Тайная семья - Чарльз Стросс

Вскоре она остановилась.

— Похоже, пусто, — пробормотала она в диктофон. — Тогда вперед. — Она обошла дом, направляясь к главному входу, где перед дверьми и перед плотными деревянными ставнями на окнах намело глубокие сугробы. Никто много дней не входил сюда и не выходил отсюда. Это было ясно. Неподалеку короткий, с подъемом, проезд вел к дороге с видневшимися впереди внушительными железными воротами, запертыми на цепь. — Вот проклятье. Как же я выйду отсюда? — Ей пришлось еще раз оглядеться. И тогда она увидела на фронтоне дома что-то вроде пластины с названием: БЛЭКСТОУНС, 1923. Узкая деревянная калитка рядом со столбом, поддерживавшим одну створку железных ворот, была заперта изнутри. Мириам устремилась к ней, не разбирая дороги, вздрагивая от холодного снега. Она откинула засов и бросила последний взгляд на дом.

Он был большой. Не такой, как дворец в Ниджвейне или крепость Энгбарда, но больше всего, в чем ей когда-либо доводилось жить. И явно заперт на замок, ставни на тех окнах, что не забиты досками, закреплены гвоздями, ворота прочно заперты на цепь. Она усмехнулась, стуча зубами от холода.

— Вот тебя я и заберу.

Она выскользнула через деревянную калитку на тротуар. Улица здесь была кое-где подметена. По другую ее сторону раскинулось чистое поле, в центре которого в мире номер один рос густой лес, а в мире номер два был почти центр Кембриджа. Она едва могла разглядеть другие большие дома за полем, но это не имело значения. Она повернула налево и направилась к перекрестку, который углядела у дальнего угла здания.

К тому времени, как она наконец-то добралась до башни с часами на странной транспортной развязке около перекрестка, ее зубы безудержно стучали. В это очень холодное утро движения почти не было. Мимо прогромыхала миниатюрная двуколка, но единственным средством передвижения, напоминавшим автомобиль, были странные двухэтажные трамваи; их токоприемники время от времени искрили, когда вагоны с шумом проносились по краю дальней стороны поля и останавливались у стойки с табличкой посередине все той же транспортной развязки. Мириам удержалась от невольного побуждения посмотреть на часы. «Какой сегодня день?» — удивленно раздумывала она. Надпись крупными каноническими буквами на пустой трамвайной остановке тут же ответила на ее вопрос: «Только по выходным». О-ох. Еще ниже помещалось расписание, такое же ошеломляюще подробное, как дома в аэропорту — очевидно, трамваи от этой остановки шли в сторону побережья через что-то под названием Дерибридж каждые полчаса по воскресеньям, по цене 3d, что бы это ни означало. Она вздрогнула еще и еще и прошла внутрь деревянного ограждения, а затем беспокойно зашарила в поисках оставшейся у нее пригоршни медных монет. В голову мало-помалу начинали закрадываться и другие мысли. Нормально ли, что одинокая женщина без всякого сопровождения утром в воскресенье садится на трамвай? А что если магазин Бергесона по воскресеньям закрыт? А что если…

Мучительно завизжали стальные колеса: около деревянного ограждения остановился трамвай. Мириам собралась с духом и забралась в вагон. Вожатый кивнул ей и затем без предупреждения тронулся с места. Мириам споткнулась и едва не упала, вошла в пассажирскую кабину и села, даже не оглядевшись. Деревянная скамья была холодной, но, похоже, где-то работал нагреватель. Она тайком исследовала собратьев-пассажиров, изучая их отражения в окнах, когда не могла смотреть на них прямо. Странное собрание… Полная женщина в нелепой дамской шляпе без полей, похожая на сборщицу из Армии спасения. Пара худых мужчин в непривычно скроенных мешковатых костюмах и в шляпах, натянутых на самые уши. Мамаша двадцати с чем-то лет (мешки под глазами и два ссорящихся ребенка рядом с ней)… Тут к Мириам подошел мужчина, одетый в нечто вроде мундира времен Гражданской войны, с устройством для продажи билетов, висевшим на груди. Она сделала глубокий вдох: «Мне придется справиться с этим».

— Я еду в Хайгейт, в Холмс-элли. Пожалуйста, скажите, сколько стоит билет и какая ближайшая остановка? И как называется вот эта остановка?

— Это будет стоить четыре пенса, мисс, а когда будет ваша остановка, я вам скажу. А эта называется Раундгейт-Пересадочная. — Он как-то странно посмотрел на нее, когда она протянула ему шесть пенсов, но отмотал билетов на четыре пенса и дал какую-то сдачу. После чего отошел. — Билеты попрошу.

Ой-ой. Мириам исследовала билеты, что держала в руке. «Нет ничего проще?» — удивилась она. Даже покупка трамвайных билетов оказалась испытанием, принесшим ожидание и удивление. «Брилл очень хорошо показала себя, — начала осознавать Мириам. — Может быть, слишком хорошо. Гм-м. Это вполне объясняет, почему Энгбард позволил мне сбежать…»

Трамвай катил вдоль холма никак не быстрее, чем шел бы пешеход, время от времени водитель включал электрический звонок и останавливался около посадочной платформы. В этих местах дома стояли значительно ближе друг к другу за счет террас, которые плотно смыкались стена к стене для сохранения тепла и были сложены из дешевого красного кирпича, почерневшего от дыма. В воздухе стоял зловещий запах непрогоревшего угля, с каждой крыши вверх устремлялись дымоходы. Она не заметила ничего такого среди «аристократического» района, где располагался Блэкстоунс, но весь город пропах продуктами сгорания, будто где-то в соседнем квартале горел дом. Воздух был почти едким, с отвратительным кислым привкусом, который, обостренный холодом, обволакивал горло, когда Мириам пыталась дышать. Даже облака над ее головой были желтого оттенка. Трамвай свернул на главную дорогу, с грохотом описал широкий круг, внутри которого стояла занесенная снегом скульптура, человек на коне, затем повернул вдоль внушающего опасения тощего скелета коробчатого моста, протянувшегося над рекой. Мириам, наблюдая за водной поверхностью в просветы между выкрашенными в серый цвет балками, ощутила особенно тревожную волну клаустрофобии… Как будто ее забрали для полицейского допроса в связи с преступлением, которого она не совершала. Она заставила себя не обращать на это внимания. «Все будет хорошо», — заверила она себя.

Центр города казался почти пустым по сравнению с ее последним посещением. Сильно пахло дымом (дымовые трубы виднелись по обеим сторонам улиц, у жильцов верхних этажей), но окна магазинов были темными, а двери заперты. Вдали глухо звонили церковные колокола. Тощие голуби вразвалочку бродили около сточной канавы, исследуя кучу конского навоза. Кондуктор похлопал Мириам по плечу, и она вздрогнула.