Уровень Пи - Ая эН

– Джен, раз уж так получилось, могу я это… я могу сделать что-нибудь для тебя? То есть для тебя и для Рона?

Сестра улыбнулась:

– Нет, спасибо. Для нас ты ничего не можешь сделать. Более того, у тебя так мало времени, что ты и для себя уже вряд ли успеешь что-то сделать.

– Может, для Дюшки?

Джен опять задумалась, словно советуясь с кем-то невидимым: говорить или не говорить?

– Вопрос с Дюшкой нами уже решен. Очень скоро он станет ангелом. Навряд ли в ближайшее время произойдет что-то такое, что сможет этому помешать.

Ризи Шортэндлонг был мутантом четвертого порядка. Он мог проходить сквозь стены и раскалывать голову надвое. Он умел плакать, смеяться, загорать и даже болеть ветрянкой. Все это – и всегда – он делал исключительно по собственному желанию. И вот впервые в жизни, после слов Джен о Дюшке, Риз почувствовал, как с ним творится что-то неладное, и отнюдь не потому, что он сам этого хочет. Что ж, его друг станет ангелом. Это прекрасно. Но только…

– Клюшкин станет ангелом после смерти?

– Что? А, ну да, конечно. Ты же знаешь, ангелами или рождаются, или становятся после. Так что если Дюшка не наделает никаких глупостей, пока живет…

В глазах Риза медленно прояснялось. Зато теперь рот стал предательски наполняться какой-то горечью.

«Если Дюшка не наделает никаких глупостей, пока живет…»

– И когда же он умрет?

– Понятия не имею! – возмутилась Джен. – Неужели ты думаешь, что кто-нибудь из нас может желать ему смерти или тем более ее планировать?

Нет, Ризенгри так не думал. Он думал о том, что его сестра прекрасна, даже когда сердится. Еще он пытался представить себе, как его, маленького, выхаживает неизвестный ему ангел. А еще – как Дюшка Клюшкин сам станет ангелом и тоже, возможно, будет помогать какому-нибудь мутанту вроде него. Наверное, этому следует радоваться? Хотя чему радоваться, ведь ему-то самому, наверное, теперь кранты…

– Мы теряем время, – перебила его мысли Джен. – Тебе надо действовать. Даже если у тебя есть один шанс из миллиона, его надо использовать.

– Хорошо, я же не против. Что я должен делать?

– Да не могу я тебе этого сказать!

– Джен, это нелогично. Хоть намекни! Я должен помочь Дюшке не наделать глупостей?

Джен отрицательно покачала кудряшками, разбрызгивая ослепительное сияние. И ответила брату теми же словами, которые сама услышала вчера от Э-Ли-Ли-Доу:

– Не скажу. Но я буду прикрывать тебя столько, сколько тебе потребуется.

И она испарилась. Тщательно переварив всю информацию, полученную от сестры, Ризи так и не пришел ни к какому конкретному ответу. Единственное, что он мог сделать, это поговорить с Дюшкой Клюшкиным с глазу на глаз. Может, в процессе что-то прояснится. Решение о лыжной прогулке было его собственным решением. Было девять часов утра тридцатого декабря. Завтра вечером на Земле-11 должен был наступить Новый год.

Между тем после подписания постановления из ста пятидесяти пунктов совет СОСИСки разошелся по домам. Большинство сотрудников завалились спать. Фредерико Менс нырнул в любимый кислотный бассейн. Джереми Лермонтов отдал распоряжение забрать у Ворониных котенка и принести ему, а затем занялся подбором нового микрофона. Дежурные у Вари-2 уселись смотреть новый фильм, поскольку Варя находилась в отключке и следить за ней не было необходимости. А дежурные у датчиков объекта Клю, заядлые преферансисты, достали новую колоду карт.

Сделали они это с чистой совестью: данные датчиков вполне могли записываться и сами по себе, а если что выходило из нормы, приборы подавали предупредительный звуковой сигнал. Согласно инструкции, дежурные должны были постоянно следить за видеоизображением и прослушивать запись звуков, издаваемых объектом. Но двадцать минут назад за Дюшкой Клюшкиным зашел его друг Венька Бесов, и они решили умотать в лес кататься на лыжах. Ни видеокамер, ни микрофонов на лыжах не было. Разумеется, почти все ребята-мутанты (не говоря уже о взрослых) постоянно носили компьютеры-браслетки или, кому больше нравилось, компьютеры-медальоны. Но Ризи редко следовал этой моде, а Дюшка Клюшкин специально зачастую оставлял свой браслет дома.

– Какие еще лыжи?! Это наша непростительная ошибка! – сокрушенно пробормотал директор, который лично появился в дежурке как раз в тот момент, когда мальчики возились с креплениями.

– Не волнуйтесь, Тафанаил Ибрагимович, – успокоил старший дежурный. – Они же не в первый раз. Все будет в порядке.

Остальные его поддержали:

– Если что не так, мы сразу заметим по датчикам.

– И Игорь Лапундрович считает, что Клю лучше развеяться. А лыжная прогулка в такой день – это же сплошные положительные эмоции!

День, действительно, выдался отменный. Полное безветрие. Всю ночь шел снег, а сейчас ослепительно светило солнце, на небе – ни облачка. В такой день елки, палки, да и вообще все остальные растения предпочитали оставаться на своих местах, потягивая водичку из почвы и занимаясь процессом фотосинтеза – кто умел. Если уж кататься на лыжах, то именно в такой день! Но Тафанаил Казбеков не успокаивался.

– Браслетов на детях точно нету?

– Нет. Вы же знаете, Клю не любит таскать с собой компьютер. А его друг тоже оставил свой дома, растяпа.

– Вы хотите сказать, что ребята сейчас выйдут из дому, и мы потеряем с ними всякую связь?! Кроме встроенных в объект датчиков?

– В конце концов мы можем запустить контрольного лыжника на трассу…

Тафанаил все еще раздумывал. В принципе ему хотелось спать, но он знал, что, пока объект Клю не окажется под его полным контролем, спокойных снов ему не видать.

– Я сам буду лыжником, – наконец принял решение директор. – Аллочка, у нас найдется костюм подходящего размера?

И усталый директор вместе со своей верной секретаршей пампушкой Аллой отправился в гардеробную.

А дежурные по датчикам выждали минут пять и занялись преферансом.

Тафанаил Ибрагимович вышел из института с черного хода. Он был облачен в красно-белый лыжный костюм времен своей молодости, с надписью «Спардак – чемпион» и изображением мифологического героя Спардака в виде мутанта-гладиатора, остервенело сражающегося с мутантом-быком. Под мышкой у директора были зажаты замотанные липкой лентой лыжи, а на лыжи были нацеплены палки. При каждом шаге одна из палок вздрагивала и ударялась об лыжу. От этого звука Тафанаил Ибрагимович внутренне вздрагивал сам, стараясь не подать виду, насколько неуверенно он себя чувствует. Аллочка предлагала ему взять другие лыжи, поновее. Но новые лыжи были слишком молодежной расцветки – зеленые с желтыми сияющими разводами, и Тафанаил от них отказался.

В трехстах метрах от института директор, кряхтя и ругаясь, размотал клейкую ленту, надел лыжи и попробовал на них пройтись. Надо сказать, это ему удалось. Ему даже понравилось. Когда-то, еще школьником, Тафанаил изредка ходил с друзьями кататься на лыжах или играть в снежки. В зрелом возрасте тоже, бывало, катался – на домашнем тренажере. Но последние одиннадцать с половиной лет он был так занят работой, что даже не вспомнил ни разу о том, что в мире существуют такие простые удовольствия. Директор посмотрел вокруг. Ему вдруг стало приятно и хорошо. Ярко светило холодное зимнее солнце, и небо было синее-синее, с редкими белыми облачками, только подчеркивающими эту ослепительную синеву. Растения замерли на месте, наслаждаясь погодой. Вдали виднелись дома, два прозрачных купола, прикрывающие центральный городской парк и развлекательный комплекс, и вышка для полетов и прыжков – любителям экстрима. Впрочем, большинства сооружений отсюда не было видно. Например, новых усовершенствованных трамплинов, введенных в эксплуатацию около месяца назад. Тафанаил Ибрагимович подумал, что неплохо было бы выкроить часок, сходить, посмотреть на них «вживую», не по телевизору. Хотя, с другой стороны, пока этот несносный объект Клю на свободе, о каких трамплинах вообще может идти речь? Директор вздохнул, кликнул по браслетику и соединился с институтом. Выяснилось, что ребята уже вышли из дома и направляются в сторону старой длинной трассы, проходящей вдали от всех укромных и удобных для наблюдения местечек.

Глава 13

Коронный номер тысячелетия

Ризи боялся, что Дюшка не захочет бежать по дальней трассе, где почти никогда не бывает народу, или вообще откажется идти – он известный домосед, этот Дюшка, – но, к его удивлению, Клюшкин сразу же согласился. Большая трасса проходила через лес, а потом долго петляла по пустынным холмам, по местности, заселять или возделывать которую было запрещено: заповедник, неприкосновенные древние постройки и всякое такое. А начало вообще супер: вершина холма; со всех сторон, почти до самого горизонта, тянется ровная снежная гладь, искрящаяся на солнце. А чуть съезжаешь – сразу лес.