Аптекарь 2 (СИ) - Турков Алексей

Еще в конце мая, "Летчик" представил Ивану тройку кандидатов в соавторы. Саблин поспешил встретиться с каждым из потенциальных партнеров. За "достарханом". Кандидаты были на редкость дерьмовые. Все это были кавказские мажоры с необычайно раздутым самомнением. Ощущающие себя пупом земли, а остальной народ - грязью под ногами. Все кобенились, словно лорд хранитель-печати. К тому же еще и жутко необязательные экземпляры. Шелуха. Паноптикум. Но как говорил товарищ Сталин: "Других писателей у нас нет". Приходилось работать с тем, что имеется под рукой.

Так как все это были почти ментальные близнецы, одного сорта и уровня, Иван выбрал человека который жил поближе, рассчитывая сэкономить на логистике. Мурад Ходжаев был молодой студент, но уже с бородкой, в европейском светлом костюме, с загоревшим на солнце темным лицом из Майкопа, Адыгея. Руки этого кавказца явно нуждались в депиляторе. Пойдет. Учитывая, что его папаша был крупной шишкой среди местной номенклатуры. А Адыгея это не Дагестан и не Чечено-Ингушская АССР. Почти рядом. На автобусе доедешь за четыре часа.

Чтобы контролировать столь необязательного человека, в корне не уважающего всех "неверных", пришлось дополнительно заинтересовать Мурада. На понятном ему уровне. Тот учился мало, предпочитая проводить время вдали от дома в бесконечных пьянках и гулянках. Через "Летчика" Иван предложил своему игривому соавтору новые синтетические колеса, для веселой клубной жизни. Дело-то житейское... В отличие от ассортимента, употребляемым уже давно шизонутым "Летчиком", тут был предложен более легкий вариант.

Без особого привыкания (чтобы потом клиент сильно не надоедал и не хныкал), без неприятных последствий, не вреднее водки. Но зато данные таблетки вызывали сильную эйфорию, похожую на воздействие отборного бенгальского опиума. Штучный товар. А небольшая партия подразумевала дефицит предложения и возможность держать своего соавтора на коротком поводке. В белых перчатках и сейчас уже не действует никто, а скоро и вовсе начнутся веселые деньки. Тут не надо брезговать никакими средствами. Все это подсказал парню разум, здоровый инстинкт и сложившаяся ситуация.

Так что когда роман был закончен, Саблин дал телеграмму и съездил в Майкоп, проталкивать свое произведение. Посмотрим, что новый день принесёт. Зардевшийся как красна девица бородатый засранец Мурад подвел его к папаше и выложил два экземпляра отпечатанного на машинке романа, на заглавном листе которого уже виднелись фамилии авторов: Ходжаев и Саблин. Большая часть внешнего вида и выражение лица крупного партийного руководителя республиканского масштаба вполне соответствовали достопамятному облику главаря банды басмачей. Если бы кто-то из ЧОНовцев, воевавших здесь в двадцатые, увидел такую рожу, он бы не секунды не сомневаясь воскликнул бы: "Басмачи! Пли!"

Но сейчас уже были другие времена. Хоть и построили социализм, но сохранить многострадальную страну большевики-коммунисты не смогли, развалили, растащили. По своим закуткам. Последние годы тикают...

Так что старший Ходжаев в настоящее время был очень важной персоной. ВИПом. Положение, увеличенная зарплата, связи, власть — все приходило с его должностью. Вдобавок, через сложную систему родственных связей, доверенностей, договоренностей и перекрещивающихся нитей он, будто разбойничий барон, контролировал свыше двадцати процентов богатства и имущества этой автономной области. Естественно, вел себя этот чиновник как примадонна.

Правда, на чудеса от этой "феи" рассчитывать не приходилось. Быстро только кошки родятся, поэтому даже влияние всемогущего отца, тонко разбиравшегося в местных реалиях, не могло протащить представленное произведение к публикации через многочисленные бюрократические рогатки.

Один экземпляр должен был взять переводчик и переработать на адыгейский язык. Который даже тут никто не использовал и книги на нем не читал. Но какая-то часть тиража обязательно должна была быть опубликована на туземном языке, и только потом "переведена на русский" Саблиным. Иначе цензура возбудится. А тарабарщину все равно никто не читает, так что птичка вылетит из клетки, ее уже обратно не загонишь. Разрешат печатать и на русском.

Впрочем, Ходжаев-старший, ради собственного непутевого чада, обещал параллельно проталкивать второй русский экземпляр среди местных бонз. "Гиен печати" и "шакалов ротационных машин". Те должны моментально оценить свою выгоду, ведь книга явно пойдет по разряду дефицитной. Еще бы продолжение "Дочери Монтесумы". И на этой публикации удастся нехило навариться. Все будут в шоколаде. Поимеют верный кусок гранд-хлеба с икрой. Это же Клондайк! Эльдорадо!

А как только перевод на адыгейский будет готов, республиканский начальник обещал сразу мизерным тиражом тиснуть его в подручной типографии местного университета. Где обучали "национальные кадры". Для галочки. Умеет же человек вертеться!

В общем, даже по большому блату все не просто. А очень сложно. Обычный писатель может ходить со своим романом годами, продираясь через семь кругов ада и не сможет опубликоваться, будь он даже конгениальным. Такая вот проза жизни. Тут же обещали уложиться за пару месяцев. И это было сродни чуду. Ходжаев-младший периодически, раз в две или три недели, обещал приезжать к Ивану и отчитываться о состоянии дел. Заодно и забирать небольшую партию "колес", к которым этот любитель сильных ощущений быстро пристрастился.

Таким образом, получилось, что к середине июля Ванюша раскидал все свои дела и оказался свободен. Кирпич с души упал. Пора бы и отдохнуть. Правда, в августе всех школьников запрягут на три недели в колхоз "Новый путь со старым багажом". "Арбайтен, арбайтен". Помогать труженикам села. Так сказать, наглядное обучение комплексными методами. Как это ни парадоксально...

Но Иван уже подсуетился. Пусть любители эксплуатации детского труда катятся к едрене фени! Со своими шизофреническими попытками взаимодействия города и деревни! Без нас! Он же головой стукнутый, "на колчаковских фронтах раненый". А вдруг ему там, вдали от квалифицированной медицинской помощи, от напряжения плохо станет? Кому отвечать? Так что Саблин предусмотрительно сходил в поликлинику к знакомым врачам, которым он уже надоел до усрачки. Но занятых людей отвлекать не стал, знакомая медсестра и так ему выдала справку, освобождающую от колхоза. Всего за коробку шоколадных конфет и бутылку молдавского коньяка "Белый Аист".

Освобождение от колхоза, не предусматривало освобождение от летней работы в общем. Просто теперь он должен был проходить "трудовую практику" в родной школе, под руководством завхоза. А тот, всего за две бутылки такого же коньяка, закрыл его трудовую повинность, подписав все бумаги. Коньяка же Иван купил сразу два ящика и поставил к себе в гараж. Сейчас сей благородный напиток, как дорогое пойло, особой популярностью у народных масс не пользуется, все любят "беленькую". Окромя разных интеллигентов и начальства.

А срок годности у напитка огромный, чем больше настоится - тем лучше будет. Дайте ему постоять десять лет и вы ни за что не скажете, что пьете тот же самый стандартный молдавский коньяк. При этом держим в уме, что через два года Горбачев вылезет со своей "антиалкогольной компанией". Виноградники начнут рубить. И коньяк в угаре "перестройки" сразу перейдет в разряд жуткого дефицита. Хотя, такими темпами, этот "Белый Аист" даже два года не простоит. Весь разойдется по мелочам. Не фуфло это.

А вот знаменитый днепропетровский кофе, за которым здесь все гонялись, Ивану определенно не понравился. Напоминал сей продукт при дегустации опилки, смешанные с водорослями. Нет, спору нет, на вкус он лучше напитка из цикория, но лучше подождать перестройки, когда дешевый бразильский кофе появится в каждой лавчонке. Даже отходы бразильских плантаций по сравнению с украинским напитком различаются как небо и земля...