28 панфиловцев. «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!» - Владимир Першанин

– Аларм! (Тревога!)

Он бы докричался до своих, но мороз заглушил голос. Он скорее прохрипел, чем крикнул. А штык блеснувшей полоской мелькнул, едва не пронзив Коржака. Младший лейтенант отшатнулся, и, поскользнувшись, упал в снег. Сугроб был глубокий, Коржак не сразу поднялся.

И здесь не слишком опытный немец сделал ошибку. Он мог достать Коржака штыком, добить его, но увидел второго разведчика.

Не надеясь, что сумеет справиться с обоими, часовой стал снимать заряженную винтовку с предохранителя. Предохранитель примерз и поддавался с трудом.

Иван Коржак, схватившись за ствол винтовки, вскочил и нанес удар ножом. Со спины подбежал разведчик. Через полминуты все было кончено.

– Чуть не сорвалось все, – выдохнул сержант. – Чуткий фриц оказался.

– Да и я не так сработал, – сказал Коржак. – Ладно, забираем гранаты и вперед, пока тревогу не подняли.

Если с первым постом справились худо-бедно без лишнего шума, то при окружении остатков сгоревшей деревни Марфино, где находились немцы из роты резерва, все пошло не так удачно, как рассчитывали.

Один из бойцов задел ногой проволоку с привязанными к ней консервными банками. Простой, но надежный способ поднять шум, известный еще в Первую мировую войну.

Красноармеец сразу остановился, увидев впереди еще один ряд проволоки. На бряцанье банки обратил внимание немец из ближнего дома.

Видимо, он нес дежурство, вышел на крыльцо с автоматом на изготовку и окликнул бойца:

– Юрген, это ты шляешься?

Красноармеец понял, что через несколько секунд немец определит – появились русские. Поднимать шум раньше времени не хотелось, но и другого выхода не оставалось. Боец, прицелившись, выстрелил из винтовки и ранил немца. Тот успел дать ответную очередь, боец с трудом удержался на ногах – пуля угодила в бок.

Понимая, что подвел товарищей, красноармеец бросил уже не нужную винтовку и, зажимая рану, из последних сил добежал до дома. Он сумел швырнуть две гранаты. Осколками изрешетило двух немецких солдат, выскочивших на шум.

Автоматная очередь срезала бойца. Он пытался бросить последнюю имевшуюся у него «лимонку», но она взорвалась у него под ногами.

По команде Ивана Коржака взвод открыл огонь из винтовок и автоматов. Полетели гранаты и бутылки с бензином.

В первые же минуты были убиты и ранены десятка полтора немецких солдат. Но дисциплина сыграла свою роль. В ответ ударили винтовочные выстрелы. Из двух окон выбили доски и открыли огонь пулеметы.

Антон Федосеев, рыжеволосый, мощный в плечах, швырнул противотанковую гранату. Она ударилась немного ниже подоконника. Взрыв перекосил оконный проем, подбросил и смял пулемет, раскидал расчет.

Приблизиться к другому пулемету не удавалось. Двое бойцов упали на снег, который сразу почернел от крови. Ручные гранаты, взорвавшиеся перед домом, лишь сорвали наличники и обрушили завалинку.

Один из домов загорелся от бутылки с бензином. В огонь швырнули еще одну бутылку. Пламя охватило стену, а из дверей и окон стали выскакивать немцы, стреляя на ходу.

Иван Коржак понимал, что у него остались считаные минуты. Обороняющиеся пока оставались в домах, но вскоре выскочат наружу, и начнется неравный бой среди построек, плетней и деревьев.

– Их надо прикончить в домах!

Это кричал Федосеев Антон. Пуля разорвала бушлат, прошла вскользь по руке. Антон с руганью запустил «лимонку» в окно. Затем еще одну гранату, которая взорвалась на ступеньках, свалив автоматчика.

Стену одного из домов проломили противотанковой гранатой. Несколько убитых и тяжелораненых остались внутри. Человек двенадцать выскочили наружу. Большинство из них были контужены, оглушены. Они попали под огонь автоматов, винтовок и все остались на снегу, который таял и парил от вытекающей крови.

Но дальше все пошло не в пользу нападавших. Офицеры навели порядок. Суматоха, растерянность от внезапного нападения сменились организованным отпором. Из окон стреляли почти в упор из автоматов, бросали гранаты.

На крыльцо одного из домов выскочили четверо солдат во главе с фельдфебелем. Рослый солдат, держа на весу ручной пулемет «дрейзе», опустошал барабанный магазин на 75 зарядов.

Автоматчики вели огонь частыми очередями. Это был огневой кулак, который валил в снег одного бойца за другим. В них стреляли, кого-то ранили, но остальные продолжали вести огонь, не обращая внимания на раны.

Несколько солдат устанавливали пулемет на крыше бронетранспортера. Завелся прогретый двигатель. Коржак подозвал Тимофея Савенко.

– Возьми бойца и прикончи этот гроб на гусеницах, пока он не открыл огонь.

Сержант-алтаец согласно кивнул и, захватив красноармейца, побежал к тяжелому восьмитонному «ганомагу», который мог понаделать дел, если его вовремя не остановить.

Тимофей, забежав с кормы, бросил в десантный отсек бутылку с бензином и следом гранату. Бросок был удачный, отсек загорелся, через борта выпрыгивали горящие немецкие солдаты и катались в снегу, сбивая огонь.

Помощник из молодых красноармейцев успел лишь поставить связку из трех гранат «РГД 33» на боевой взвод. Попытался бросить ее, но угодил под автоматную очередь.

Сильный взрыв смял тело парня, оторвал руку, но и «ганомаг» остановился. Водитель и помощник пытались ручными огнетушителями погасить пламя.

От детонации трещали и взрывались патроны, гранаты на поясе убитого немца. Тимофей, сдернув с плеча самозарядку «СВТ», выстрелил в механика-водителя.

Ефрейтор из экипажа, сбросив с себя горящую шинель, взвел затвор автомата.

– Жри! Семнадцатым по счету будешь.

Пуля свалила ефрейтора в снег. Тимофей хладнокровно добил еще двоих контуженых солдат, подобрал автомат и сунул за голенища сапог несколько запасных магазинов.

«Ганомаг» горел. Оглядев машину, в которой пламя пробивалось к двигателю, сержант Савенко побежал к домам, где продолжался бой.

Там дела обстояли неважно. Взвод Ивана Коржака нанес в начале боя крепкий удар, и немцы понесли немалые потери. Однако тройное численное преимущество и опыт немецких солдат переломили ход боя.

К этому примешивалась злость солдат вермахта и желание отомстить за убитых камрадов, которые лежали в снегу и остались в горящих домах.

– Отходим, – дал команду младший лейтенант Коржак.

Но это оказалось не так просто. Немцы преследовали отступающий взвод. Их удерживал пулеметным огнем из трофейного «МГ 34» Антон Федосеев.

Уносили тяжелораненых, захваченное оружие. Тимофей Савенко, пристроившись за сосной, поймал в прицел капитана, командира роты, и сумел его ранить в плечо.

Это замедлило преследование, и остатки взвода сумели скрыться в ночном лесу.

Утром подводили итоги. Погибли четырнадцать бойцов, восемь раненых отправили в санбат. В бою потеряли половину взвода. Количество немецких потерь было неизвестно. Коржак, прикинув результаты и опросив бойцов, доложил Краеву:

– Думаю, десятка четыре убитых и тяжелораненых фрицы потеряли. Поначалу мы крепко ударили. Это уже после немцы опомнились, и пришлось отступать.

Подумав, Коржак добавил:

– Я ведь рассчитывал, что мы этот гарнизон целиком сметем. Гранаты в окна, бутылки с бензином, да и плюс семь автоматов. Только не так все просто. Гранатами всего два дома развалить сумели. Думали, немцы в одних подштанниках выскакивать будут, а они с автоматами и винтовками наготове.

Андрей Краев слушал товарища, который откровенно говорил о своих ошибках.

– Недооценили мы фрицев. К трофейным автоматам патроны через десяток минут кончились. Гранаты швыряли как попало. Бросим, а она от стенки отскакивает и едва не под ногами у нас взрывается.

– Ладно, хватит каяться. Главная ошибка – не надо было лезть на такой большой гарнизон. Самонадеянность… выбрали бы цель поменьше. А с другой стороны, ударили вы крепко. Сорок убитых и раненых – это немало. Фрицы к таким потерям не привыкли. До сих пор ракеты пускают, и пулеметы никак не замолкнут. Надо их иногда встряхивать. Правильно генерал Панфилов говорит.

В штабе полка удар по немецким тылам оценили. По слухам, доложили Панфилову и тот с одобрением отметил:

– Так и надо. Пусть немцы знают, куда влезли. С них спесь надо постоянно сбивать. А то некоторые в обороне сидят и боятся лишний раз стрельнуть, чтобы ответ от немцев не получить.

Вечером в роте собрали небольшой ужин в честь отличившихся бойцов. Сварили картошки с мясом, малость выпили.

Андрей Краев с Настей пошли прогуляться. Уединиться было негде, землянки были забиты ранеными – по всей полосе обороны дивизии шли непрерывные бои.

И сейчас летели с воем высоко над головой снаряды. Немцы нащупали какую-то цель и обстреливали ее.

Сидели, прижавшись друг к другу, под сосной, слушая, как осколки шлепаются о землю, сбивают ветки.

– У нас санитарке сегодня ногу миной оторвало, – рассказывала Настя. – По щиколотку. Она так плакала, вешаться хотела. «Кому я без ноги нужна!» А ей всего девятнадцать лет.