Скаредное дело - Андрей Зарин

— Божий суд! Наказует меня Господь не по силам моим.

Свободное время он боялся оставаться один, окружал себя ближними и сидел между них, не говоря ни слова, унылый и скорбный.

Только время от времени приходили к нему и докладывали о здравии царицы. А она, голубка, лежала: медленно сгорая от злой болезни и думала горькую думу о людском зле, что в то время всякую болезнь приписывали глазу или отрав.

Царь сидел за столом. Справа и слева от него стояли новые часы. Одни показывали, как солнце всходит и закатывается, как в полночь показывается месяц, другие каждый час играли сладкую музыку. Но не радовали его эти диковины.

Вокруг него стояли бояре, Ближе всех князь Теряев и Шереметев с Черкасским. Ждали часу, когда ударять к обедне, а до того царь принимал челобитные. Но ни на одного из вошедших даже не взглянул царь, и бумаги отбирал Шереметев.

И вдруг среди тишины вместо звона церковного донеслось в горницу скоромошья песня.

Эй жги!..Ехал дьяк по улицеНа сиротской курице,А жена за ним пешойЗаметая след полой…

Звонкий голос несся, мешаясь со звоном балалайки.

Бледное лицо царя окрасилось румянцем, глаза вспыхнули. Он выпрямился и гневно сказал:

— В час скорби скоромошья песня! Непригоже!..

Князь Теряев вдруг рванулся с места. Глаза его загорелись.

— Государь! — сказал он. — Скоромошье дело — бесово дело! Только людей сбивают с пути. А ныне и того богопротивнее. Дозволь скоромошьий приход изничтожить!

Царь устало кивнул головой.

— Негожее дело, срамное дело, — тихо сказал он, — и отцы наши говорят: «И думал истинно, как отвратити людии от церкви, и собрав беси, преобрази в человека и идяще в соборе велице пришед во град и вси бияху в бубны, друзия в козищи и в свирели и иния, сквернословя и плясахом, идяху на злоумысление к человеком, мнози же оставивши церковь и на позоры бесов течеху…»

Но князь уже не слышал царской речи. Как голодный зверь выбежал он из дворца, прыгнул на своего коня и, кивнул челяди:

— За мной! — пронесся по улице.

Пьяный посадский, идя впереди веселой компании, бренчал на балалайке, выводя тонким голосом:

Эй жги! Говори, говори!

Князь наскочил на него, и в один миг балалайка вдребезги разлетелась об голову посадского.

Князь бросил обломанный гриф и сказал:

— Царь запретил скоромошьи приборы. Иди и бей их!

Посадский обалдело посмотрел на него, потом вдруг заревел:

— Бей скоморохов! — и бросился с этим криком по улице, а за ним его пьяные товарищи.

А князь скакал дальше, направляясь в самое шумное кружало Балчуг.

Как всегда, там стоял дым коромыслом: скоморохи пели и плясали, дудели, играли и барабанили на потеху ярыжек. Князь ворвался и приказал именем царя отбирать от скоморохов гусли, свирели, домры, бубны и угольники.

Скоморохи подняли вой, но князь с каким-то жестоким удовольствием бил их инструменты и кричал:

— Будет вам народ соблазнять!

Три дня он со своей челядью рыскал по городу, именем царя уничтожая скоромошьи инструменты. Разбитые, с порванной кожею, с оборванными струнами кидались они на возы и посылались в разбойный приказ на сожжение.

Рассказывают, что в эти дни пять полных возов было сожжено палачами.

Князь словно успокоился, насытив жажду мести скоморохам; с того момента, как он получил от Терехова-Багреева отписку с рассказом обо всем случившемся, вся ненависть его сосредоточилась на одних скоморохах, и теперь ему сразу стало легче.

На другой день он даже вызвал слабую улыбку на лице царя, когда рассказывал про свой поход против них.

Царь одобрительно покачал головой.

— Богу, слышь, сие угодно было, — сказал он. — Царице полегчало!

Все окружающие благоговейно перекрестились.

— Слышь, — продолжал царь, — с Казани мурза прибыл, настой из трав ей дал, ей, голубке, и легче стало. Был у ней ноне от утрени, говорил с ней. Такая ли ныне хлипкая стала!

И царь замолк. Потом снова обратился к князю:

— Ну, а что у тебя? Был воевода с головой?

— Нет, государь, помер.

Царь широко перекрестился.

— Упокой Господи душу раба твоего… Как его-то?

— Симеона…

— Симеона, — повторил царь. — С чего же помер?

Князь рассказал все по ряду.

Царь опять перекрестился.

— Видна карающая десница Господа. Истинно, суд Божий осудил и казни обрек слугу неправедного! Что там? Чего ты молчишь?

Он вдруг поднялся с кресла и тревожно посмотрел на Шереметева, который только что вошел. Слышно было, как в сенях тревожно бегали люди.

— Что там? — повторил царь бледнея.

Дверь распахнулась и в горницу с плачем вбежал князь Долгорукий.

— Кончается!.. — проговорил он рыдая.

Царь выпрямился, но тут же покачнулся. Шереметев и князь успели подхватить его под руки.

— Ведите меня!.. К ней!.. К голубушке!..

Он рванулся вперед.

Прорезая воздух, уныло, гулко ударил колокол. Раз, другой…

Царь опустился на колени и заплакал.

Кончается!.. — произнес он. — Господи, я грешен… виновен, меня и карай! За что ее-то?

Царь плакал, а царица тихо кончалась, после трех месяцев непрерывной болезни, начавшейся с первого дня свадьбы.

Протяжный звон колоколов и бил огласил Москву; жители повалили в храм и там в слезах молились за упокой души отошедшей в вечность царицы.

Время излечивает всякие раны. Прошло два года, думные бояре стали просить царя о его женитьбе, стоял на том и его отец, патриарх. И царь женился вторично на Евдокии Лукьяновне Стрешневой, дочери простого дворянина.

Князь Теряев возвышался подле царя и вскорости был назначен в Думу.

Прошло еще добрых двенадцать лет, и молодой князь Теряев был обвенчан со своей невестой Ольгой Тереховой, после чего отличился как воин в походе под Смоленском.

Эхе женился на Каролине и вместе с молодым князем делил трудный поход; а Эдуард Штрассе был отличен Шереметевым и взят лекарем в аптекарский приказ.

Примечания

1

острог — крепость

2

Марину Мнишек; после смерти Калужского вора (второго Лжедимитрия) она выдавала своего шестилетнего сына Ивана за царя; атаман Заруцкий и казаки были на ее стороне; она замутила Поволжье и сидела в Астрахани, где ее и изловили

3

род теперешних тарелок

4

Олеарий, бывший при голштинском посольстве в России в царствование царя Михаила, в 1634 г., составил подробное описание быта русских того времени; книга его является едва ли не единственным толкователем источником сведений о том времени, и ни один историк не миновал ее при изучении быта русского народа; существуют так же описания других иностранцев, как-то: записки Беера, Гербенштейна, Пеерле, Мержерета и других, но они все страдают неполнотою сведений и самыми фантастическими измышлениями

5

тайный притон для игры и пьянства

6

так называлась падучая болезнь — вероятно, от слова ушиб, ушибиться

7

в смутное время беглые крестьяне составляли шайки, которые преследовали поляков, убивали их, грабили; поляки в смех прозвали их шишами, но потом дрожали при упоминании этого слова, и часто малая горсть шишей разбивала целые польские отряды

8

похлебка из овсяной муки

9

Лесли

10

пяченая невеста: от которой жених отказался; такая девушка считалась опороченной и ей одна оставалась дорога — в монастырь

11

Мария Хлопова — первая царская невеста; родственники ее не понравились Салтыковым, и они оговорили, что Холопова порчена; на беду, она объелась сладкого; все Хлоповы вместе с бедной Марией были сосланы; Царь сильно тосковал о ней и долго не хотел жениться