Тридцать дней тьмы - Дженни Лунд Мэдсен

лучиком фонарика ее мобильного телефона. Чувствуя себя во всех отношениях круглой идиоткой, она совсем уже было решила вернуться к горячему кофе в уютный дом Эллы, как вдруг почувствовала, что на плечо ей легла чья-то рука. С губ ее сорвался крик ужаса, неловко шагнув в сторону в попытке уйти от лежащей на плече руки, Ханна оступилась в скрытой травой луже, крутанулась на одной ноге и шлепнулась в жидкую слякоть. Дрожащий лучик фонарика мобильного телефона выхватил из тьмы фигуру человека. Если уж ей суждено умереть, она хотела бы, по крайней мере, знать, кто ее убийца. Над ней, смущенно улыбаясь, как будто они столкнулись у туалета в «Браггине», стоял ее недавний знакомый – бездомный любитель поцелуев.

– Что ж, вижу, падать тебе было мягко и приятно, но сырая трава не лучшее место, чтобы ложиться спать.

Он подал ей руку. Ханна мгновение помедлила и решила, что если кого в деревне ей и следует бояться, то уж никак не этого оборванца, который, насколько можно судить, действительно рад ее видеть. Она схватилась за его протянутую руку и встала на ноги.

– Спасибо.

Ханна принялась отряхиваться, хотя это вряд ли могло помочь – она промокла насквозь.

– Вот оно – то место, где отец Тора вытащил его из воды.

Оборванец кивнул в сторону моря. Ханна направила слабеющий лучик мобильника в указанном им направлении, но, разумеется, увидела лишь кромешную темноту. Она слышала громкий плеск волн, набегающих на берег, покрытый огромными валунами.

– А умер он в воде или на берегу?

Она перевела луч фонарика на собеседника, тот пожал плечами – разумеется, откуда ему было это знать? Однако кое-что он все же, по-видимому, знал.

– Откуда ты знаешь, где его нашли?

– Я видел, как Эгир доставал его из воды. Если честно, я ему помогал.

Ханна удивленно и с долей недоумения посмотрела на него:

– Правда? А… А как ты там вообще оказался?

Оборванец слегка замялся. Ханна почувствовала, что ее одетого в лохмотья собеседника буквально распирает желание поведать какую-то тайну. Он взглянул в сторону моря.

– Иногда я прихожу сюда, чтобы… Ну, ты понимаешь… Вздремнуть после парочки пива. Конечно, как правило, это бывает летом. Я построил небольшой домик там, у воды. Мне нравится в нем спать, просыпаться от шума и рокота волн и смотреть на них. От этого у меня возникает чувство, будто я владею всем миром.

Он сконфуженно улыбнулся. Ханна понимала его – бездомный, и все же какой-никакой дом на побережье. Может, ничего большего ему и не требовалось, хотя дом этот представлял собой лишь груду досок, защищающих от ветра и непогоды.

– Но ведь сейчас ноябрь. Что тебе здесь понадобилось вчера вечером?

– Я пришел сюда рано утром. Засиделся допоздна в «Браггине» и… да… никак не мог найти ключи от своей квартиры.

На этот раз улыбка получилась виноватой. Значит, все-таки дом у него есть. Ну конечно, и в Хусафьордуре есть кое-какое социальное обеспечение.

– И потом ты увидел, как Эгир вытаскивает Тора из воды?

Сердце Ханны отчаянно забилось, она чувствовала, что напала на золотую жилу в своем расследовании. Свидетель! Все же не совсем бездомный кивнул, пристально глядя в темноту – быть может, в направлении того места, где разворачивались драматические события прошлой ночи. Насколько полными и четкими можно считать воспоминания алкоголика? Как бы их у него выманить? Ханна полезла во внутренний карман и, выудив из него пачку сигарет, протянула ее оборванцу. Рука с нестрижеными ногтями сгребла торчащую из пачки сигарету.

– Спасибо.

– Не за что. Собственно говоря, как тебя зовут?

– Гисли.

Ханна дала ему прикурить и представилась:

– Ханна.

Оба синхронно затянулись. Окутывающий их плотный мрак поглощал табачный дым.

– Ты видел, как он полез за ним в воду? Я имею в виду Эгира.

– Нет. Я только видел, как он пытается вытащить тело на берег, и поспешил к нему, чтобы помочь. Я не знал, что там происходит, и только когда он уже лежал на земле, до меня дошло, что он мертв. Но к тому времени он точно умер, это было видно.

– А что произошло потом?

Ханна изо всех сил старалась не подчеркивать свой интерес. В темноте она скорее угадала, чем увидела, как Гисли пожал плечами.

– Я позвонил Виктору с телефона Эгира. Сам он был не в состоянии.

Гисли умолк. Похоже, он только сейчас всерьез задумался о ситуации и пытается ее проанализировать.

– Его как будто парализовало. Вероятно, это был шок.

Ханна кивнула. Очень похоже. Таким она Эгира и видела на церемонии прощания. Погруженный в транс скорбящий отец.

– Он что-нибудь говорил?

– Нет. Сейчас, когда я думаю об этом, мне кажется, он был каким-то странно тихим. Не произнес ни слова, не плакал – вообще ничего.

– А сколько времени прошло до прибытия Виктора?

– Я не уверен… Странно, но в тот момент время как-то сместилось или даже вовсе исчезло. Может, минут десять, а может, и все сорок пять. Не знаю.

– Ты тоже отправился с ними? Виктор тебя допросил?

Последовала пауза.

– Нет. Я помог погрузить тело Тора в машину Эгира, а потом видел, как они уехали.

Ханна сделала последнюю затяжку, щелчком отбросила окурок в темноту, увидела, как огонек, описав дугу, упал и погас. Она поежилась и посмотрела вверх. Каждый вечер здешнее небо ее удивляло. Тьма опиралась на тонкую оранжевую полоску. Ей пришла в голову еще одна мысль.

– А почему ты вернулся?

Высосав из своей сигареты последние остатки табачного дыма, Гисли затушил тлеющий огонек между большим и указательным пальцем и тяжело вздохнул.

– Заначка.

– Заначка?

Гисли махнул рукой и зашагал куда-то в темноту. Ханна сочла его жест приглашением следовать за ним.

Под весом Гисли дощатый пол хижины отчаянно скрипел. Сам он заполз внутрь наполовину и возился где-то там, в глубине, позади какого-то массивного предмета – Ханна предположила, что это был матрас. Она кинула взгляд в сторону моря, оно было так близко, что сюда долетал его запах. Порывшись в хижине еще немного, Гисли высунул голову наружу.

Чтобы разглядеть его в темноте, Ханна прищурилась.

– Пропала!

– Что пропало?

– Моя бутылка! У меня была целая бутылка водки!

Полное разочарование. Так вот что это было – бутылка водки!

– Парень, который живет у самого глетчера, гонит. Совсем даже недурно получается. У меня была целая бутылка.

Оборванец Гисли снова принялся копаться у себя в хижине. Ханна раздраженно отвернулась. Она, понимаете ли, почти вышла на раскрытие преступления, а он тут возится, пытаясь отыскать бутылку самогона. Она зашагала прочь, позади слышно было