Лечение творчеством - Юлия Некрасова

После первого прочтения психотерапевт раздает каждому пациенту текст стихотворения.

Пс-т: Слушайте второй раз и следите за текстом. При желании подчеркните ключевые слова… (повторно читает стихотворение). Так может ли быть застенчивость достоинством характера? Какие ассоциации вызывает текст стихотворения?

О.И.: У застенчивого могут быть нежные, утонченные, хрупкие манеры поведения! А Евтушенко пишет:

«Он был застенчивый и хрупкий,И сам собою был смущен… »

Г.А.: Он был ненавязчив:

«Вы не волнуйтесь, я растаю,Не беспокойтесь, – я сейчас…»

И поэтому вызвал ответное отношение нежности:

«Его мы нежно брали в руки..»

С.А.: Застенчивость прямо противоположна излишней самоуверенности:

«Был новый снег через неделю.Он не пошел – он повалил.Он забивал глаза метелью,Шумел, кружил, что было сил… »

С.С.: Поэтому и удел второго снега печальный, уж лучше бы его не было совсем:

«И если он в руках не таял,То под ногами таять стал..»

Пс-т: Стихотворение Е. Евтушенко помогло вам и мне войти в особые состояния… Мне кажется, что застенчивость – признак очарования юности. А если этот признак и с годами остается, стоит ли об этом жалеть?

Р.Л.: Думаю, что в этом случае застенчивость можно рассматривать как определенное достоинство характера.

Я.Е.: Но ведь в стихотворении есть еще и третий снег!

Пс-т: И, наверное, иносказательно первый снег характеризует застенчивость в юности, а третий – сочетание застенчивости, жизненного опыта и, вполне возможно, – сильного и цельного характера. Прислушайтесь:

«Лежал глубокий он и чистыйСо всею мягкой простотой.Он был застенчиво-пушистыйИ был уверенно-густой».

Наступает долгая целительная пауза… Это и есть момент эмоциональной кульминации данного занятия.

Пс-т: Может ли «третий снег» стать нашим новым символом? Если да, то почему?

Я.В.: Да, конечно, но «третий снег» – это для каждого свой символ. Он может включать состояние уверенности, той подлинной силы, которая заключается в покое, мудрости…

Теперь говорить хотят все…

О.И.: «Третий снег» может стать нашим символом: «ОН был тот самый, настоящий, его МЫ ждали, выпал ОН».

У.Н.: Потому что «третий снег» не таял под ногами, а становился лишь плотней…

Ю.П.: И еще «третий снег» – наш символ именно потому, что он «застенчиво-пушистый и уверенно-густой».

С.А.: Наш «третий снег» должен идти и идти, обновляться все время!..

Анализируя данную беседу, мы отмечаем, что удачно подобранный стихотворный текст («если люд схватит простуду») дает возможность каждому пациенту пережить множество целебных, саногенных состояний, позволяет группе услышать множество разнообразных мнений и высказываний по поводу застенчивости со знаком «плюс». В результате этого многократного повторения группа приходит к рождению нового коллективного символа «Третий снег», который будет в дальнейшем воспроизводить континуум всех состояний, пройденных пациентами во время разговора на сложную и важную тему. Таким образом, символ «Третий снег» становится лечебным.

III. 4. Метод групповой библиотерапии

В литературе писатель имеет право рассчитывать на более активное соучастие читателя, на понимание ассоциаций неожиданных и далеких…

Метод групповой библиотерапии, так же как и метод индивидуальной библиотерапии на пропедевтическом этапе, имеет свое развитие. Этот метод используется нами в психокоррекционной работе с характерами пациентов.

Пациенты глубоко личностно, часто близко к тексту знают художественные произведения, которые анализируют на первом этапе лечения. Согласно методике, прочтение всеми пациентами одних и тех же художественных, терапевтически подобранных произведений, анализ их, запоминание и осмысление отдельных значимых для каждого деталей позволяют членам группы активно включиться в новый процесс работы, поскольку им теперь есть о чем говорить вместе. Здесь рождается психическое состояние, которое мы назвали «состоянием вместе», что означает и «говорить вместе» (друг с другом и психотерапевтом), и говорить спонтанной речью, эмоционально и интеллектуально насыщенной. Психотерапевт же, отталкиваясь от сюжетов художественных произведений, не навязывает своей точки зрения, не поучает пациентов, но путем умело поставленных вопросов, тонких замечаний или поощрений помогает им поддерживать лечебные состояния.

Для разбора характерологических особенностей пациента мы используем его же наиболее яркие анализы произведений библиотерапии. Такую процедуру мы называем «Разбор характера Мистера Х», поскольку все материалы подаются анонимно. Участникам группы предлагается вычленить конкретные личностные особенности, черты характера человека «Х».

Однако в начале работы, несмотря на конкретность задания, многие пациенты не обходятся без того, чтобы не «съехать» на собственную проблему, т.е. не перейти на обсуждение своих трудностей. Происходит отреагирование и осознание ими своей личной проблемы. Мы считаем это совершенно естественным, так как на первых порах пациенты не имеют еще достаточного опыта в составлении психологических портретов своих товарищей и не могут быть вполне объективными. Слишком много накопилось невысказанного, наболевшего, личного. Такому «личностному прорыву» способствуют и некоторые темы обсуждаемых произведений. Но в одно и то же содержание пациенты вкладывают свои видения и понимания, порой полностью противоположные.

Для поддержания и развития желания пациента раскрыться и выразить свою позицию прилюдно, в группе, психотерапевт выбирает из всего списка библиотерапевтической литературы произведения, наиболее резонирующие с этим состоянием. Для вовлечения всех в групповую работу зачитывается текст анализа художественного произведения одного из пациентов, наиболее доступный для эмоционального и смыслового восприятия остальных. Текст подается анонимно.

Предлагаем фрагменты группового анализа сказки Г. – Х. Андерсена «Гадкий утенок» и рассказа А.П. Чехова «Шуточка».

Фрагмент групповой работы по анализам сказки Г. – Х. Андерсена «Гадкий утенок»

Психотерапевт зачитывает анализ сказки Г. – Х. Андерсена «Гадкий утенок», сделанный пациенткой Ж.С., 32 года:

«Сказку Г. – Х. Андерсена “Гадкий утенок” я по просьбе своей дочери читала вслух. С самого начала чтения настроение хорошее, бодрое: лето, зеленый луг, глубокие озера, солнышко, радость материнства. Затем – появление уродливого утенка. Когда охотники и собаки окружили озеро, и перед утенком очутилась собака со сверкающими злыми глазами и, оскалив зубы, побежала дальше, утенок подумал: “Уж видно такой я безобразный, что даже собаке противно укусить меня!” Однако, когда всем он был неприятен, мама-утка говорила: “Нет, мой он, родненький. Да он вовсе не дурен, как посмотришь на него хорошенько”. И дальше: “Он некрасив, но у него доброе сердце”.

Дойдя до слов: “Полечу-ка я к ним, к этим величавым птицам”, – читать вслух уже не могла, комок подступил к горлу. Конец сказки мы с дочерью дочитали порознь, так я еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

А когда уже чудесное превращение произошло, и гадкий утенок сам узнал об этом, из груди его вырвался ликующий крик: “Нет, о таком счастье я не мечтал!” И опять природа одарила его своей щедростью: “Сирень склонила к нему в воду свои душистые ветви, солнышко светило так тепло, так ярко”».

Далее предлагается высказаться всем присутствующим.

Пациент П.В., тяжело переживающий трудности в речи, идентифицируясь с героем сказки, говорит: «Гадкий утенок — это я…».

Р.Л., поднимая тему «инакости», излагает свое понимание заикания: «Обидно, что у других недостатки завуалированы, а у заикающихся — на виду… а большинство заикающихся как раз добрее, сердечнее других…» Здесь она невольно выдает свою обиду за допущенную к ней несправедливость. Заикание не позволяет реализоваться ей как личности, из чего следует, что причины коммуникативных неудач Р.Л. лежат намного глубже, чем речь.