Засланный казачок - Сергей Соболев

Гулко бабахнул выстрел: Стас, в качестве предупреждения, пальнул в темное небо.

Тут же опустил ствол, целясь в спину, но палец нервно замер на спусковом крючке… Не так-то просто стрелять в живого человека, да еще в спину…

"Ших-х-х!!" — раздался в воздухе уже знакомый ему звук… и тот тип, который пытался убежать от него — и в которого он не смог выстрелить, — как подкошенный, рухнул на землю.

Стас, чертыхнувшись, переломил тулку, извлек из патронташа патрон и загнал его в остро пахнущий порохом ствол.

— Семенова, ну зачем вы здесь? — пробормотал он. — Сидели бы пока в доме… я ведь за вас отвечаю!

По правде говоря, он по договору отвечал за целостность и сохранность некоторых вещей этой девушки, а не за жизнь самой Семеновой, но это уже, как говорится, детали.

— Не обращайте на меня внимания, — обдав его легким запахом кожи и парфюма, шепнула командированная. — Занимайтесь своими делами.

Троих задержанных, со связанными сзади руками, уложили лицом вниз на освещенную площадку возле гаражного бокса.

— Допроси их, дружище! — распорядился Нестеров. — Но в темпе!

Кястас стоял рядышком, потирая кисти рук. У него были разбиты нос и губа, но в целом, кажется, фермер пострадал несильно.

Стас не знал, успели ли разглядеть их эти трое. Но в любом случае, он избегал называть напарника или ту же Семенову, которая, отойдя чуть в сторонку, наблюдала за происходящим, по именам…

— Пойдем, друг. — Он подтолкнул хозяина к дому, откуда к ним уже шли хозяйка и сын. — Маленько разбили тебе нос… но ничего, им это боком выйдет!

— Даю десять минут, брат! — обернувшись, крикнул он напарнику. — Если не захотят колоться… ну что ж… пустим их в расход!

Они вошли в дом, где Нестеров вкратце обсудил ситуацию с хозяином, которому по ходу их беседы супруга, вооружившись аптечкой, принялась оказывать первую медицинскую помощь.

— Я понял, Стас, — морщась от того, что ватка с йодом соприкоснулась с пораненным местом, сказал фермер. — Я тоже так думаю, что вас ни к чему впутывать в это дело… Сейчас я прозвоню швогеру[18], он служит в полиции и живет здесь неподалеку, в Шилуте. Попрошу его и еще одного своего знакомого приехать… Они тут будут меньше, чем через час! Про вас я им ничего не скажу и своим накажу, чтобы помалкивали!.. Попытаемся расспросить их, кто такие, а потом… потом, наверное, сдадим в нашу местную полицию.

Стас на короткое время задумался. У нападавших они изъяли три ствола: "тэтэху" с тремя патронами, "макар" с полной обоймой и обрез, который выбил из рук одного из них Нестеров. Что это за троица, пока было не ясно. Документов при них не обнаружено, а машиной, на которой они подъехали к хутору — довольно преклонного возраста джип "Чероки", — они пока не занимались.

Похоже на то, что нападавшие не ожидали застать здесь кого-либо, кроме фермера и его близких.

Иначе они не действовали бы столь нагло и бесцеремонно, притом что их собственный арсенал желает оставлять лучшего… Но все равно эта история, в которой они вынуждены были принять посильное участие, очень и очень некстати. Особенно если учесть, что все произошло на глазах у клиентки. Которая, кстати говоря, хотя и оказалась девушкой с характером, но в их артели смотрелась на удивление органично…

— Все трое твердят, что они — люди Черного, — доложил Слон, вытирая руки после допроса чистой ветошкой. — А я ствол одному в рот сунул…

— И что?

— Да то же самое! Может, не врут?

— Бригада Черного работает в Вильнюсе, — задумчиво сказал Стас. — Согласен? Ну так какого хрена они здесь делают?!

— Говорят, что ошиблись адресом, не на тот хутор приехали, — прикурив сигарету, сказал Мажонас. — Командир, можно я еще чуток с ними поработаю?

Стас отрицательно покачал головой. Некогда возиться с этой шушерой. "Селяне" сами с ними разберутся. Чем скорее "соколы" и москвичка загрузятся в "Круизер" и уберутся с хутора, тем будет лучше для всех, включая самих хозяев.

— Приезжайте к нам еще, — сказал на прощание фермер. Затем, как бы оправдываясь за случившееся, сказал. — А вообще-то у нас здесь тихо.

На обратном пути машину вел Мажонас. Стас, пребывая в состоянии мрачной задумчивости, сидел рядом с ним, в кресле пассажира. Семенова, которая так и не выказала своего отношения к случившемуся, почти всю дорогу мирно дремала на широком заднем сиденье джипа.

Уже когда они подъезжали к Вильнюсу, в салоне запиликал чей-то сотовый. Нестеров и его партнер полезли в карманы за своими мобилами, но звонили Семеновой.

— Да, я все поняла, — сказала Семенова, внимательно и молча выслушав говорившего. — Сейчас я нахожусь где-то на окраине Вильнюса. Перезвоните мне через полчаса…

"Итак, это все же похищение, — подумала она, пряча сотовый в карман куртки. — Очень, очень плохо… но теперь появилась хоть какая-то ясность…"

Глава 14 ЕСТЬ ОТ ЧЕГО В ОТЧАЯНЬЕ ПРИЙТИ…

Михаил Гуревич и его правая рука Найман засиделись в своем московском офисе до позднего времени — стрелки часов показывали уже без четверти девять вечера, — что для двух этих деятельных личностей было нормальным.

Всю вторую половину дня они обсуждали итоги своей поездки в Вильнюс. Сначала работали в кабинете у Аркадия Львовича, но ближе к вечеру у главы компании несколько поднялось давление. Его удалось быстро стабилизировать при помощи самых обычных лекарственных препаратов. Один из двух штатных медиков компании, наблюдающий заодно за здоровьем Гуревича-старшего, настоятельно не рекомендовал Аркадию Львовичу, которому шел уже седьмой десяток, так сильно загружать себя работой в компании. Воспользовавшись ситуацией, Михаил тут же вызвал к подъезду машину с шофером и отправил отца за город, в Жуковку, где Аркадий Львович проживает со своей новой семьей последние лет пять или шесть, взяв с него слово, что в ближайшие два дня он пробудет там, в загородной резиденции, выполняя все предписания супруги и лечащего врача.

После отъезда основателя и главы компании "Росфармаком", входящей нынче в тройку крупнейших российских компаний подобного профиля, дальнейшая работа по доводке "литовского проекта" продолжилась в кабинете исполнительного директора Михаила Гуревича.

— В принципе, их цены почти по всем позициям нас устраивают, — сказал Гуревич, не поднимая головы от проекта документа, один из разделов которого они на пару с Найманом сейчас тщательно изучали. — По остальным пунктам, думаю, тоже договоримся. Если нет, то исключим эти виды продукции и заменим чем-нибудь более выгодным для нас… В ноябре, когда окончательно согласуем все позиции, еще раз встретимся с представителями "Летувос фармация". "Блокирующий" пакет этой фирмы они готовы продать уже сейчас, но просят дороговато… надо сбить цену! Но договариваться с ними надо обязательно, потому что через эту компанию нам удобнее всего выходить со своей продукцией…

— И не только со своей, — вставил Найман. — У них там работает куча посредников, так мы и эту поляну постепенно займем!

— Будем активно работать на прибалтийском рынке, — кивнул Гуревич. — Надо брать пример с тех же "ЮКОСа" и "Газпрома", у которых сейчас в Прибалтике дела обстоят очень неплохо. Да, будет непросто… Да, чиновники там более осторожны и берут не так явно и нагло, как у нас… Да и в целом к русским отношение пока довольно настороженное…

— Ай, Миша, тебя умоляю!.. — негромко рассмеявшись, сказал Найман. — Это мы-то с тобой — русские?

— Во всяком случае, так нас называют в литовской прессе, — скупо улыбнувшись, сказал Гуревич. — А компанию нашу, соответственно, называют то "русской", то "российской"… Оно, может, и неплохо для нашего бизнеса. Потому что к евреям в Прибалтике относятся, кажется, с еще большей настороженностью, чем к русским "оккупантам"…

Гуревич, помассировав пальцами ломившие от усталости виски — сегодня его голове досталось как следует, — в который уже раз за день стал думать о своей пропавшей без вести сестре.

"Что же такое с тобой стряслось, Юля? Куда и зачем ты отправилась той злополучной ночью, так внезапно и необъяснимо покинув номер гостиницы "Приморская"?.. А я ведь как-то говорил тебе, чтобы ты была более осторожной и старалась избегать контактов со всякими сомнительными личностями, со всеми этими "фондами" и "гуманитарными организациями"… Потому что интересовала их не ты сама — по большому счету "гуманитарка" это тоже бизнес, — а "спонсорские", которые можно было через тебя добыть у "Росфармакома", прежде всего у твоего отца и старшего брата… будь то денежные средства под какой-нибудь "проект" или поставки лекарств и медикаментов в лагеря беженцев на Северном Кавказе, где их успешно разворовывают…"

Он вспомнил вдруг, о чем они говорили с сестрой за несколько дней до ее отъезда в Кёниг. Михаил рассказал ей тогда, что компания намерена расширяться за счет операций в Восточной Европе и что процесс этот пойдет с Прибалтики, а вернее сказать, с Литвы. Юля отреагировала на эту его информацию довольно резко, заявив примерно следующее: "Вы для начала на пару с папой хотя бы проверили, на чем поднялись те люди, с которыми вы намерены делать свой "гешефт". Может, их отцы и деды убивали в годы войны наших с тобой, Миша, предков? Плохо же, я вижу, вы знаете собственную историю…" Михаил сказал в ответ, что историю он знает не хуже некоторых, но не приемлет крайностей. У каждого в этой жизни свой бизнес: кто-то роется, как крот, в пыльных архивах и смотрит назад, в прошлое, а другие, вместо того чтобы расковыривать уже подзасохшие, зарубцевавшиеся болячки, работают не покладая рук, думая о будущем. Изготавливают лекарственные препараты и медицинское оборудование, расширяют сеть поставок, открывают новые аптеки и лечебницы. И что, спрашивается, плохого в том, что бизнес, который организовали отец Поплавской и ее брат, приносит, кроме пользы людям, еще и значительный доход?.."