Жидков, или о смысле дивных роз, киселе и переживаниях одной человеческой души - Алексей Бердников

Едва стемнеет -- предавался сну я.

* * *

12 февраля 1942

Нам лампу завели и керосин,

Энтузиасты занялись зубрежкой,

А я и мой приятель тут один -

Едва лишь вечер -- заняты картошкой,

Ну то есть: чистим, варим и едим

Ее на нарах под вонючей плошкой,

Доскабливаем котелки до дна,

Хваля: Ну стерва, до чего ж вкусна!

Храним ее под нарами, ну где де?

Ее, голубу, брать запрещено

Во избежанье греческих трагедий.

Мы дисциплину разделяем, но

Уж сговорили вновь два пуда снеди.

* * *

1 марта 1942

Картошку съели, думаем давно:

Не прикупить ли нам еще гороха.

Питательный, да варится он плохо.

* * *

9 июня 1942

Опять с обменом площади ношусь

И комнату на большую меняю

При чем, естественно, удобств лишусь.

* * *

10 июня 1942

Сижу в телеге -- к Туле погоняю.

* * *

11 июня 1942

Стал бодрячок и очень петушусь,

Без дела маюсь и весьма скучаю,

Питанье очень ничего собой.

Ну, кормят хорошо -- как будто в бой.

* * *

23 июня 1942

Хорошее расположенье духа

Меня не покидает никогда.

Я полагал, что в Туле голодуха,

Но кормят как... не знаю и куда!

Во фляге постоянно медовуха,

Но я не прилагаю губ туда,

Или почти, -- ждем генеральной пробы,

А представленье скоро -- и добро бы.

* * *

8 июля 1942

Покинув милые мне берега,

Торчу в полях, прислушиваясь к грому

Со стороны заклятого врага,

И жду приказа приступить к разгрому.

* * *

11 июля 1942

Нечищенные оба сапога -

От лености, ни по чему другому.

Привет от Сени. Водку я не пью,

Я Сене все до капли отдаю.

* * *

16 июля 1942

Мотался трое суток на машине

И видел множество красивых мест

И много сел, пустых и черных ныне.

От каменных домов торчат окрест

Стена -- не больше, а от изб стены не

Останется, но, где с дороги съезд,

Стоят одни приземистые кубы

Печей потухших и печные трубы.

Поля засеяны, густая рожь,

Высокая, ее волнуют ветры,

По ней бежит, как водяная, дрожь -

И никого вокруг -- на километры.

Все в огородах есть, и никого ж.

Грибов и ягод масса -- кубометры.

А рыб в озерах -- ведрами носи,

И ловятся лещи и караси.

Пойду искать водицу со скотами,

Когда с дежурства будем мы сняты.

В полях цветы. Я упоен цветами

И даже вам вот шлю теперь цветы,

А ягодки -- все мне. И за постами,

Тревогами дорожной маяты,

Всем виденным счастливо ошарашен,

Я духом бодр и даже бесшабашен.

* * *

20 июля 1942

Как я могу и там, и здесь успеть!

Жаль, что несладно жизнь пойдет у сына.

Как и до моего отьезда, впрочем, ведь.

А лелин Свекр -- известная скотина,

Меня он никогда не мог терпеть.

Пусть обо мне она молчит, Ирина.

Пускай молчит! А дело не пойдет -

Пускай к своим родителям пойдет!

* * *

23 июля 1942

Цветы я посылал вам без значенья.

Не к "осени уборочной" сняты

И к вам отправлены без порученья -

А просто так: красивые цветы.

И сорваны они для развлеченья,

И если рву цветы средь суеты,

То значит есть и время, и стремленье,

И неотбитое поползновенье.

Мы, вместе с Сеней, ездим по грибы

И выполняем рекогносцировки

Под музыку далекой "молотьбы",

И рвем цветы с опушек, а не с бровки,

И ловим рыбу -- вам той рыбы бы,

Но вы далеко, в том и остановки.

Ну вот и Сеня говорит сейчас -

Имеем рыбу, не имея вас!

Я Леле, было, написал вначале,

Чтобы она осталась там, где есть,

Да побоялся, чтоб не заскучали.

Когда известка начинает лезть

И плакать -- кирпичи, как бы в печали,

И чей объект становится -- бог весть,

Там оставаться доле не годится:

Как говорится: жиз смерти боится.

В потоке же не гоже уходить,

Опасно, да и плохо со снабженьем.

Так стало быть -- не стоит и годить,

А лучше уезжать с учережденьем.

А вот в потоке лучше не ходить..

* * *

31 июля 1942

Пишу, если хотите, с убежденьем,

Что близится, по климату тех мест,

Обязывающий ее отъезд.

И совершать его совсем не лишне

И в срок, и сразу, а не по частям,

И ехать в гости к Анне Фоминишне.

А в беспорядке ездить по гостям

Не следует и нас спасай Всевышний.

Как знать, где мы подвергнемся страстям

Из-за меня ее на старом месте

Ждут неприятности -- и это взвесьте.

* * *

26 августа 1942

Все спрашивает, как ей быть, да пусть

Как хочет, а не хочет -- остаются.

А положенье знаем наизусть -

Где стены, а где печи остаются.

Что до меня, то может и вернусь...

* * *

27 августа 1942

Уходим в бой. Минуты остаются.

* * *

1 сентября 1942

Вчера из боя вышел. Жив, здоров.

И Сеня тоже.

* * *

5 сентября 1942

Как всегда, готов

Вперед, на Запад. Все ваши посланья

Как из другого мира, так далек

Бываю точкой моего сознанья.

Но средь моих забот мне не бил срок.

* * *

10 сентября 1942

Замаранной открытки содержанье -

Душевный мрак. Чтоб избежать морок

И потоптать скептическое зелье,

Залил какой-то доброхот, с похмелья.

Да так, чтоб не иметь тому следов,

Чтоб братец ваш невзрослый не дал маху

И не смутил веселья бедных вдов.

Возьмет да невзначай нагонит страху.

И, кажется, портрет его таков:

Всем недоволен, а подайте пряху

Да тититешечко!

* * *

14 сентября 1942

Да, есть кино...

А мы тут видим... Впрочем, все равно.

* * *

25 июля 1943

Для писем время нахожу насилу.

Молчаньем не тревожьтесь -- я здоров.

Бьем немца, так как сила ломит силу -

И очень жалко угнанных коров.

* * *

2 сентября 1943

Бои особенно жестоки. Был у

Каких-то очень милых хуторов,

И, занимаясь прочими вещами,

Мы вволю угощались овощами.

* * *

7 сентября 1943

И рыбку надо пригласить к столу,

Зеркальные карпуши ходят строем

В струях -- ни к городу и ни к селу,

И мы на днях порядок их расстроим.

* * *

8 октября 1943

Н.М. убит? Так тягой к ремеслу

Бессмысленно себе могилу роем.

Убит солдат, но мог бы жить З/К,

Жестка неволя, а земля мягка.

* * *

11/14 октября 1943

На нашем берегу на белых хатах

Начертан лозунг: Командир, спеши

На правый берег! Там, в полях, в раскатах

Идет кровавый бой, а здесь, в глуши,

Проверим мы затворы в автоматах.

Ну, что бы нам ни выпало -- пиши!

Не падай духом, думай без истерик.

А я пошел. Пошел на правый берег.

Голос третий. МЫ КРЕСТ ВАШ ДО ПОСЛЕДУ

* * *

2 октября 1941

Здравствуйте, Ирина

Михайловна и мама! Шлем привет

С недоуменьем нашим -- в чем причина,

Что Ваше, писанное нам в ответ,

Полно тревоги о здоровье сына.

Антон здоров и сыт. Обут. Одет.

Он весел искренно и беспричинно.

Но думаем, что просите невинно.

В счет топлива теперь я хлопочу

Об угле, попрошу всего полтонны -

Положенную тонну не хочу,

Поскольку дорого и нерезонно

(Почти что 80 р. плачу) -

Мне и дровец подбросят благосклонно -

По пятьдесят рублей за кубометр.

Мы и берем с ним ровно кубометр.

Дала полсотни на покупку масла

Топленого -- стремится дорожать,

А мы его два фунта купим на зло.

За ним хочу родителей послать -

Отстаивать в хвостах желанье сгасло.

Антон здоров, да и заболевать

Не думал -- словом, это как хотите,

А мы не жалуемся. Все. Пишите.

* * *

13 октября 1941

Спасибо за собрание вещей

Отсталых и разбросанных по следу -

Я верю, нет занятия нищей,

Да мы, как видно, крест ваш до последу.

Прошу Вас -- для прикрытия мощей -

Послать мне шубу старую по следу,

Висевшую в Никольском на стене,

И чесанки, и нитки мулине.

Еще, как помнится, лежат в корзине,

Где чесанки найдете вы легко,

Калоши, купленные в магазине,

И теплое зеленое трико.

Здесь мостовых, конечно, нет в помине

И грязь невылазная далеко,

И если сына в руки подбираю,

То шубу новую себе мараю.

Здесь снег идет и холод, и дрова

Пока в лесу, но Карасевы топят,

И если дверь открыть часа на два,

То кухонным теплом тебя затопят.

В Никольском дров же с кубометра два,

Небось, соседи все теперь истопят!

Все понимаю -- без дальнейших слов

Не беспокою Вас посылкой дров.

Живу в тепле и в чистоте, и в холе,

А я всю жизнь так, правду, не жила,

И жаль, что Павел не со мной, а в школе -

Какая жизнь у нас теперь была!

Дай бог, чтобы его не взяли в поле -

Ведь сослуживцев чаша обошла

И только мне семью перепахала -

Иль, может, я не правильно слыхала?

Жаль, временно, не постоянно тут

Живем мы, но не передать словами!

Вы знаете, какой сизифов труд

Таскать ребенка через город к маме?

Трамваи переполненные ждут,

А после в гору шлепать за дождями -