Неторопливая игра - Диана Блейн

— Мне уже говорили.

— Когда мы познакомились, ты жил в Атланте, — напомнила Кина.

— Но ты никогда не спрашивала, где я родился. Откуда вдруг такой интерес?

Кина сама этого не знала. Она негромко рассмея­лась:

— Просто интересно — вот и все.

— У меня есть квартира в Атланте и квартира в Манхэттене. Но история моего рода восходит еще к Чарльстонской революции. Один из моих предков, между прочим, был в отряде Фрэнсиса Мэриона. В Чарльстоне у меня плантация, вековые дубы, испан­ский мох, и через все это протекает река Эшли. Пе­ред Гражданской войной мои предки снимали огромные урожаи риса.

Кина внимательно вглядывалась в его смягчивше­еся лицо.

— Ты жил там со своей женой? 

— Мисти там нравилось, — сказал он. — Я пере­местил офис в Атланту после ее смерти. Иначе вос­поминания сожрали бы меня заживо.

— Ты жил в Атланте долго, — заметила Кина. Николас улыбнулся, не открывая глаз.

— До тех пор, пока не встретил там тебя, совер­шенную, юную и дрожащую от волнения, — усмех­нулся он. — После смерти Мисти я не мог поговорить о ней ни с одним живым человеком. Все боялись даже имя ее упомянуть в моем присутствии. Только ты не побоялась.

— Ты пытался работой загнать себя до смерти, — вздохнула Кина.

— Я очень горевал.

— Ты до сих пор горюешь о ней, Николас?

 Он повернул голову и взглянул Кине в глаза.

— Иногда. Изредка. Не так часто, как раньше. Ты помогла мне исцелить эту рану.

— Я? — тихо переспросила она.

— Ты — как зажженная спичка. Освещаешь мою жизнь, — задумчиво проговорил он, — или поджига­ешь запал, от которого я взрываюсь.

Кина придвинулась к нему ближе и свернулась калачиком, как усталый котенок у жаркого камина.

Она положила голову ему на плечо, чувствуя под ще­кой мягкую шерсть кашемирового свитера.

— Поговори со мной еще, — прошептал Николас.

— Расскажи мне о своей семье. У тебя кто-нибудь остался в Чарльстоне?

— Практически нет. Родители давно умерли. Кина, перестань! — вдруг воскликнул он, когда она начала невзначай чертить пальцами круги у него на груди.

Кина чувствовала, как от ее прикосновений грудь Николаса начинает вздыматься все чаще. В этот мо­мент она ощущала не просто удовольствие, но и осо­бую власть над ним.

— Зануда, — проворчала она. Перегрузка пос­ледних дней, плохое питание и недостаток сна все-таки давали себя знать. Вздохнув, она снова уронила голову на плечо Николасу. — Николас, к завтраш­нему дню я заканчиваю работу и возвращаюсь в Эштон.

Николас напрягся:

— Зачем? Ради Харриса?

— Ради себя, — возразила Кина. Она села на ков­ре и отбросила с лица прядь волос. — И не уговари­вай меня, — сказала она холодно. — Я сделала свой выбор и не передумаю.

Николас метнул на нее гневный взгляд.

— Как ты думаешь, на сколько я могу оставить свой офис, прежде чем мои заместители приведут все дела в полный беспорядок? — резко спросил он.

— Тебе со мной ехать вовсе не обязательно, — от­ветила Кина не менее резко.

— Черта с два! Я тебя ему не отдам! — заявил Ни­колас.

— А если я этого хочу? — упрямо спросила Кипа, одернув халат. — Ты мне не хозяин!

Николас скользнул глазами по ее лицу.

— Я чувствую за тебя ответственность, — проговорил он наконец.

Это было жестоко. Непонятно отчего, но от этих слов у Кины защемило сердце.

— Почему? — с горечью спросила она. — Потому что несколько лет назад я смогла увидеть в тебе не только босса-миллионера, но и человека? Потому что я общалась с тобой, когда никто другой не смел тебе приблизиться? Благодарю вас за комплимент, мистер Коулман, но пусть вас не беспокоит чувство долга по отношению ко мне. Я вполне способна сама о себе позаботиться.

— И как же ты намерена это делать? — с холодной учтивостью поинтересовался он. — Соблазнив этого второсортного адвокатишку из Эштона?

— Он не второсортный! — вспыхнула Кипа.

Николас резко вскочил на ноги и потянулся к сигаретам.

— Ты собираешься выйти за него замуж? - спросил он сухо, ища глазами пепельницу, которую Кина держала здесь специально для него.

— Если даже и собираюсь, какое тебе до этого дело? - упрямо проворчала Кина.

Николас щелчком сбил пепел в квадратную керамическую пепельницу и сощурился. Распрямившись, он пристально уставился на Кину.

— Еще пара слов, — предостерег он тем вкрадчивым тоном, который обычно предвещал настоящий ураган, — и ты поймешь, какое мне до этого дело.

— Я уже трепещу, Николас, — язвительно бросила Кина. В этот момент ее трудно было напугать, так задели ее слова Николаса насчет ответственности. — Значит, именно так ты укрощаешь своих женщин — угрозами?

Темные глаза Николаса вспыхнули настоящей яростью. Он швырнул едва начатую сигарету в пе­пельницу и двинулся прямо на Кину, выпятив че­люсть и стиснув кулаки.

Глава 6

У Кипы бешено заколотилось сердце, но усилием воли она заставила себя не отступить.

— Я тебя не боюсь, — заявила она с показным бесстрашием, хотя в действительности готова была сейчас просочиться сквозь стену, лишь бы удрать от него.

Николас даже не потрудился ответить. Одной ру­кой он резко дернул ее к себе, второй — подхватил под колени. Развернувшись, он понес ее в коридор с такой легкостью, словно она весила не больше про­довольственной сумки.

— Николас... — испуганно начала она.

— Замолчи.

Он плечом распахнул дверь спальни, прошагал по темно-синему ковру и бросил Кину на разноцветное стеганое одеяло, которым была застелена королев­ских размеров кровать. Стащив с себя свитер и обнажив широкую грудь, он тут же опустился на кровать рядом с ней.

Кина попыталась встать, но Николас сжал ее запястья и завел ее руки за голову. Он держал ее так до тех пор, пока она не устала отбиваться и не уставилась на него беспомощными, полными ужаса глазами.

— Что, перестала храбриться, лисичка? — спросил он сердито. Приподнявшись, он крепко прижался сво­им мощным торсом к ее нежной груди. — Ну, давай борись со мной дальше! Ты этим занимаешься все время — с того самого вечера, как я уезжал в Париж!

Кина нервно облизнула пересохшие губы.

— Я тебя не понимаю.

— Маленькие девочки швыряют в мальчиков кам­нями или дразнятся, чтобы вызвать их на драку. Но все, что им нужно в действительности, — это физи­ческое столкновение, — проговорил Николас. В гла­зах его бушевал гнев, хотя голос был относительно спокоен.

От близости его тела у Кины кружилась голова. Да, Николас прав, она действительно хотела этого, и уже давно. Но только не так, чтобы Николас взял ее от злости. К тому же она не в силах была смириться с мыслью, что его чувства к ней — лишь специфиче­ская разновидность пресловутого чувства ответствен­ности.