Неторопливая игра - Диана Блейн

— У всего есть своя причина, голубушка моя, - тихо ответил Николас. — Но пока я ее еще не выяснил. Просто сочти, что это судьба, и начни вес сначала.

— Как я могу начать сначала? — взвизгнула Кина. - С какого начала? Откуда?

— Прежде всего успокойся. 

— Обними меня покрепче, — прошептала она.

— Еще чуть-чуть крепче, и у меня треснут ребра, с улыбкой шепнул он в ответ.

Поднявшись на ноги, он обнял ее, и Кина приль­нула к нему всем телом.

— Ох, Ник, как хорошо, что ты здесь! — прогово­рила она.

— Когда ты сегодня утром уходила из дома, ты думала иначе, — напомнил он.

— Не надо, — с мольбой прошептала Кина. — Не будем ссориться. Мне сейчас не до этого.

Николас принялся легонько раскачивать ее из сто­роны в сторону.

— Что же тебя не устраивает в моих женщинах, Кина? — спросил он. — Ты уже не в первый раз по­зволяешь себе на их счет довольно бесцеремонные высказывания. 

Тема беседы становилась скользкой. Кина пожала плечами.

 - Да ну? Неужели? Это происходит как-то само собой. 

 - Возможно, ты это делаешь невольно, — допус­ти Николас,

Кина взглянула ему в глаза сквозь пелену слез, и ей показалось, что она видит его впервые. Взгляд ее скользнул по мужественному лицу, по прямому носу, глубоко посаженным темным глазам, чувственному изгибу рта, мощному подбородку... А затем она внезапно встретилась с ним взглядом. И ее словно окатило теплой волной.

- У тебя дрожат колени, — негромко заметил Николас.

Так оно и было. Кина чувствовала, что ноги почти не слушаются ее и стали словно ватные, но объяс­нить Николасу, что с ней происходит, она не' могла.

- Ты с ним целовалась? — внезапно спросил он, сурово прищурив глаза;

Кина кивнула, не отрывая от него глаз. Взгляд Николаса задержался на ее полураскрытых губах.

— Тебе было хорошо? — продолжал расспраши­вать он.

— Мне было приятно, — поправила она.

— А когда я тебя целую, тебе тоже... приятно? — прошептал он, наклоняясь к ее лицу.

— Но, Ник... пожар... — слабо возразила она.

- Когда у людей случаются несчастья, они всегда делают глупости, голубушка, — пробормотал Нико­лас, прижимаясь губами к розовым лепесткам ее рта. — Разве ты не знаешь? Обними-ка меня покрепче.

Кина повиновалась без единого слова, приоткрыв рот в ожидании поцелуя. Дрожь наслаждения пробе­жала по ее телу, и Кина невольно застонала.

— Настоящий вулкан, — шепнул Николас. — Боже мой, ты вся дрожишь, стоит только прикоснуться к твоим губам! Ты меня чувствуешь, Кина? Чувствуешь это возбуждение? С ним у тебя тоже так? Способен ли он на такую страсть?

Ногти Кины бешено царапали мускулистую спи­ну, она прижималась к Николасу, наслаждаясь при­косновением его горячего тела, крепких, как сталь, мышц. Она едва слышала его слова. Губы ее жадно требовали новых, еще более страстных поцелуев.

Николас неторопливо провел ладонями по ее бо­кам.

— Отвечай же, — проговорил он.

— Я схожу с ума, когда ты меня целуешь, — пре­рывисто прошептала Кина, не отрывая глаз от его твердых, четко вылепленных губ. — Не останавли­вайся, Ник. 

— Сейчас — или никогда, лисичка моя, — ото­звался Николас, прижимаясь к ее губам.

Затем он со вздохом поднял голову. В глазах его бушевал ураган, он с трудом переводил дыхание. Кина прикоснулась к мягкой ткани красной рубашки.

- Ник!

— Я же не могу взять тебя прямо здесь, на полу, — шепнул он с озорным блеском в глазах.

Кина залилась краской и уткнулась лицом ему в грудь.

— Дело прежде всего, малышка, — напомнил Ни­колас. — Сегодня я должен лететь в Нью-Йорк. Ты можешь отправиться со мной, в моем самолете.

— У тебя и самолет здесь? — удивленно спросила Кина.

— Где, черт побери, «здесь»? В розовом саду за домом? — со смехом отозвался Николас: — Утром я велел Марку Сигарсу доставить его в местный аэро­порт. Он уже ждет.

— Тогда я, пожалуй, начну собирать вещи, — про­говорила Кина. Она боялась возвращения в Нью-Йорк, боялась увидеть свой элегантный офис черным и обугленным, своими глазами убедиться, что от ро­скошных тканей остался только пепел. — Ник, хоть что-нибудь спасли?

— Энн успела схватить лишь несколько эскизов, прежде чем загорелись занавески, — ответил он. — И несколько образцов. К тому времени как приехали пожарные, было уже слишком поздно. Они сумели не допустить огонь в остальную часть здания, но твой офис и раскроечная вместе со всей тканью сгорели.

Кина кивнула. Должно быть, именно так чувству­ют себя люди, лишившиеся чего-то привычного и очень важного, например руки, — в душе ее появи­лась странная, щемящая пустота. Но эта «рука», ко­торую она потеряла, была ее средством к существованию, и нужно было найти какой-то спо­соб возместить ущерб. Славу Богу, она все еще может рассчитывать на Николаса. Она беспомощно взгля­нула на него.

— Давай собирайся, — сказал он, легонько подтал­кивая ее к двери. — Все будет в порядке, поверь мне.

— Разве я когда-нибудь тебе не верила? — мягко спросила Кина.

Николас кивнул.

— Бывало, — сухо заметил он, и она опустила гла­за, а затем выбежала за дверь.

Два часа спустя они уже летели в Нью-Йорк в лич­ном самолете Николаса. Кина сидела тихо, погружен­ная в свои невеселые раздумья и не выпуская из рук большую теплую ладонь Николаса. Он, очевидно, счи­тал это совершенно естественным, поскольку не сде­лал ни единой попытки высвободить руку, даже когда курил или пил кофе. Время от времени он слегка по­глаживал ее кисть. «Забавно, — мелькнуло в голове Кины, — а ведь, казалось, ему не должно нравиться, когда женщина за него цепляется».

— Надеюсь, Мэнди справится, — проговорила она. — Жаль, что пришлось оставить ее одну.

— К тому времени как ты вернешься, она уже все организует, — отозвался Николас.

— Я знаю. — Она опустила голову на его широкое плечо. — Ох, Ник, как я рада, что ты со мной! Одна я бы просто не выдержала.

— Мне нравится заботиться о вас, мисс Независи­мость, — пробормотал он, уткнувшись губами в её волосы. — Когда вы мне это позволяете. Очень жаль, Кина, что ты мне не сообщила о смерти твоего отца.

— Ты был занят, — вздохнула она.

— Я не бываю занят, когда ты во мне нуждаешься, — возразил Николас. — Может быть, тебе записать это в свой блокнот и перечитывать не реже двух раз в неделю?

Кина улыбнулась:

— Я постараюсь запомнить. — Она приподняла голову и заглянула ему в лицо. — Ник, почему ты так добр ко мне? — серьезно спросила она. — Так было всегда — и это не потому, что ты относишься ко мне как к дочери, и не потому, что хочешь меня как жен­щину.