Брачный сезон, или Эксперименты с женой - Константин Николаев

Наш винный магазин называли по-разному. Старожилы именовали "Красный". Говорят, что в незапамятные времена, когда на месте нашего района стоял поселок, желтая развалина, где находился винный магазин, радовала взгляд кирпичной багряностью.

Местные завсегдатаи называли магазин "Мутный глаз". А совсем уж неискушенная публика вроде меня - "Три ступеньки". Сколько этих "трех ступенек" в Москве? Одному богу известно.

Я поднялся на три ступени над уровнем асфальта и уперся в удивительное объявление:

Секция игры в го и мацзян проводит набор юношей от 12 до 17 лет. Родителей просьба обращаться в подвал дома № 7. Спросить Автоклава Борисовича.

Прочтет какой-нибудь поклонник зеленого змия это объявление, утром опохмелится и поволочет за ухо свое возлюбленное чадо, очередного хулигана Еписеева, в секцию го и мацзян. Отличное место для объявления. Идеалист, похоже, этот Автоклав Борисович.

От нечего делать я оторвал от нетронутого объявления бумажную ленточку с телефоном. Пускай Автоклаву будет приятно, что хоть кого-то заинтересовали его экзотические игры.

В магазине было пусто. За прилавком торчала толстая продавщица с огненными ногтями. Голова ее была увенчана крахмальным сооружением. На полке ютились пять бутылок "Жигулевского". Среди них возвышалась на полголовы литровая емкость с каким-то иностранным напитком. Цена была соответствующая.

- Мне бы пива, - робко попросил я.

Продавщица поправила на голове марлевую корону и бросила:

- Че так слабо?

- В каком смысле? - не понял я.

- Ну ты же новый русский, - убежденно сказала она. - Бери ликер.

- С чего это вы взяли, что я новый русский?

- Вас сразу видать. Вон морду-то какую отъел на нашей кровушке.

Я с сомнением оглядел венценосную толстуху. Кровушки в ней явно было с избытком.

- Я беден как церковная мышь! - провозгласил я. - Мне пива, пожалуйста. - И чтобы окончательно не разочаровывать малокровную толстуху, добавил: - Все, что есть. На витрине.

- Пакет брать будешь? - издевательски поинтересовалась продавщица.

В ответ я протянул свою матерчатую черную сумку. Продавщица хмуро брякнула в нее бутылки. После чего демонстративно явила мне свой объемистый зад, туго спеленутый накрахмаленным халатом.

Я вышел из магазина и поймал такси. Водитель был очень похож на известного конферансье. Тем не менее поездка прошла в молчании. Только тихонько погромыхивали друг о друга бутылки в моей сумке.

Через пятнадцать минут машина засигналила под Ленькиными окнами. На гудки, теряя тапочки, выскочил Тимирязьев.

- Ну наконец-то, старик! - обрадованно вскричал Ленька, когда мы вошли в прихожую. - У нас после твоей "альдрованды" совсем дело не клеится. Ты пива-то купил?

Я потряс бутылками.

- Слава тебе господи, а то я уж думаю, может, зря готовился?

На кухне я обнаружил девушку восточной наружности. Она тихо сидела за столом. Ее черные волосы струились над кроссвордом.

- Не забывай, - буркнул Тимирязьев, уловив мой заинтересованный взгляд, - ты, конечно, желанный, но все-таки - гость!

Я несколько стушевался. И перестал пялиться на девушку. Ленька же так и пожирал ее склоненный затылок.

- У мадемуазель достаточно странное имя, - проговорил он, довольно потирая руки. - Саира! Вот имечко-то!

Девушка не отрываясь смотрела в стол.

- А фамилия у нее и того похлеще, - продолжал Тимирязьев. - Ы!

- Как-как? - переспросил я.

- Ы!!! Представляешь, Ы. И все!

- Действительно, странно.

Госпожа Ы по-прежнему не обращала на нас никакого внимания. А Ленька все не унимался:

- Это целая история. Дело в том, что ее казахский прадедушка был большой оригинал. Новатор, можно сказать. Любил все новое. В молодости ему довелось походить в партизанах. Вот и назвал сына, то есть ее деда, Партизан. А тот пошел в отца. В смысле новаторства. Своего сына назвал Съездбай. В честь какого-то там тысяча девятьсот лохматого съезда партии. Круто, а, старик? Съездбай Партизанович Ы!

- А фамилия откуда? - заинтересованно спросил я, надеясь, что ответит девушка и я наконец увижу ее лицо.

Но голос подал снова Ленька:

- С фамилией особое дело! Это тоже проделки ее прадеда. Когда казахский язык перевели на кириллицу, ему очень понравилась одна странная буковка. Вот он и взял ее в качестве фамилии.

- Все-то вы перевираете, Леонид, - внезапно раздалось из-под волос. Фамилия у меня всегда такая была. Нормальная корейская фамилия. По бабушке.

- Во дает! - изумился Ленька. - Она еще и кореянка! То-то я думаю... Экзотика!

Черные волосы качнулись над кроссвордом.

- Гюльчата-ай! - позвал Тимирязьев. - Может, откроешь личико товарищу? Товарищ уже давно интересуется.

Сайра подняла голову, и я увидел все великолепие, разбросанное по ее лицу щедрыми руками Аллаха и Будды. Глаза трепетного сайгака, гранатовые губы и айвовые щеки. Увидел я и зубы, которых явно никогда не касалась рука отечественного дантиста.

- Хватит вам шутить, Леонид, - строго сказала девушка. - Лучше пива выпейте.

Тимирязьев скрылся в комнате.

- А вас как зовут? - обратилась она ко мне. - А то этот невежа не представил.

- Арсений, - откашлявшись, пробасил я. - Можно просто Сеня.

Сайра прикрыла сайгаковые глаза густой паранджой ресниц.

- Ну вот и познакомились.

- А имя у вас тоже интересное. Оно что-нибудь значит?

- Это просто паспортистка ошиблась, - покачала головой восточная красавица. - Хотела написать "Сайра", а получилось - "Саира".

- Почему это она хотела написать "Сайра"? - еще больше удивился я.

- Это все папины причуды. В тот день, когда я родилась, в магазин как раз завезли консервы. Сайру. Бланшированную. В масле, - смущенно ответила девушка. - Вот папа и решил отметить это событие.

- Да-а, - протянул я, не зная, что на это сказать. - Но имя все равно получилось красивое.

- Правда?! - лицо Ленькиной подруги словно осветилось изнутри и еще более похорошело. - Спасибо.

Из коридора донесся топот, и в кухню просунулась счастливая Ленькина морда. Он прошествовал к столу, неся на вытянутых руках поднос, накрытый салфеткой.

- Блюдо, блюдо, сделай чудо! - прокричал Тимирязьев и сорвал салфетку.

Нашим глазам предстал великолепный зажаренный карп. Из его распоротого брюха выглядывал пучок зелени.

В стаканах зашипело пиво. Сделав несколько глотков, мой верный друг скривился.

- Это не пиво! Это вода из-под крана.

- Другого не было, - пробормотал я.

- Небось самое дешевое купил, жмот? Ладно, давай садись за кроссворд.

Я хотел заикнуться об отсрочке этой пытки, но на мою сторону неожиданно встала Саира:

- Леонид, ну что же вы так сразу?

Тимирязьев обрадованно ухмыльнулся, показал мне под столом большой палец и тихо сказал:

- Ну ты, старикан, даешь! Такие перемены за пару минут. Вот что значит педагогика!

Мы с Ленькой принялись за рыбу. Саира изредка заинтересованно сдувала пену с пива. Пить она не пила. Неожиданно она взглянула на меня и спросила:

- Вы любите собак?

Рот у меня был забит карпом, поэтому я энергично закивал. В голове уже вертелась фраза. Что-то патетическое, вроде: "О, собаки, петухи городов!"

- И Леня любит, - с грустью продолжало дитя степей.

Тимирязьев тоже закивал, словно хотел сказать: "Истинная правда. Собак я люблю, как собственных будущих детей".

Я наконец прожевал рыбью плоть и вежливо осведомился:

- А при чем тут собаки?

- Просто я хотела сказать, как хорошо, что у вас не едят собак, несколько нелогично ответила девушка. - Рыба, по-моему, гораздо лучше.

От неожиданности я выпучил глаза.

- Что же вы тогда не едите?

- Нельзя. У меня ведь всю жизнь были доги, - проговорила Саира куда-то в пространство.

- Ну и что же? - непонимающе спросил я.

- Первого съели, когда я родилась...

- Большой удар, надо сказать, - подытожил Тимирязьев и смачно сдул на пол пивную пену.

Бред какой-то! Эта мадемуазель, судя по всему, вегетарианка. Интересно, как она объясняет то, что ей приходится есть растения? Их ведь тоже убивают. А некоторые, страшно вымолвить, живыми бросают в кипяток или на сковородку! Нет, я лично очень рад, что все эти восточные штучки меня не затрагивают. Так и с голоду помереть недолго. Туго придется Тимирязьеву... Тем временем у батареи выстроились пять пустых бутылок. Саира засобиралась домой.

- Может, останешься? - с тоской проговорил Ленька.

- Я сейчас ухожу, - спохватился я, не желая подводить друга. - У меня срочное дело...

- Сидите, Сеня, сидите, - остановила меня Саира. - Мне уже давно пора.

Она встала из-за стола, и я смог оценить ее великолепную фигуру. Несколько обалдевший от увиденного, я поплелся было следом в прихожую, но Ленька показал мне кулак. Мой зад нехотя опустился на место.

Через минуту Саира заглянула на кухню и помахала мне маленькой ручкой. На девушке, к моему удивлению, была роскошная песцовая шубка. Довольно странно для убежденной вегетарианки.