Очищение огнем - Джессика Марч

– Это все неважно, кеко, главное то, что твоя мать – искренне верит. Я слыхал об опытах, когда больным людям давали таблетки сахара и уверяли, что это сильное лекарство. Некоторые люди даже выздоравливали.

– А чаще всего нет! По-моему, спокойнее принимать настоящее лекарство!

Женщины больше не ходили к жрецу, правда, никаких неприятных последствий это не вызвало. Настроение Локи было по-прежнему ровным, умеренно-веселым, она совершала долгие прогулки или загорала на пляже. Кей не сомневалась, что Локи опять ходит к heiau и пытается общаться с духами. Но теперь, когда она избавилась от вредного влияния туземного жреца и его безумных идей, девушка надеялась, что мать излечится самостоятельно. Но вулкан заставил девушку изменить мнение.

В последнюю неделю августа на склоне горы Килауи за одну ночь образовалась новая скважина, крохотная расщелина, разорвавшая землю так же быстро и неожиданно, как шов, лопнувший на брюках толстяка. Расплавленная лава, пузырясь, выбрасывалась через трещину и стекала вниз тонким светящимся потоком, поначалу желтым, потом, по мере охлаждения, – красным и, наконец, дымящаяся черная грязь начинала медленно сочиться, словно густой сироп, и замирала у подножья горы. Трещина была не шире дверного проема, так что лавы оказалось не так уж много, и узенький ручеек не мог натворить бед.

Парковый смотритель пришел в гостиницу, чтобы рассказать о случившемся мистеру Свенсону, твердо заверяя, что никакой опасности нет – туристы могут подняться к расщелине, которую уже успели назвать «Дверь Пеле». Мистер Свенсон повесил объявление о новом феномене, и клиенты, захватив камеры и фотоаппараты, поспешили к вулкану, торопясь сфотографироваться на фоне «Двери Пеле».

– Зрелище великолепное, – сказал мистер Свенсон Кей, возвратясь с экскурсии. – Пойди взгляни. Я попрошу Джорджетт заменить тебя за стойкой на пару часов.

Перед тем как отправиться, Кей решила сначала зайти за Локи и взять ее с собой, но в подвале никого не было.

На противоположном от гостиницы склоне, где образовалась трещина, толпились туристы, правда, на почтительном расстоянии – никто не осмеливался подойти ближе. Однако места оставалось достаточно, так что можно было найти хорошую точку обзора. Кей увидела буйный фонтан лавы, плюющейся через отверстие в земле и стекающей золотой полоской по старому, уже застывшему черному полю. Пробираясь между зрителями, Кей подошла настолько близко, что услыхала змеиное шипение вязкой, раскаленной добела жидкости, извергавшейся в воздух. Даже на расстоянии пятидесяти ярдов девушка чувствовала жгучий жар, опалявший кожу.

Кей остановилась в первых рядах и заметила, что кто-то находится на полпути между зрителями и трещиной. Сквозь зыбкое марево невозможно было разглядеть, мужчина это или женщина; виднелся только темный силуэт стоявшего на коленях человека. Безрассудная дерзость смельчака привлекла такое же внимание туристов, как и ручеек лавы.

– Господи, там же невыносимая жара, – заметил какой-то мужчина своей спутнице.

– Не понимаю, как она может это терпеть!…Она…

Внезапная, ужасная мысль осенила Кей. Девушка не задумываясь метнулась к стоявшей на коленях фигуре. С каждым ярдом температура повышалась, пока, наконец, она не почувствовала, что воздух обжигает глотку, а кожа, казалось, ссыхается на костях.

Тяжело дыша, Кей бросилась на землю рядом с Локи, пытаясь немного прийти в себя. Здесь, почти рядом с огненным потоком, жара в самом деле оказалась нестерпимой. Локи была вся мокрая от пота. Он часто капал с лица и волос, как тропический дождь, омывающий траву. Hamakua были разложены возле нее полукругом.

– Мама, встань, – умоляюще попросила Кей. – Тебе нельзя здесь оставаться.

– Пеле открыла дверь, – пробормотала Локи.

Кей мгновенно поняла, что мать придает сверхъестественное значение размерам трещины и меткому названию. Она смела hamakua в мешочек из тапы, лежавший на земле, схватила Локи за руку и подняла. К облегчению Кей, мать не сопротивлялась и позволила увести себя от дышавшей жаром огненной пропасти.

Проходя через толпу туристов, по-прежнему боявшихся приблизиться к расщелине, она всем существом ощущала жалостливые взгляды, направленные на Локи, слышала шепоток:

– …больная, наверное… сумасшедшая…

Сумасшедшая. Только сейчас, когда какой-то незнакомец произнес странное слово, Кей осознала, насколько далеко зашла болезнь матери.

– Почему пришла сюда, мама? – спросила девушка, когда они медленно возвращались в отель. – Почему молилась?

– Пеле открыла дверь, – повторяла Локи. Хотя пылающая бездна осталась позади, глаза ее, широко раскрытые, по-прежнему блестели, словно яркое пламя, все еще держа ее в плену гипноза. – Она открыла дверь, чтобы поговорить со мной.

Слезы обожгли веки Кей. Все это время она верила, что матери лучше, а на самом деле та все дальше отплывала в черную бездну, откуда нет возврата.

– Что Пеле сказала тебе, мама?

Локи остановилась и полуобернулась в направлении трещины, словно прислушиваясь к тихому голосу.

– Мне не будет прощения, пока не покину дом haole. Это кара, Кейулани, – табу. Я не могу больше так поступать.

Сердце Кей упало. Локи убеждена, что, принимая гостеприимство Свенсона, нарушает древние законы, а такое наказывается смертью.

Локи покорно проделала весь путь до отеля, ни словом не возразив. Но выглядела она больной – кожа, словно обожженная нестерпимым жаром, приобрела неприятный красноватый оттенок. Кей спросила мать, не хочет ли та чая или супа, но Локи отказалась и прилегла на раскладушку. Дочь накрыла ее одеялом и рухнула на кресло в гостиной. Мрачно уставясь на белое пятно под узким окошечком, Кей мечтала лишь о том, чтобы увидеть океан таким, каким он открывался из окна коттеджа на побережье. Тогда Локи оставалась бы более спокойной и счастливой.

Но все же это умиротворение было получено дорогой ценой, потому что было неотделимо от разврата и безнадежных попыток смириться с собственной никчемностью. Быть ни на что не пригодной, кроме как служить игрушкой развращенных наслаждений одного человека? Был ли у Кей выбор, кроме как немедленно вырвать мать из этой грязи? Но куда теперь увезти Локи, чтоб уберечь ее от худшей участи и желания беседовать с богами через дверь Пеле?

ГЛАВА 6

– Из всего, что вы сказали, мисс Тейату, мне кажется, у вашей матери тяжелое бредовое состояние.

Доктор Льюис Паркер погасил окурок сигареты в скорлупе кокосового ореха, заменяющей пепельницу и стоявшей на столе среди разбросанных бумаг и книжных стопок.

– Такая болезнь может потребовать более серьезного лечения, чем психотерапия в отсутствие пациента. Конечно, окончательный диагноз я поставлю только, когда осмотрю больную.