Страсть и судьба - Юджиния Райли

Сара нахмурилась.

— Значит у Дэмьена просто нет нужды заниматься плантацией?

— Никакой. До последнего времени он просто сидел у себя в кабинете и бесконечно писал воспоминания о Винси.

— Он их вам показывал?

Олимпия решительно покачала головой.

— Никогда.

— И сколько лет это продолжается?

— Как я уже сказала, с тех пор, как кончилась война, с 65-го года, шесть лет.

Значит, сейчас 1871 год, удивилась Сара. Осень 1871-го года.

ГЛАВА 8

В этот день за работой Сара размышляла о разговоре с Олимпией. Она думала о несчастьях, преследующих семью Фонтэнов в течение многих лет.

Неудивительно, что Дэмьен превратился в затворника. Ей казалось, что она страдает из-за гибели Брайана — и она, разумеется, действительно глубоко страдала. Но потерять всю семью — родителей, сестер, любимого брата, не говоря уже о жене и ребенке! Это выходило за пределы понимания. Значит, она даже еще не начала узнавать всей глубины мучений Дэмьена, но все-таки доставила ему минутную радость, восстановив портрет Винси. Сара почувствовала себя счастливой, из глаз хлынули слезы. Ей хотелось узнать Дэмьена ближе, у них ведь так много общего; они могут исцелить друг друга.

Уж не за этим ли переместили ее сюда? Уж не страдания ли свели их во времени? Эта мысль была подобна откровению; рука ее задрожала, и работу пришлось прервать.

В этот день Сара закончила реставрацию автопортрета. Отступив от мольберта, она критически осмотрела картину и осталась довольна. Ее мазки полностью копировали мазки Винси; его боль, его талант — все было в этих мазках. Теперь сырые места должны просохнуть; тогда через несколько недель, если она еще будет здесь, она заново покроет всю поверхность картины легким слоем лака.

Сара все еще восхищалась своей работой, когда в салон вошел Дэмьен. Каким-то образом она почувствовала его приближение еще до того, как услышала скрип половиц. Она повернулась к нему, улыбаясь и сияя, словно купаясь в волнах удовлетворения собственной работой. Он встал рядом с ней, и сердце ее забилось быстрее — так он был хорош в черном костюме и белой плоеной рубашке, с глазами, заблестевшими при взгляде на нее.

— Добрый день, Сара, — сказал Дэмьен.

— Добрый день, Дэмьен, — прошептала она.

Как странно, что между ними уже появилась близость, что они так быстро покончили с формальностями и стали называть друг друга по имени.

Он подошел ближе, внимательно глядя на портрет. Красивый рот его дрогнул.

— Вы все сделали превосходно, — сказал он прерывающимся голосом.

— Спасибо. Признаюсь, я и сама довольна.

Он оглядел комнату.

— Мне не терпится увидеть, как вы восстановите другие картины.

— Надеюсь, они получатся не хуже.

— Я в этом уверен, — сказал он с доброй улыбкой. — Вы талантливый человек, Сара.

— Еще раз спасибо.

— Ну что же, тогда… — он медленно повернулся, собираясь уходить.

— Дэмьен! — позвала она. Он обернулся.

— Да?

Увидев напряженное ожидание в его глазах, Сара глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

— Сегодня утром я говорила с вашей теткой, и она рассказала мне… рассказала кое-что об истории вашей семьи. Я просто хочу, чтобы вы знали, как я сочувствую вам.

— Благодарю вас, — ответил он чопорно, и по натянутому выражению его лица она поняла, что он подавлен. — У вас есть еще что-нибудь?

Она сделала еще шаг вперед и с трудом сглотнула.

— Прогну вас, не уходите, — тихо сказала она. — Останьтесь и расскажите мне о Винси.

Страшная боль появилась в его глазах, и его черты застыли, превратившись в непроницаемую маску.

— Это невозможно, — хрипло, сказал он и направился к двери.

— Прошу вас, — повторила она, заставив себя подойти к нему и тронув его за рукав. Она ощутила, что мышцы его напряглись от ее прикосновения, а когда он обернулся и посмотрел на нее, в его глазах появилась мука. О, он совершенно реален, подумала она, и так страдает!

Она окинула взглядом комнату. Ей было страшно и больно.

— Я только хочу понять его, — тихо сказала она.

Дэмьен вслед за ней обвел комнату мученическим взглядом, задержавшись на автопортрете. Его улыбка, его голос были исполнены доброты, когда он прошептал:

— Но вы уже поняли его.

В эту ночь у Сары на душе было неспокойно, и она никак не могла уснуть. Наконец она надела халат и опять пошла в салон еще раз посмотреть на живопись Винси при лунном свете.

Весь вечер ее мысли были заняты Дэмьеном и их коротким разговором. Она жаждет приблизиться к нему, а через него — к Винси. Всякий раз, когда она смотрит на работы Винси, она видит страдающую душу — и как же знакомо ей это страдание! Они видит его в себе; видит его в Дэмьене. Всякий раз в обществе Дэмьена она все сильнее убеждается, что ее присутствие здесь предопределено. Если бы только они могли поделиться своими страданиями!

Но Дэмьен, кажется, совершенно замкнулся в своем горе. При мысли о его ужасных одиноких мучениях слезы навернулись ей на глаза.

Вдруг мягкий голос сказал:

— Добрый вечер, Сара.

Она обернулась и увидела Дэмьена. Он стоял в дверях, и лунный свет обрисовывал его высокую прекрасную фигуру. Серебро омывало густые волнистые волосы, ртутный свет вспыхивал на атласной куртке и сверкал в глубоко сидящих глазах. Какое зрелище! Настоящий праздник для всех чувств, подумала она.

Ей не было стыдно стоять рядом с ним в халате и ночной рубашке. Ей казалось, что он ее старый друг, что она знает его всю жизнь.

— Добрый вечер, Дэмьен, — ответила она радостным шепотом.

Он долго смотрел на нее, и лицо его выражало смущение.

— Что вы делаете здесь так поздно? — спросил он.

Она вздохнула и окинула взглядом комнату.

— Изучаю живопись Винси, — ответила она, — странно, но я не могу от нее оторваться. Наверное, вы скажете, что я… — она осмелилась посмотреть на него и закончила тихо: — что я очарована.

И снова Дэмьен пристально посмотрел на нее, и ей показалось, что пространство между ними наэлектризовано.

— Да, я понимаю.

— Правда? — спросила она, улыбнувшись.

К удивлению Сары, Дэмьен подошел к ней и взял ее за руку; его пальцы были горячие, сильные, излучающие напряжение. От этого доверчивого дружеского жеста дрожь пробежала по ее телу, а его свежий мужской запах наполнял ее легкие, волнуя еще больше.

— Пойдемте, посидим у окна.

Она улыбнулась, тронутая и согретая его предложением — ведь это он сделал первый шаг к ней. А кресла у окна такие уютные и манящие, и сиденья омыты мягким лунным светом.