Все ради любви - Мишель Рид

К ужасу Эви, Рашид расхохотался.

– Если бы вы только знали… – пробормотал он.

– Откровенно говоря, я ничего не желаю знать, – отрезала ее мать. – Все, что я хочу, – это поговорить с моей дочерью.

– Эви отдыхает, – возразил Рашид. – Она чувствовала себя… не очень хорошо. Она…

– Я здесь, – поспешила Эви выступить вперед, чтобы помешать Рашиду сказать то, что он собирался.

Они разом обернулись. Эви почувствовала себя меж двух огней.

– Что такое с тобой произошло? – с подозрением спросила мать.

– Н-ничего… – пробормотала в ответ Эви, старательно отводя глаза от Рашида. – Я п-просто устала, в-вот и все… А ч-что ты хотела, мама? – нерешительно спросила она.

– Что я хотела? – драматическим тоном повторила Люсинда. – Я хотела узнать, о чем ты думаешь, укладываясь в постель с этим человеком, который тем временем собирается жениться на другой! Неужели у тебя не осталось ни гордости, ни стыда? Неужели ты не думаешь о том, какой урон это наносит твоей репутации – ведь ты пришла сюда, уже зная о его планах!

– Ваш тон, леди Делахи, оставляет желать лучшего, – вмешался Рашид.

– Мой тон, молодой человек, – высокомерно парировала Люсинда, – не ваше дело. Я разговариваю с моей дочерью, а не с вами.

Если сейчас начнется новая словесная перепалка, с ужасом подумала Эви, то они выскажут друг другу в лицо все, что думают, а этого сейчас она не выдержит ни за что.

– Рашид… – умоляюще проговорила она, поворачиваясь к нему. – Позволь нам на несколько минут остаться наедине. Пожалуйста.

– Как угодно, – с ледяной вежливостью произнес он и, едва кивнув Люсинде, вышел, оставив позади себя ощущение напряженности.

– Этот человек своим высокомерием и упрямством буквально заставляет мою кровь кипеть! – процедила Люсинда сквозь зубы.

– Твое собственное упрямство не уступает его, – с тяжелым вздохом отозвалась Эви. – Рашид у себя дома, – добавила она, – а ты ведешь себя с ним так, будто он ворвался к тебе.

Ее мать на сей раз, как ни странно, приняла критическое замечание без возражений.

– Мне он не нравится, – только и ответила она. Причем это чувство взаимно, мысленно добавила Эви.

Негромко вздохнув, Эви подошла к бару и открыла дверцу, чтобы взять бутылку минеральной воды.

– Хочешь чего-нибудь, мама? – обернувшись, спросила она.

– Нет, спасибо, – ответила мать. Тоже тяжело вздохнув, она бросила сумочку на кресло и позволила себе наконец обратить внимание на окружающую обстановку.

В этой комнате не было ничего, что можно было бы назвать кричащим или безвкусным. Полированный кленовый паркет был покрыт персидскими коврами, сочетание кремовых тканей и гладкого мрамора радовало глаз. А оклеенные светлыми обоями стены были увешаны картинами, в основном пейзажами родной страны Рашида.

Подойдя к одному из пейзажей, Люсинда принялась внимательно его рассматривать. Эви тем временем налила себе воды.

– Это его дворец? – с интересом спросила мать.

– Да, – кивнула Эви. – Или один из них, – добавила она, потому что семья Аль-Кадах владела несколькими дворцами, похожими на тот, изображение которого рассматривала сейчас Люсинда. Но этот принадлежал лично Рашиду.

– У него какая-то особая, драматическая красота, тебе не кажется? – неохотно признала ее мать. Слова матери заставили Эви удивленно поднять голову.

– Рашид сам проектировал его, – слегка улыбнувшись, сказала она. Мать вряд ли порадует, что она невольно похвалила своего врага. – Он выстроил его за несколько лет до нашей с ним встречи, – пояснила она. – Дворец стоит у подножия гор: с двух сторон пески, с третьей – Персидский залив…

– А… – мать не сразу придумала, что ответить на это. – Этот человек, по-видимому, скрывает свои таланты.

Их гораздо больше, чем ты думаешь, невесело отметила Эви, поднимая стакан к губам. Вода прошла без особых осложнений, с облегчением отметила она.

– Едем домой, Эви.

Подняв глаза, Эви увидела, что ее мать смотрит на нее с каким-то странным, незнакомым выражением сочувствия в холодных голубых глазах.

– Если начистоту, милая, ты выглядишь ужасно, – помрачнев, продолжала Люсинда. – Все беспокоятся о тебе. Джулиан звонил из аэропорта, он очень расстроился, когда прочел утренние газеты, и даже лорд Беверли шокирован и возмущен тем, как бессовестно Рашид тебя использует…

– Рашид меня вовсе не использует, – возразила Эви. – Он любит меня.

– Любит! – воскликнула Люсинда тем же тоном, каким несколько минут назад обращалась к Рашиду. – Этот человек понятия не имеет о том, что значит это слово, раз он тебя предал!

– В данном случае предали вовсе не меня, – ответила Эви. – Его отец поместил это объявление без разрешения Рашида.

– Это он тебе сказал? – с недоверием спросила мать.

Но Эви в ответ гордо вскинула голову и посмотрела матери в глаза со словами:

– Это правда. Рашид никогда не станет лгать – тем более мне.

– Хорошо, предположим, он говорит правду, – процедила ее мать сквозь зубы, решив переменить тактику при виде вздернувшегося кверху подбородка дочери. – Что же он намерен делать?

«Хороший вопрос», – с горечью подумала Эви и опустила глаза, потому что ответа на него не знала.

– Лорд Беверли сказал мне, что Рашид никак не сможет выйти из этого положения, так как о свадьбе объявлено публично, – с нажимом сказала мать. – Это означает, что ты в любом случае оказываешься вне игры, что бы Рашид ни решил предпринять. Семья его невесты непременно настоит на том, чтобы ваши отношения прекратились… так поступила бы любая семья в их положении.

– Мама, неужели ты думаешь, что я стану продолжать наши отношения, если Рашид женится на другой? – холодно поинтересовалась Эви.

Люсинда не ответила, но Эви с болью прочитала на ее лице тайную убежденность в правоте своих предположений.

– Так вот, я не стану, – отрезала Эви и резко повернулась, чтобы поставить опустевший стакан.

– Докажи это, – потребовала мать. – Прекрати их, пока у тебя сохранились еще остатки гордости! Мы можем сейчас вместе вернуться в Вестхевен, – предложила она, заметив в глазах Эви отблески боли и по-своему их истолковав. – Ты можешь пожить там, пока все не уляжется.

– Не могу, – прошептала Эви. – Я не могу оставить его, пока не буду точно знать, что у нас нет будущего.

– О, ради всего святого, Эви! – раздраженно воскликнула мать. Шагнув к дочери, она крепко схватила ее за руку, чтобы заставить повернуться к ней лицом. – Когда же ты собираешься…

Эви громко ахнула от резкой боли. Ее мать испуганно замолчала.

Неизвестно откуда внезапно в комнате очутился Азим, он вежливо, но непреклонно взял Люсинду за руку и заставил ее разжать пальцы на обожженном запястье Эви.