Дебрифинг президента. Допрос Саддама Хусейна - Джон Никсон

от власти, чтобы он мог захватить власть в стране. Я сказал Саддаму, что знаю, что он был обеспокоен будущим Ирака из-за роста шиитского фундаментализма при Хомейни, который угрожал заразить в основном бесправное шиитское большинство Ирака, и что, возможно, он думал, что сможет обеспечить молодое, более энергичное руководство, чтобы справиться с Ираном. Наблюдатели за Саддамом также подозревали, что он приказал убить Ахмада Хасана много лет спустя, когда дела во время ирано-иракской войны стали идти плохо, и что Саддам мог опасаться, что его свергнут в результате переворота. Когда Саддам слушал, я видел, как в нем нарастает гнев. Я сказал, что это в основном слухи, но мне хотелось услышать мнение Саддама по этому поводу. Я не уверен, что мои тонкие объяснения западных интерпретаций его действий были полностью переданы в переводе. Саддам сказал мне, что никогда не слышал подобной чепухи.

Саддам настаивал на том, что это была идея Ахмада Хасана аль-Бакрапередать ему власть. Он сказал, что Ахмад Хасан был уже в годах, его здоровье начало подводить, и он больше не хотел быть президентом. По словам Саддама, Ахмад Хасан сказал, что Саддам был единственным человеком, который знал, как работает правительство, и мог удержать его. Саддам утверждал, что сначала он отказался, потому что "не любил власть", неправдоподобно говоря, что он хотел вернуться в Тикрит и заняться сельским хозяйством. Однако он видел, что угрозы нарастают, и после долгих душевных терзаний решил принять предложение Ахмеда Хасана.

В этот момент я спросил Саддама, не по этой ли причине он организовал печально известную конференцию партии Баас в 1979 году, на которой многие ее члены были очищены и впоследствии казнены. И снова я увидел, как нарастает его гнев. Он сказал, что одной из причин проведения конференции было раскрытие заговора против иракских баасистов со стороны сирийских баасистов. По его словам, он обнаружил, что даже его секретарь участвовал в заговоре. Это была предательская деятельность, и партия действовала из соображений самосохранения. К тому времени его левый глаз дергался.

Как обычно, мы хотели закончить сеанс доброжелательным вопросом, поэтому я спросил Саддама, что он любит читать. Он ответил, что любит читать историю и арабские рассказы. Я спросил, какая у него любимая книга, и он ответил, что "Старик и море" Эрнеста Хемингуэя. "Подумайте об этом, - сказал он. "Человек, лодка и удочка. Это единственные составляющие книги, но они так много говорят нам о состоянии человека. Чудесная история". На этом мы закончили, но я мог сказать, что Саддам был раздосадован моими комментариями об Ахмаде Хасане аль-Бакре.

Мои подозрения подтвердились на следующем заседании. Я начал расспрашивать Саддама, и он тут же поднял руку и сказал, что ему есть что мне сказать. "Я хочу поговорить с тобой о том, что ты говоришь обидные вещи. Вчера вы сказали, что я ответственен за смерть Ахмада Хасана аль-Бакра. Знаешь ли ты, что он был моим родственником? Знаете ли вы, что я любил его как отца? Знаешь ли ты, что мы были друзьями?" По мере того как он продолжал, я видел, что он снова впадает в сильное эмоциональное состояние. Я не хотел, чтобы он использовал это как предлог для того, чтобы замкнуться на нас. Я сказал ему, что, на мой взгляд, наша беседа была очень плодотворной. Я сказал, что он рассказал мне то, чего я раньше не знал. Я притворился заинтересованным в сирийской угрозе партии "Баас" и сказал, что спросил об Ахмаде Хасане аль-Бакре только из-за слухов, которые до меня дошли. Саддам выглядел успокоенным и сказал: "Хорошо".

*******

В наших обсуждениях Ирана был один юмористический момент. Я намеренно сказал что-то не то об одном из министров его кабинета в надежде спровоцировать Саддама поправить меня и рассказать об этом человеке побольше. Саддам принял мою уловку за искреннее невежество и сказал, что я человек с низким уровнем интеллекта. Тогда Брюс сказал: "Значит, вы считаете моего друга тупым. Вы имеете в виду такую глупость, как отправка всех своих военно-воздушных сил на хранение своему злейшему врагу, Ирану, да?" В этот момент Саддам на мгновение побледнел и выглядел ошеломленным, словно не мог поверить, что кто-то посмел усомниться в его суждениях таким неуважительным образом. Во время первой войны в Персидском заливе в 1991 году Саддам направил самолеты и военно-морские суда в Иран, чтобы не быть уничтоженным. Он наивно полагал, что Иран вернет их обратно. На момент написания этой книги эти самолеты - или то, что от них осталось, - так и не вернулись в Багдад. Некоторые даже предполагают, что он сделал это, чтобы втянуть Иран в свою войну с Соединенными Штатами. Внезапно он расплылся в ухмылке, его плечи затряслись, и он начал смеяться. Он поднял указательный палец и сказал: "Туше". Мы все расхохотались.

Частью усилий Саддама по раздуванию своей исторической значимости было выставить себя в наиболее позитивном свете и надеяться, что мы не будем знать достаточно, чтобы опровергнуть его. Саддам сказал нам, что не проявлял неуважения к аятолле Хомейни, и даже утверждал, что сделал все возможное, чтобы предотвратить излишнее празднование в Ираке после смерти иранского лидера в июне 1989 года. Он сказал, что ему позвонил один из его помощников, который злорадствовал по поводу смерти Хомейни, и велел ему проявить уважение к умершему святому человеку. Это доводит нашу доверчивость до предела. Саддам особенно ненавидел Хомейни, которого считал смертельным врагом. Я спросил Саддама, почему, если он так уважал Хомейни, он упоминал его в таких уничижительных выражениях в своих радиоречах во время войны. Тогда Саддам попросил меня назвать конкретные даты и время, а также слова, которые были использованы. Я сказал ему, что принесу их на нашу следующую встречу, если он хочет посмотреть, о чем я говорю.

Затем я спросил его об изгнании Хомейни в Ираке с 1965 по 1978 год. Когда Ирак и Иран подписали в 1975 году соглашение по Шатт-эль-Арабу, положившее конец их пограничным спорам, Саддам сказал, что две страны договорились не вмешиваться в дела друг друга. "Хомейни был гостем Ирака. Поэтому, когда в вашей стране есть гость с политическими проблемами, это не означает... что у вас плохие отношения с этой страной. Поэтому как гость мы уважаем его безопасность". После заключения соглашения он общался с репортерами и выпускал кассеты. Мы послали к нему члена РКС [Совета революционного командования], чтобы он объяснил ему соглашение между нами и шахом... Мы сказали нашему представителю, что