Если весело живется, делай так - Лора Хэнкин

И, что самое главное, с ней Грант не вел себя как козел. Он относился к Уитни так, будто она настоящая драгоценность и достойна самого лучшего. Пока он не сделал ей предложение, она волновалась, что он передумает, особенно когда познакомится с ее родителями, и поэтому тянула время, придумывая всякие отговорки, даже когда Грант познакомил ее со своей семьей. Они тогда ужинали в ресторане «Жан-Жорж», удостоенном двух звезд Мишлен. («Разумеется, мы угощаем», — сказал отец Гранта, положив свою карточку так, будто счет в тысячу долларов сущий пустяк.) Ужин в доме у родителей Уитни, который наконец состоялся, вышел неловким: мама подала пересоленный мясной рулет, а от отца несло пивным выхлопом. После этого Уитни повернулась к Гранту в машине, ожидая прочесть отвращение во взгляде. Но он только погладил ее по лицу и сказал: «Уитни, ты чудо». Она поняла, что происхождение придало ей ценности в его глазах, как будто она была жемчужиной, которую кто-то случайно уронил в канаву, а Грант поднял и поместил ее туда, куда она заслуживала. Уитни думала, что так будет всегда.

Но в последнее время она перестала ощущать себя драгоценностью.

К их прибытию вечеринка была в самом разгаре. Гвен не предупредила, что живет в отдельном особняке, когда приглашала в гости мамочек (они тогда все приходили в себя после того, как Джоанна покинула их компанию, и постоянно напоминали себе, что теперь их шестеро, а не семеро), и Уитни изо всех сил старалась не пялиться так откровенно. У нее было тайное увлечение — разглядывать чужие дома. В другой жизни она стала бы агентом по продаже недвижимости в пригороде.

Гостиная Гвен напоминала лучшие рождественские фильмы, в отличие от украшенного родительского дома Уитни. Елка здесь царапала потолок и была украшена мерцающими цветными шарами и старинными деревянными игрушками, покрытыми серебром и золотом. Стол ломился от закусок (запеченный бри с джемом благоухал на всю комнату, но Уитни запретила себе его есть), а в углу приглашенный бармен разливал виски мужчинам и шампанское дамам.

Гвен, раскрасневшаяся от алкоголя и улыбающаяся, подошла, чтобы поприветствовать их. Она тянула Кристофера за руку.

— Ты все-таки вырвалась! — воскликнула она, коротко обняв Уитни. Физическая близость удивила Уитни, поскольку Гвен не слишком-то любила тактильные контакты, и Уитни сделала вывод, что та пьяна.

— Вы ведь знакомы с Кристофером? — спросила Гвен и посмотрела на людей, собравшихся в гостиной, чтобы убедиться, что все нормально. Она слишком нервничала, чтобы быть гостеприимной хозяйкой.

— А то! Мы же вместе гуляем по фермерскому рынку! — сказал Кристофер обыденным доброжелательным тоном и протянул руку.

В момент рукопожатия выражение его лица перестало быть таким уж обыденным. Он заметил ее платье. Внезапно откуда-то выскочила маленькая девочка с мокрыми волосами и, огибая гостей, бросилась к Кристоферу, за ней семенила няня с выражением ужаса на лице.

— Роузи! — воскликнула Гвен. — Почему ты еще не спишь?! Ты же не выспишься и завтра будешь усталая!

— Там темно! — захныкала Роузи.

Няня начала извиняться перед Кристофером, но он отмахнулся и присел на корточки рядом с дочкой.

— Похоже, тебе нужна история, которая ярко освещает твое воображение, когда ты закрываешь глаза, да? — спросил Кристофер.

Грант едва сдержался, чтобы не фыркнуть, и сделал большой глоток виски, но Уитни с интересом наблюдала, как малышка торжественно кивнула отцу.

— Беру это на себя, — сказал Кристофер Гвен, а потом обратился к Уитни и Гранту: — Простите, мне нужно рассказать одну очень важную историю.

Он посадил девочку на плечи и понес к лестнице, за ним последовала няня. Уитни с нетерпением ждала разговора с Амарой и ее мужем Дэниелом, занудным очкариком с добрым лицом, но они уже уходили.

— Один коктейль — и я уже никакая, — пожаловалась Амара Гвен, которая обняла ее на прощание и помчалась встречать новых гостей.

Амара наклонилась к Уитни, от нее пахло виски.

— Т-только не говори Гвен, — запинаясь, сказала Амара, пока Дэниел с улыбкой провел кончиками пальцев по ее руке, — но мы сбегаем, чтобы заняться кое-чем диким. — Они с мужем заговорщицки переглянулись. — Хотим погулять в темноте, только мы вдвоем.

— Да вы отвязные ребята, — хмыкнула Уитни.

— Знаешь, — сказал Дэниел. — Мы же можем куда-нибудь зайти и поужинать, если замерзнем. Кто знает, чем закончится этот вечер?

— Да уж. Море возможностей, — кивнула Амара со смехом. — Но надо быть дома к одиннадцати, потому что нашей няне надо уходить.

Уитни посмотрела им вслед, а когда она вернулась, Грант уж беседовал с какими-то знакомыми из мира хедж-фондов. Уитни обратилась к одному из них:

— А чем вы занимаетесь?

Он начал вещать о паевых инвестициях, Уитни время от времени улыбалась и ахала. Закончив, он уставился на нее, ожидая следующий вопрос. На вечеринках она чувствовала себя как рыба в воде, умела разговаривать с незнакомцами и улыбаться, заставляя их почувствовать себя бесконечно интересными собеседниками. Но суровые заботы о ребенке временно исчерпали желание вести светскую беседу. Поэтому она извинилась и, взяв с подноса бокал с шампанским, направилась к лестнице, говоря себе, что просто хочет посмотреть, как живет Гвен.

В колледже Уитни по выходным ходила смотреть дома, выставленные на продажу. Она прочесывала газеты в поисках недвижимости в приличных кварталах Бостона. Затем надевала самый изысканный наряд и высокие каблуки и ехала на такси по тенистым улицам Бикон-Хилл. На всякий случай у нее была готова легенда: она ищет дом для себя и жениха, чтобы обустроиться. Лучше всего, если дом был полностью меблирован, — ей хотелось видеть, как выглядит богатство, чтобы сделать заметку на будущее. Она мечтала, чтобы в ее доме была кухня с плитой на шесть конфорок и полкой над камином, где стояли бы в художественном беспорядке семейные фото.

Даже после того, как они с Грантом поженились и приобрели огромную квартиру, Уитни время от времени по выходным, когда муж работал, ходила на показы недвижимости. Она никогда не признавалась ему. Что-то в этом было… низкопробное. В конце концов, таким, как он, богатым от рождения, не нужно восхищаться чужими домами. Но Уитни руководила не зависть, а простое желание увидеть все многообразие возможностей. И внезапное, точно вспышка, понимание, что у каждого человека есть внутренний мир, который отражается в том, как он обустраивает свой дом.

Особенно интересно было увидеть дом Гвен — грандиозный, старинный, ностальгический особняк, что-то в стиле Эдит Уортон[11], с темными коврами и обоями. Уитни прошла мимо нескольких гостей, сбежавших из эпицентра вечеринки, и заглянула в одну комнату на втором