, делать нечего.

– Кем поехать?

– Начальником.

– Нет, я еще не дорос.

– Тогда старшим пионервожатым. А начальника будем искать. Но пока надо поработать за двоих.

Я согласился. Вспомнилось детство. Где-то в первом классе мама отправила меня в лагерь в украинский город Кобеляки под Полтавой. Там был пионерский городок и много всего интересного.

На следующее утро машина отвезла меня на мою новую работу.

Пионерский лагерь был разбит в тайге на очень высокой сопке. Она царила над городом и заливом. Того, что я ожидал, там не было. Ни зданий, ни отрядных спален, никакого городка. Даже забора, и того не было. Просто среди деревьев стояли с полдюжины палаток и навес на палках – столовая. Да дети от детсадовского возраста до выпускного десятого класса.

Вода метрах в ста пятидесяти. И поблизости текла речушка. В арсенале лагеря две мелкокалиберные винтовки. Охранники – дети, которые постарше. Из взрослых – одна повариха. Да иногда приезжал затейник с гармошкой.

Задачка…

Назад не уйдешь – никакого транспорта, а лагерь чуть ли не на половине высоты сопки. Да и как бросишь ребят в лесу?

Собрал старших. Сказал – надо самим налаживать жизнь. Всех детей переписали по отрядам. Из девочек постарше назначили пионервожатых. Определили – дежурить надо круглые сутки. Тайга все-таки. Да и край нафаршированный ИТЛ, как сказал полковник.

– А ружья будут? – подал кто-то голос.

– Будут.

– С пулями?

– С пулями.

Это понравилось.

Пошли на склад – а вдруг что-нибудь найдем интересное. Нашли. Волейбольную сетку с мячами. Флаг. Разные игры типа шахматы и домино.

На душе стало веселее.

Поставили мачту для флага. Натянули сетку. Я снова собрал ребят.

– У меня есть предложение. Сами знаете, любая игра без стимула не очень интересная. Взрослые играют на деньги. Дети на щелчки или на ку-ка-реку. Давайте и мы будем играть в волейбол на интерес. Проигравшая команда приносит бак с водой. После этого игра продолжается. И снова проигравшие идут за водой. Я тоже буду играть. Если моя команда продует, я понесу воду со всеми.

Идея пришлась по вкусу. Поварихе она понравилась еще больше.

Жизнь в лагере налаживалась. Зазвучали песни, смех. Мальчишки смастерили луки и устроили соревнования. Появились рукодельницы…

Вечером – линейка. Спустили флаг. Я сказал, что так будет каждый день. Утром подъем и бегом на речку умываться. Завтрак. Традиционная жизнь пионерского лагеря. А сейчас – спать. Дежурные должны получить оружие для ночной вахты. Всем остальным – по палаткам.

И так день за днем.

Однажды утром я зашел в столовую – ею и был тот навес на палках. За двумя стоящими параллельно длинными столами рассаживались дети. У входа на табуретке уселся незнакомый мужчина с баяном. Я сообразил: видимо, наш затейник.

Он начал что-то играть и тут между столов появилась собачка, встала на задние лапы и застыла в нищенской позе.

Я присмотрелся и узнал старую знакомую. В центре города около стадиона стоял голубой попугай. Но торговал он не спиртом, а пивом. Сходились к нему окрестные фронтовики, разговаривали о первом украинском или втором прибалтийском фронтах, хвалили или ругали своих генералов, судили и рядили обо всем, что им пришлось пережить на войне. И запивали, естественно, пивцом с вяленой рыбой.

Сюда, в эту компанию, каждый день приходила небольшая собака. Судя по ней, была она не бездомная, ухоженая, чистая. Без всякой команды садилась дворняжка на задние лапы, свешивала передние на свой живот и стояла так сколько угодно времени.

Выпивохи умилялись, бросали ей свою закуску. Собака пристойно съедала