28 панфиловцев. «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!» - Владимир Першанин

Андрей хотел сказать что-то бодрое, но вместо этого прижал девушку к себе.

– Не надо, Настя. Давай про что-нибудь хорошее. Я люблю тебя. Закончится война, поженимся. Я о тебе родителям уже написал, они не против. У нас дом в поселке хороший, Волга рядом.

– Никогда эта война не закончится, – с горечью проговорила Настя. – А если когда и закончится, то мы до победы не доживем. У тебя во взводе сегодня двадцать с лишним человек погибли, а сколько еще в госпитале умрут? Когда-нибудь и наша очередь настанет, а ты про свадьбу-женитьбу пустые разговоры ведешь.

Настя была не в настроении, но постепенно приходила в себя. Молодость берет свое, не хотелось думать о плохом. Она даже смеялась над какими-то анекдотами и шутками Андрея.

Закончилось тем, что она встала и потянула его за собой.

– Пойдем?

– Куда? У меня всего час остался, в роту возвращаться надо.

– Успеем за час. Я девчонок погулять выгоню, побудем вдвоем. Когда еще возможность будет, неизвестно.

И они зашагали к землянке медсестер, держась за руки и улыбаясь.

Глава 8

Героев было не только двадцать восемь

Шестнадцатого ноября немецкие войска находились у Волоколамского шоссе. Они рассчитывали с ходу прорвать оборону и ворваться в Москву. 316 я дивизия генерала Панфилова преградила им дорогу. Приказ был категоричный – задержать немцев во что бы то ни стало.

1075 й стрелковый полк полковника Карпова занимал оборону на линии высота 251 – село Петелино – разъезд Дубосеково. По данным разведки, немецким командованием для удара были сконцентрированы около восьмидесяти танков, штурмовых орудий и бронетранспортеров.

По каким-то своим соображениям немцы придержали бронетехнику. Возможно, они опасались угодить под огонь артиллерийской засады перед решающим броском.

На рассвете началась бомбежка. Бомбы рассеивались по всей линии обороны. Затем четвертая рота, которую возглавляли капитан Павел Гундилович и политрук Василий Клочков, не менее двух часов отбивала атаку немецких автоматчиков.

Бой начался с утра. Немцы изменили тактику и наступали цепями, в полный рост. Это было что-то вроде психической атаки, которую поддерживали пулеметы. Да и сами наступающие вели плотный огонь из автоматов.

Очевидцы рассказывали, что скорее всего это была какая-то элитная часть. Солдаты были высокого роста, в белых маскировочных куртках. Шли размеренным шагом, а огонь не прекращался ни на минуту.

Некоторые шагали, выставив винтовки с примкнутыми штыками, но большинство имели автоматы. Пулеметные расчеты сопровождали наступающие цели. Выбирали укрытия, вели прицельный огонь, затем двигались дальше.

В 4 й роте имелись два станковых и несколько ручных пулеметов. Автоматов насчитывалось единицы. Основная надежда была на старые безотказные «максимы» и трехлинейки. Василий Клочков хотел подпустить немецкую цепь поближе и уничтожить ее кинжальным огнем.

Более опытный Павел Гундилович отрицательно покачал головой:

– Этих близко подпускать нельзя. Они в себе уверены. Если чувствуют возможность приблизиться, просочатся через низины или рывком последнюю сотню метров одолеют.

Открыли огонь станковый «максим», два ручных пулемета Дегтярева, стрелки в окопах, вооруженные трехлинейками. Свалился один, другой немец. Очередь «максима» накрыла шагавшего впереди унтер-офицера.

Но и рота несла потери, особенно от огня скорострельных пулеметов «МГ 34».

Командир пулеметного расчета Иван Москаленко сумел прижать очередями своего «максима» идущих в первых рядах немецких солдат. Цепь смешалась, несколько человек были убиты и ранены.

Левый фланг немецкой цепи уже не шел, а бежал, непрерывно стреляя. Пули сметали брустверы, ранили одного бойца в голову, у второго перебило ключицу. Он лежал на дне окопа и звал санитара.

Видя, что винтовочный огонь ослаб, а ручной пулемет замолчал, Павел Гундилович под пулями добежал до пулеметного расчета. Сержант из недавнего пополнения был убит, а второй номер возился с заклинившим затвором.

Обжигаясь об горячий металл, чертыхался и ничего не мог сделать. Капитан знал, что «дегтяревы» при интенсивной стрельбе быстро перегреваются.

– Давай пулемет сюда. Я ведь напоминал, не стреляйте длинными очередями. Заклинит!

– Как же стрелять? – смахнул пот с лица парень лет восемнадцати. – Немец прет без остановки.

Командир роты поддел ножом застрявшую гильзу и выбил ее из казенника.

– Сколько дисков осталось?

– Один полный и второй вот, наполовину.

– Набивай пустые диски, – скомандовал Гундилович.

Сам он открыл огонь из своего «ППШ», давая возможность пулемету остыть. До немцев оставалось метров сто пятьдесят. Ближе их не подпустили.

Но те, кто посмелее, ползли, находя низины и прячась за кустарником. Этот фланг становился самым опасным.

– Передайте по цепи Клочкову, – приказал бойцу капитан. – Пусть продвигается сюда и усилит огонь.

Василий Клочков команды схватывал на лету.

– Емцов Петро, давай за мной. Там фрицы наших прижимают.

Политрук бежал вдоль линии окопов посылая очереди из трофейного «МП 40». На бегу сменил магазин, ударил длинной очередью. Пули свистели рядом, простегнуло рукав, но Василий Клочков вместе с Петром Емцовым добежали до окопа командира роты.

– Василий, – показал капитан. – Вон за тем бугорком шайка, голов с десяток скопилось. Чую, хотят под прикрытием «машингевера» рывок сделать. Не давайте им высунуться, и организуй удар с фланга.

Пока Клочков собирал команду, Петр Емцов, один из лучших стрелков в роте, пристроился в освободившемся окопе.

Он обладал выдержкой опытного охотника и не торопился. Немцы вели огонь, не высовываясь, только изредка мелькали верхушки касок.

«Ну, давайте, чего ждете?» – шептал сержант, пристроив винтовку в узкую выемку.

На бугор выполз солдат с ручным пулеметом «дрейзе». Для своего размера пулемет был довольно тяжелым (десять килограммов веса), имел скорострельность пятьсот выстрелов в минуту и хорошую прицельную дальность.

Немецкий пулеметчик дал несколько очередей, пули прошивали брустверы. Одна, пройдя сквозь полуметровый слой земли, сплющенным комочком пробила каску, разорвала шапку и контузила красноармейца Ивана Шадрина, земляка Емцова.

Пока он перевязывал рану, немецкий пулеметчик опустошал барабанный магазин на 75 зарядов, солдаты из его отделения снова поползли вперед.

Петр Емцов не успел достать пулеметчика, тот снова скрылся, чтобы перезарядить свой «машингевер». Но поймал на мушку ползущего впереди немца и угодил пулей ему в бедро.

Раненый, извиваясь от боли, пытался добраться до ближайшего укрытия. Пулеметчик снова высунулся. На этот раз опытный охотник Петр Емцов перехватил его на верхушке бугра.

Пуля пробила навылет грудь, и немец уткнулся лицом в снег, продолжая сжимать рукоятку. Второй номер тянул приклад к себе, но тут же выпустил его, когда пуля взметнула фонтанчик снега рядом с ним.

Судя по всему, офицер заставил его повторить попытку. Зная, что находится под прицелом, второй номер потянул на себя и пулемет, и убитого камрада.

Для этого ему пришлось приподняться. В него выстрелили одновременно Емцов и Шадрин, не успевший закончить перевязку. Теперь возле пулемета лежали двое убитых, а обозленный потерями офицер приказал открыть огонь из всех стволов.

Его тронул за плечо радист и протянул трубку рации. На связь вышел командир батальона.

– Курт, пробивайся вперед и занимай разъезд. Или без танков твоя рота ничего не может сделать? Втопчи их в землю, там же полуграмотные азиаты с винтовками.

Обер-лейтенант был молод и звание получил недавно. Он знал, что за смелые действия здесь, под Москвой, его не оставят без очередной награды. На карту поставлено многое, придется идти в лобовую атаку.

В туго перепоясанной теплой куртке с белым маскировочным чехлом, обер-лейтенант проверил автомат, запасные магазины. На поясе висела кобура и две гранаты.

Пулемет уже вытащили. Оба пулеметчика лежали в стороне, маскхалаты были пропитаны кровью.

– Обоих наповал, – доложил обер-лейтенанту фельдфебель. – И оба воевали в полку еще с тридцать девятого.

– По зеленой ракете вся рота и приданные отделения начинают атаку. Обратного хода нет. Ясно?

– Ясно, – морщил лоб фельдфебель. – У русских два станковых пулемета и штук пять ручных.

– Мы сблизились, и это уже не имеет значения. Последний рывок.

Но рывка не получилось. Огонь из русских окопов был слишком плотный. Обер-лейтенант не мог отступить, он бежал впереди и даже успел дать очередь в неосторожно высунувшегося русского солдата.

Атака захлебнулась. По приказу сверху ее снова повторили, но подобраться ближе чем на восемьдесят-сто метров не удавалось.

Политрук Клочков давно опустошил магазины трофейного «МП 40» и стрелял из обычной трехлинейки. Большое дело, когда командиры находятся вместе со своими бойцами.