Если весело живется, делай так - Лора Хэнкин

Отец Гвен вырос в этом доме в Коннектикуте. Он был самым младшим из трех детей и единственным, кто дожил до взрослой жизни. (Его брат Мартин погиб, провалившись под лед на замерзшем пруду в возрасте девяти лет, а семнадцатилетняя сестра Алиса повесилась в своей комнате, пока внизу родители спорили о лоботомии.) Иногда в холодные ветреные вечера в некоторых комнатах — например, в той самой спальне Алисы, которую по окончании траура оклеили обоями с сердечками, превратив в игровую, или в обшитой деревянными панелями библиотеке, где маленький Мартин любил вращать скрипучий старый глобус и наугад тыкать пальцем в места, где ему хотелось побывать, — можно было почувствовать призраков этого дома, отчего по спине пробегал неприятный холодок. Возможно, из-за этого ее дедушка и бабушка уехали в Палм-Бич, оставив дом отцу Гвен, хотя он вместе со своей семьей большую часть года жил в Нью-Йорке.

И все же летом дом в Коннектикуте был райским местом. Мать Гвен привозила детей, чтобы они пожили за городом два месяца, отец приезжал туда по выходным, а иногда и чаще. Бабушка и дедушка прилетали на несколько недель, чтобы присоединиться к ним. Когда все семейство сидело на лужайке и солнце ласкало их макушки, а перед ними простирались акры зелени, уступами спускающиеся к морю, было трудно поверить, что здесь когда-либо случалось или могло случиться что-то нехорошее.

В День труда к ним приехали гости, чтобы полакомиться свежими моллюсками и попить шорле прямо на траве. Над головой щебетали птицы, внизу шумело море. Собралось около пятнадцати человек — в основном родственники, старые друзья бабушки и дедушки и друзья родителей. Одна знакомая пара привезла малыша, которого Гвен обожала, и ужасного девятилетнего сына, решившего посвятить Гвен и ее брата Тедди в леденящую кровь историю их тети Алисы. Он даже выпучил глаза, имитируя последние моменты предсмертной агонии Алисы.

— Я тебе не верю! — завопила Гвен.

Она надеялась, что Тедди, которому уже исполнилось семь, врежет противному парню, но Тедди не умел драться (она слышала, как взрослые вздыхали, мол, слишком уж он чувствительный). Тогда она схватила брата за руку и потащила на поиски родителей.

Мать стояла у стола с едой и накладывала картофельный салат в тарелку своему брату Стиву, дяде Гвен.

(Ее мать, казалось, никогда не наполняла свою собственную тарелку на подобных мероприятиях. «Разве ты не голодна?» — однажды спросила Гвен, и мать сказала: «О, нет, дорогая! Я экономлю место для особых угощений». Мать Гвен была полна знаний о том, как «экономить место». Первые три укуса любого десерта лучшие, поэтому нет необходимости продолжать. Нужно пережевывать каждый кусочек еды двадцать пять раз прежде, чем позволить себе взять другой.) Дядя Стив пришел на День труда в обнимку не с забавной и шумной тетей Джилл, а с какой-то с новой леди, миниатюрной женщиной, которая смотрела на всех широко распахнутыми от испуга глазами. Дядя Стив выпил несколько бутылок пива, и у него развязался язык.

— Джилл действительно слетела с катушек, — вещал он матери Гвен, пока та подавала ему стручковую фасоль. — Ну, вы же сами все видели. Ты же понимаешь…

— М-м-м… — протянула в ответ мать Гвен. — Стыдоба!

Спустя годы, когда Гвен наблюдала за ухудшением состояния Джоанны, фраза «слетела с катушек» так и звенела у нее в ушах.

— У нас интима не было целую вечность… — начал дядя Стив, а Гвен потянула мать за рукав, и та вздрогнула.

— Ой, детки! — воскликнула она. — Что случилось?

— У нас тут взрослые разговоры! — буркнул дядя Стив. — Ну-ка брысь!

Мать надула губки, а потом пригладила волосы Гвен.

— Вам нужна именно я или можно позвать папу?

Тедди и Гвен отправились на поиски отца. Вообще-то, они точно знали, где он сейчас — в баре. Алкоголь был главным хобби ее отца. Ее молодая любящая мать всегда с готовностью составляла ему компанию, и «особым угощением», под которое она «оставляла место», становилось обычно шампанское. Отец по праву считался локомотивом, который двигал вперед этот алкогольный состав. Он был крепким мужчиной хорошо за сорок и когда-то в школе играл в американский футбол, но сейчас, дробя лед, измельчая апельсиновую цедру и наливая идеальное количество виски в стакан, становился невесомым, будто танцор. В их особняке в Нью-Йорке у него был большой бар с алкогольными напитками, но по-настоящему он предавался своему увлечению в Коннектикуте. Он нанял рабочих, чтобы те отгородили часть подвала, и превратил его в винный погреб с системой контроля температуры и влажности. Рядом с кухней, в комнатке, где раньше все собирались за завтраком, отец установил стену из полированных шкафов со стеклянными фасадами, где хранились бутылки с вином. Гвен любила прижиматься носом к стеклу и смотреть, как при разном освещении жидкости в бутылках меняют цвет от искрящегося золота до темно-коричневого. Рядом со шкафами расположилась стойка из красного дерева примерно четыре фута в длину, с небольшими углублениями для ведерок со льдом.

У бара ее отец в светло-лиловой рубашке поло вертел в руках пустой стакан, и Гвен, увидев его, от облегчения разрыдалась.

— Папочка, — сквозь слезы говорила она, Тедди, тоже с глазами, полными слез, стоял рядом. — Папочка, Питер рассказал нам про тетю Алису… это ведь неправда, да? Что все случилось в нашей игровой…

Отец сжал губы и покачал головой. Затем он поставил стакан на стойку, присел на корточки и распахнул им объятия, чтобы они могли с разбегу уткнуться ему в плечо.

— Я бы не доверял Питеру, — сказал он, крепко обнимая детей. — Хорек он пронырливый!

Потом отклонился, и на его красивом лице появилось глуповатое выражение, напоминавшее маску грызуна. Гвен выдавила из себя улыбку. Тедди вытер нос рукой.

— Но что, если она стала привидением? — спросил он. — Поселилась в доме и хочет высосать наши души.

— Я не верю в призраков, — сказал отец. — Однако если вдруг Алиса и правда стала привидением, то добрым и веселым. Она таскала бы вам печенье из кухни посреди ночи и помогала бы разыгрывать нас с мамой. — Он выпрямился и посмотрел на двух хлюпающих носом детей. — Все, больше не плачем?

— Я попробую. — Гвен всхлипнула, по щеке Тедди скатились еще две слезинки.

Ее отец оглядел комнату, чтобы убедиться, что они одни.

— Смелым деткам, — прошептал он, — положено особое угощение.

Брат с сестрой переглянулись и сглотнули слезы.

— Мы смелые, — заверила Гвен.

Отец окинул их оценивающим взглядом и кивнул.

— Да, смелые. Только маме не говорите.

Он достал из