Любить Кеану - Элеонора Хитарова

— А как же доктор? — Это не я сказала, это Клара!

Мария недоуменно пожала плечами и фыркнула:

— Если честно, Карина, я вообще не понимаю, что ты нашла в этом Кеану Ривзе. Мне он вообще не нравится. Во-первых, он страшный! Откровенно и неприкрыто безобразный. Китаец какой-то.

— Мария, где твоя толерантность?! — Негодовала даже Клара. Я так вообще, была готова провалиться сквозь землю, чтобы только не накинуться на Марию с кулаками.

Между тем, та с жаром продолжала:

— Ну посмотрите на него! Объективно посмотрите! Вы видели его нос?! — Она сморщилась. — А улыбка? Улыбка у него вся насквозь фальшивая! А про эти маленькие, узенькие, черненькие глазенки, я так вообще молчу! И дерганый весь какой-то! Невротик! Как его вообще взяли на эту роль?

Ее слова повергли меня в шок. Я остановилась как вкопанная и не могла сделать больше ни шагу. Эта девица только что попрала, разве только не истоптала ногами, все то, перед чем я благоговела! Этот нос! Этот боготворимый мною рот! Эти фантастические глаза!!! И эту уникальную, импульсивную порывистость движений, которой не обладал больше никто, которую я в нем обожала!

Насколько же мы, все-таки, узки и субъективны, если совершенство для одного оказывается воплощением безобразия для другого!

— Так, вы знаете, девушки, — Мария увлеклась, и ее было уже не остановить, — у него, по-моему, еще и не все дома! Он весь зашитый-перешитый после миллиона аварий. Вы же в курсе, что он на мотоцикле ездит там, по своему Голливуду? Так вот, он весь, с головы до пят в шрамах, и еще, он не женатый, по-моему, до сих пор, и на публике почти не показывается! Я его фотографии в одной газете видела, так он там просто ужас! Бородатый, волосатый, в каких-то ужасных ботинках! Кошмар! Я вам говорю, он какой-то маньяк. Это точно. И я еще читала, что в каком-то интервью он заявил журналистам, что он — Микки Маус. Микки Маус! Теперь скажите мне, что он не маньяк.

Каждый видит то, что хочет видеть — тщетно успокаивала себя я.

Можно посмотреть на простое куриное яйцо и увидеть в его однородной, каплевидной белизне что— то свое. И быть по-своему правым. Невозможно быть любимым всеми. И не нужно. Она имеет право на свое мнение. Она имеет право видеть в нем то, что ей хочется, и думать то, что ей нравится.

В конце концов, кто такая Мария? Несчастная девушка, которая давно потеряла свою репутацию из-за того, что ходила на сто свиданий и девяносто девять из сотни парней сбежали от нее еще во время ужина в ресторане! Разве можно воспринимать ее слова всерьез!

Но из моего рта рвался бешеный выкрик: «Твой Тод зато не маньяк! Тод, конечно, краше Кеану! Тод! Тод!»

Но я призвала на помощь всю свою выдержку, и бешеный выкрик был с трудом проглочен. Я только икнула.

— То ли дело, Бен Аффлек! — Сквозь туман своих бесчисленных мыслей, услышала я мечтательный голос Марии.

Почему-то, именно эта реплика внезапно умиротворила меня.

ХХХ

Еще через двадцать минут мы уже заседали в модной кофейне, где мне был подарен тот злосчастный торт, что убил Нельсона. Причина нашего полуночного кофе была не менее злосчастной: Марии необходимо было излить свои жалобы на Тода, который, как можно догадаться, вчера сбежал от нее еще в ресторане.

Она неустанно жаловалась, что все пошло наперекосяк с самого начала: при встрече он назвал Марию — Камиллой. Пообещав ей модное заведение «Бонд Кафе», на деле он выбрал самое неподходящее место — дешевую китайскую забегаловку в торговом центре, где было полно народу, не подавали хорошего вина и не ставили свечей. Он твердил, что страшно занят и у него мало на нее времени; он совершенно не оценил наряда с распродажи, на который она копила деньги всю неделю, отказав себе в шоколаде, проезде на такси и новых занавесках для кухни.

Она жалела своих нервов и времени, которые она потратила на поиски хорошего мастера по эпиляции. Она сетовала на то, что ей не хватило денег, чтобы пройти необходимый курс антицеллюлитной терапии.

Мария хотела быть совершенной на своем очередном свидании, ибо верила, что на сей раз, свидание тоже должно было стать совершенным, ибо совершенным она считала Тода. Впрочем, как и всех тех, кто был до него.

На самом деле, все случилось совсем не так, как она себе это представляла. Он привел ее не туда, он общался с ней не так, и он не оценил ни наряда, ни ее совершенства. Из-за всего этого, бедная Мария совсем растерялась и была сама не своя за ужином, волновалась, вела себя как полная дура, наговорила ему много глупостей и, в итоге, он сказал, что пошел в туалет, и бесследно исчез.

Может быть, он был вовсе не таким совершенным, как сначала решила Мария, а, может быть, дело было в ней, но ведь все еще можно исправить. Ему можно позвонить, его можно разыскать. Хоть когда-нибудь. Если, конечно, он не будет занят, ведь он так много работает. Но у всех должен быть второй шанс. Нет, конечно, она в любом случае, желает ему счастья, но ведь он мог бы быть счастлив только с нею!

А знаете, что? Конечно, с одной стороны, любовь к звезде — полная трагедия: каждую секунду этой любви ты обязана помнить, что у тебя нет ни второго, ни первого шанса — настолько она невозможна, настолько далек и недосягаем твой избранник. Всеми фибрами души ты пытаешься желать ему счастья, лицемерно представлять какую-нибудь диву рядом с ним. Но, на самом деле, ты уверена в том, что только ты одна могла бы его осчастливить, и ты не устаешь безумно ревновать его ко всему, что движется, приходя в неописуемый ужас от одной мысли о том, сколько красавиц окружает его каждый день!

Слово «никогда» — самое трагичное в любви к звезде. Ему нельзя позвонить, его невозможно разыскать. «Никогда» — слово совершенно справедливое и абсолютно неприемлемое! Слово — убийца, слово — яд.

Но, с другой стороны, любовь к звезде имеет свои совершенно неоспоримые преимущества. Она чрезвычайно удобна.

Во-первых, у нее нет недостатков. Это та любовь, которую можно себе выдумать по своему собственному сценарию. Она может случиться в Париже, на Мальдивских островах или в лесах Амазонки. В роскошном ресторане, или на палубе белоснежной яхты. Там, где ты всегда мечтала. Там он может быть