Шапка Мономаха - Алексей Лухминский

Обращаю внимание, что Валерий Алексеевич внимательно смотрит на меня.

– Вы считаете, что есть трудности? – это он наконец обратился прямо ко мне.

– Есть, – и решаю сказать всё сразу и как можно короче. – Его мать – хозяйка этого пансионата. А у них между собой серьёзные проблемы.

Ловлю быстрый и тревожный взгляд Георгия, а потом уже заинтересованный нашего неожиданного помощника.

– Ладно! – решает он. – Я знаю, как поступить, по крайней мере сегодня.

Не знаю, что повлияло – афиша или ещё и дополнительная агитация, но желающих послушать Костика собралось много. Свободных стульев в зале не было, кто-то даже стоял. Очевидно, это подействовало на исполнителя. Я сидел так, что мне были видны его глаза на очень бледном лице, и действительно… Всё как когда-то говорил Георгий. Там были и страдания, и радость, и полёт… Уверен, что всех нас, сидящих в этом маленьком зальчике, он просто не видел, да и вообще забыл о нашем присутствии. Для него в тот момент существовали только те переживания, которые его наполняли, и те звуки, которые рождались под его пальцами. Закончив и услышав аплодисменты в свой адрес, он, видно, не сразу понял, что происходит, какое-то время продолжал сидеть, а потом, будто очнувшись, встал и с растерянной улыбкой то ли кланялся, то ли кивал. Как и ожидалось, сам Валерий Алексеевич сначала крикнул: «Бис!» – а потом уже, понизив голос, попросил сыграть одну из, кажется, мазурок. Я в этом, к сожалению, не разбираюсь.

Потом, уже после биса, случилось неожиданное: Валерий Алексеевич громко обратился к слушателям. Он встал, вынул из кармана обычный полиэтиленовый мешок, открыл его, пристроил на клавиатуру и предложил тем, кому выступление молодого пианиста понравилось, положить в качестве благодарности в него какие-то деньги. Всё равно какие. При этом, бросив взгляд в сторону директора, пообещал, что на следующий раз будут уже настоящие билеты. Народ откликнулся, и потом этот мешок вместе с содержимым был торжественно передан Костику, который от смущения не знал, куда девать глаза, и, многократно повторяя «спасибо», всё пытался кому-то пожимать руки.

– Максим, Валерий Алексеевич приглашает нас всех с ним поужинать, – сообщает, заходя ко мне в комнату, директор пансионата.

– Он скорее приглашает вас и Костю с Олей, – бурчу недовольно, поскольку уже понял, что сам я интереса для персоны не представляю. Да и не надо мне этого! Не хочу быть приглашённым, как это говорится, паровозом.

– Вы неправы, – мягко возражает Георгий. – Он приглашает и вас тоже. Мы с Костей рассказали ему о вашей роли во всех событиях.

– Что, всё рассказали?

Наверно в моём тоне слишком много беспокойства, потому что ответом мне служит виноватая улыбка.

– Извините, но пришлось рассказать всё. Валерий Алексеевич весьма заинтересовался Костей, стал расспрашивать про его трудности с матерью… Из-за чего всё случилось… Ну и нам пришлось, как у них говорится, расколоться. Кстати, он действительно из органов, а тот забулдыга, приведший компанию, – его непутёвый племянничек. В общем, думаю, он вас зауважал. Это правильно, потому что оправдано.

Последнее говорится совершенно серьёзным тоном, что примиряет меня с прозвучавшим приглашением.

На этот раз нас всех позвали в один из отдельных кабинетов, оборудованных в ресторане пансионата.

На столе минимум алкоголя в виде двух бутылок хорошего сухого вина, и это радует. Не хватало ещё, чтобы Костик на радостях набрался. Несмотря на присутствие директора, хозяином за столом явно является сам организатор встречи. Вначале он сказал много тёплых слов о молодом пианисте и предложил выпить за его удачный дебют. При этом молодой пианист настолько засмущался, что даже поперхнулся, и Ольге пришлось пошлёпать его ладошкой по спине.

Странно, но за столом возникла в полном смысле расхожего понятия тёплая и дружественная обстановка. Валерий Алексеевич совершенно непринуждённо, как со старым приятелем, обсуждает с Георгием его джазовое музицирование. Мы, молодняк, почтительно слушаем, но нет ощущения авторитетного давления со стороны персоны. Всё совершенно запросто, и это подкупает.

– Максим, как мне доложили, – при этом хозяин стола странно улыбается, – вы взяли своеобразное шефство над Константином и Олей. Это достойно уважения, тем более в сложившихся у всех вас обстоятельствах.

Теперь настаёт очередь смущаться и мне.

– Ну а что ещё делать… – бормочу я и добавляю. – Старшие отвечают за младших.

– И это правильно! Только при этом старшие не должны забывать и о своём развитии. Мне тут Георгий Николаевич рассказал, что вам пришлось вернуться к прежней профессии, а ведь у вас высшее образование! Это должно обязывать.

– Пока что надо выживать. Развиваться буду потом, – отрезаю неожиданно сам для себя. – Сейчас главное, чтобы Костю всё-таки прослушал преподаватель Консерватории.

Тёплый поощряющий взгляд служит мне наградой, и я продолжаю.

– Я, конечно, в такой музыке – профан, но и то понимаю, что ему надо идти дальше. Главное, чтобы он сам собрался.

– Мне кажется, что мы с Костей на эту тему договорились. А вы, пройдя в своём развитии мимо такого вида искусства, мне кажется, себя серьёзно обделили.

Костик, как обычно и очень знакомо, молча кивает, ведь пока разговор идёт только со мной, все остальные почтительно молчат. Мне непонятно значение его кивания: с чем он согласен – с прослушиванием или с тем, что я себя обделил.

– Есть ещё одна проблема, – я решаюсь сказать о том, о чём говорил в Костиковой квартире. – Сможет ли он одновременно учиться в двух местах. Это если его примут в Консерваторию…

– А зачем в двух-то?

Такой вопрос показывает мне, на сколько человек в годах далёк от проблем людей моего возраста.

– Армия! Если он уйдёт из своего медицинского, его сразу же заберут. А там есть военная кафедра.

– Понятно… Признаюсь, эта трудность для меня явилась неожиданной… Надо подумать.

Вот так. Подтверждение моих мыслей!

– Вы, Максим, сказали, что отвечаете за младших… – Валерий Алексеевич задумчиво смотрит на ополовиненный бокал с вином, поворачивая его в руке туда-сюда и бросая на меня короткие взгляды. – Как я уже понял по вашим действиям, о которых мне рассказал, и вы его простите, Георгий Николаевич, это совсем не слова. Повторяю: это достойно уважения… Познакомившись сегодня с Костей, я испытываю к вам чувство благодарности за то, что не даёте пропасть талантливому парню. Вам, Костя, повезло… Да… Выясняется, что богатая и успешная мама – это ещё не предел мечтаний…

У меня складывается впечатление, что он, проговаривая все эти фразы, непрерывно о чём-то думает, но пока ещё не решил: обнародовать это или нет.

Решаю восстановить справедливость.

– Кому из нас повело, это ещё надо посмотреть. Скажу честно: многое пересмотреть в отношении к окружающим людям меня заставили наши с ним беседы, – и усмехаюсь, кивая в сторону «талантливого парня». – Так что я тоже в выигрыше.

Снова ловлю такой приятный поощряющий взгляд. Меня оценили!

Конец ознакомительного фрагмента.