За перевалом - Владимир Иванович Савченко

болота, уйдет в атмосферу вода, рассеется горячим паром по всем просторам. Теперь, если уменьшить накал «солнц», он соберется в сплошные тучи, под которыми снова скроется поверхность Урана.

…И отверзнутся хляби небесные, и хлынет на рождающуюся землю ливень, и будет он идти много дней и ночей, и омоет новый лик планеты. И нальются моря и озера, начнутся реки, закишит в них живность — пока еще мелкая, планктонная. И распространится она на сушу спорами, микробами, плесенью. Если подождать, то из всего этого образуется многоклеточное, долгоживущее — во многих переплетениях и связях. Но если не терпится, можно не ждать: запускать в воду мальков и икру, высевать на почвах злаки, разводить птицу, скотину, зверей. Теперь и это все впишется в мощный гладкий круговорот веществ и энергии.

Принимайте, люди, планету! Газовый состав и влажность атмосферы в норме. Средняя температура и отклонения от нее — почти как на Земле. Ассортимент и качество почв соответствуют техническому заданию; соотношение водоемов и суши — тоже. Живите! Вам не придется блуждать здесь в скафандрах среди аммиачных бурь, погибать от голода, жажды, удушья при перебоях в снабжении, тосковать под герметическими шатрами о вольных просторах. Вам незачем творить мир из хаоса — за вас это сделали бактерии и энергия.

Эоли повернул голову к Ило. Лицо его было бледным, темные глаза сверкали.

— Послушай, это же прекрасно!

5. Берн и Эхху

Они опоздали — снаряда на месте не оказалось. Только вывернутое при подъеме дерево — увядшее, высыхающее. Неподалеку торчал на высокой ножке сферодатчик; раньше его не было. К нему и обратились с вопросами.

ИРЦ сообщил, что снаряд Берна увезен в Музей астронавтики в Астрограде, помещен там в отделе анабиоза — как образец самой древней установки такого рода. Шар показал зал в музее: посреди его стоял почищенный и украшенный табличкой снаряд, вокруг толпились посетители, ко входу в кабину выстроилась очередь. Сферодатчик изъявил автоматическую готовность рассказать и показать историю пришельца из XX века — для того он здесь и поставлен.

Но конечно же, Ли предпочла, чтобы Аль рассказал ей все это сам.

…Подлетая сюда, Берн сделал над лесом широкий круг, чтобы убедиться, что эхху поблизости нет. Ли уверяла, что на двоих они ни за что не нападут, но для покоя души ему хотелось знать, что и нападать некому. И все равно, когда он описывал Ли их лагерь, какая здесь была пустыня, как проснулся, как вывинтился из грунта его снаряд, как вышел в лес и в ночь, шел по просеке, встретил кабана, убегал от стада эхху, и показывал все места, — то полному удовольствию от ее взволнованного внимания мешало зудевшее в уме: «А они где-то здесь, дикари. Их стойбище близко…»

Конечно, как мужчина и рыцарь, он не торопил Ли, но и не давал ей повода задержаться, увел после осмотра места его драмы подальше. Просека вывела их на обширную поляну. Здесь на пологом холме громоздились скалы и валуны с черной матовой поверхностью, выдававшей их искусственное происхождение, в траве валялось много цветных мелков.

— А, — сказала Ли, — новый эксперимент Эоли!

Пустотелые эбонитовые «скалы» и «валуны» были доставлены сюда вскоре после опыта «обратного зрения» с участием Берна — чтобы проверить, не проявляется ли у гуманоидов склонность к наскальной живописи. И верно, прорезалась у них такая склонность: матовые бока скал на высоте роста украшены рисунками.

Берн и Ли ходили, рассматривали. Примитивные, часто незавершенные фигурки птиц, диких кабанов, косуль. Вот сутулые человечки (видимо, сами эхху) заносят палицы над трудно опознаваемым зубробизоном. По характеру рисунков и по степени их удачности можно было угадать разных авторов-дикарей. Были и упрощенные почти до схем рисунки летающих людей: крылья из двух линий, ласточкиными серпиками.

А вот — это уже было интересней! — сложный, запутанный рисунок во весь гладкий бок валуна: понять можно только, что Летуны повержены, сутулые победители заносят над ними карающие дубины. На соседней скале фигура Летуна с распростертыми крыльями вся усеяна метинами и щербинами; трава у подножия засыпана камнями, осколками мелков. «Эге, — подумал Берн, — метали камни фигуру, «убивали» изображение. Тренировались?..» У него пропал академический интерес, захотелось быть подальше отсюда. И когда они, забравшись на эбонитовые скалы, надели биокрылья и стартовали в обратный путь, Берн вздохнул с облегчением.

Увы, ненадолго: улетая из городка, они не заправили крылья АТМой, не захватили ампул. И после первых километров в воздухе те движения, которые исполнял биоэнергетический концентрат, пришлось со все большими усилиями делать самим.

Первая запыхалась Ли.

— Да ну его! — сказала она. — Пойдем пешком, здесь близко.

6. Спор

Ило хорошо понял, какие видения мелькнули в уме молодого биолога: сам так грезил.

— Что — прекрасно? Что мы отнимем у десятков… нет, теперь уже у сотен миллионов людей, — проговорил он, сухим рассудочным голосом, — долго вынашиваемую мечту? О том, чтобы именно в скафандрах. Сквозь рев студеных метановых ветров, через бурные и едкие потоки. Чтобы карабкаться по скалам, перекидывать через ущелья мосты — и приходить на выручку попавшим в беду. О том, чтобы слабые отступали а сильные выдерживали, преодолевали и знали себе цену. И чтобы у них рождались сильные дети. Чтобы трудами и опасностями проверялась дружба и любовь. Чтобы не в комфортабельных занятьицах, не в необязательных исследованиях и спорах, а в полном напряжении сил и ума проверялось: кто человек, а кто прикидывается. О том, чтобы сделать свою планету обетованной… сделать, — а не перебраться с одной на другую такую же!

— А чем сделать-то? Чем?! — взвился Эоли. — Этим?.. — подскочил к проектору, вставил в паз новый диск, нажал кнопку.

Экран показал, как среди покрытых мохнатым инеем бугров ползет-переваливается, скребет по камням гусеничными траками конусообразный снаряд. За широкой коркой-зевом остается темная рыхлая полоса. По сторонам находились люди в скафандрах.

— Вы наблюдаете за испытанием в естественных условиях электрохимического планетопроходческого комбайна «Нептун-1», — сообщил автомат-информатор. — Он разработан инженерами из 4-го отряда по колонизации Нептуна для прямой переработки каменистого грунта аммиачной атмосферы планеты в азотосодержащую, богатую влагой почву. Конструкторы обещают, что комбайн сможет перерабатывать до тысячи тонн грунта в сутки…

— Так чем сделать: огородными комбайнами типа «Нептун»? — Эоли выключил проектор. — Тысячи тонн почвы в сутки, подумать только! Один гектар за пять дней. Да планете это — как слону дробина!

— И комбайнами «Нептун». И обогатителями Аспера. И электролизерами серии «Т». И стратегией комплексной колонизации. И даже применением зажима Арта в переходных отсеках гермопалаток… Всем понемногу, что