Письмо с этого света - Марианна Рейбо

Когда я пришел, все были уже в сборе. Кроме Михаила – видимо, его задержали какие-то дела.

– Ооо! А вот и королева вечера!

Это воскликнул при моем появлении Костя – тот самый, который позвонил, чтобы передать приглашение. Константин был очень высоким парнем, под два метра ростом, с тонким вытянутым лицом и гладкими темно-русыми волосами чуть ниже плеч. Если бы не покрасневшие глаза – следствие бессонных ночей и излишнего пристрастия к марихуане – Костя был бы по-настоящему смазлив. Он сочинял стихи и перекладывал их на музыку своего же сочинения. По отдельности ни то, ни другое не представляло собой ничего особенного, но вместе звучало довольно приятно, за это его и любили. Но главное его достоинство было скрыто от глаз – за серебристой змейкой молнии на прямых кожаных брюках. Константин был хорошим любовником. Очень хорошим. Узнав об этом однажды, я уже инстинктивно реагировал на его появление, и мне требовалось некоторое время, чтобы силой воли подавить в себе воспоминания.

Стоило мне войти, как Костя вскочил и, галантно взяв меня за руку, провел к месту рядом с собой. Я зачем-то мысленно пересчитал присутствующих. За столом нас было двенадцать человек. «Когда придет Миша, нас будет чертова дюжина», – подумал я про себя, и мне это показалось очень забавным. Вечер, пятница, полнолуние, тринадцать человек… Правда, не тринадцатое число, а то было бы совсем уж по-колдовски. Я невольно засмеялся.

– Чему ты? – спросил Костя с интересом, одновременно наливая мне виски в приземистый стакан с толстым днищем.

– Да ничего, просто подумалось, что атмосфера этого места располагает достать из-под стола магический шар и начать камлание. Как-то раньше мне это не приходило в голову.

– Колдовство, гадание – все это чушь собачья! – лениво бросил через стол Сергей, олимпиец со стажем, принадлежавший к высшей касте «богов».

Он был значительно старше большинства из них, ему было тридцать с небольшим, и из-под его пера вышла пара неплохих пьес, которые, правда, ставились только в одном небольшом московском театре. Особое почтение вызывали некоторые его связи – он лично знал нескольких сложившихся литераторов и, что еще важнее, был знаком с работниками издательств. Жаль только, своими знакомствами он делился с неохотой, да и ему самому они не слишком-то помогали. Закончив «толстовку», он поступил в аспирантуру, да так там и застрял. В общем-то, никто уже не верил, что он когда-нибудь допишет диссертацию. Но вслух этого не говорили – чтобы не схлопотать по морде. Впрочем, несмотря на медвежью силу, которую Сергей, выпив, любил демонстрировать на какой-нибудь ни в чем не повинной вилке, он был человеком добродушным. Если, конечно, никто не трогал его диссертацию.

С ним у меня тоже было один раз. Прямо здесь, в туалете ресторана. До этого у меня бывали только мальчики помоложе, и я ожидал от более зрелого, сильного мужчины «неба в алмазах». Но уже через две минуты я понял, что помоложе бывает гораздо лучше. Своего разочарования я особо не скрывал и давать второй шанс не собирался. И вот особенность истинного олимпийца: не удовлетворив меня как женщину, он не озлобился, а напротив, немало сделал для того, чтобы укрепить мое положение в тусовке – считал, что он мне должен.

Вообще из олимпийцев моими любовниками побывали четверо. Это не было ни секретом, ни предметом для обсуждения. Кому-то покажется странным, что после этого мы вот так запросто могли сидеть все вместе за столом и общаться, как ни в чем не бывало. Но мы были не люди – мы были «боги»…

Женщин среди олимпийцев было мало. В этот раз кроме меня присутствовала только Клэр. Вообще-то ее звали Клара, но она терпеть не могла свое имя и просила называть себя именно Клэр – на английский манер. Клэр пыталась играть роль женщины-вамп: черные чулки в крупную сетку, алая помада, длинный мундштук, через который она курила тонкие ментоловые сигаретки. Свои шикарные черные волосы (по всей видимости, крашеные) она либо распускала волнами по плечам, либо, как в этот раз, закалывала в нарочито небрежный конский хвост. Но сколько она ни пыжилась, все знали, что Клэр – шестерка. Объективно она была ничем не хуже других олимпийцев, просто уж так она себя поставила. Печальную роль сыграло то, что она имела неосторожность влюбиться в Константина. Раскусив ее, он тут же перестал ее уважать, и их потрясающий, сногсшибательный секс, как она однажды нашептала мне на ухо (мне можно было не рассказывать!), прекратился. Он просто стал трахать ее как овцу. Она так и сказала: трахать как овцу. Поначалу Клэр терпела унижения и других женщин – любила. Потом стала назло ему трахаться с другими «богами» – регулярно, старательно и образцово-показательно. Но на Костю это не производило никакого впечатления, а «боги», понимая, что она «садится на шпагат» лишь из мести, тоже ценили ее невысоко. За ее спиной они говорили, что Клэр все еще в тусовке только из-за классной дырки. Я никогда не слышал, чтобы они еще о ком-нибудь так отзывались. Отчасти мне, конечно, было жаль деваху, но это была, скорее, жалость брезгливая. Как ни крути, она сама была виновата.

Хотя, может быть, все эти разговоры скрывали не что иное, как… страх. Интуитивно я чувствовал, что все они слегка боятся Клэр – из-за ее слишком сильной биологической, скотской притягательности. Про нее шепотом шутили, что счастливчик, избранный ею на ночь, рискует умереть от обезвоживания. Мягкая, влажная, податливая, она не выпускала мужчину, пока он был в состоянии держать оружие поднятым, и выжимала из него все соки. Умей она пользоваться дарованным ей талантом, ее положение было бы иным. Но она не умела.

– Серж, ты не прав, – зазвучал ее глубокий грудной голос. – Существует немало явлений, которые науке объяснить не удается.

– Пока! – Сергей наставительно поднял вверх указательный палец. – Пока не удается. Да и большинство этих «явлений» – выдумка.

– Не скажи, – Клэр томно затянулась и, вытянув губы трубочкой, выпустила несколько дымных колечек в нашу с Костей сторону. – Ты же не будешь отрицать феномен Нострадамуса, Ванги, Мессинга, Юрия Лонго? Разве это не мистика?

– Нет, это не мистика. Это психология, демагогия, гипноз и изрядная доля шарлатанства, – ехидно скривив рот, ответил за Сергея Костя, как бы в задумчивости поглаживая мою коленку. Поболтав в стакане остатки виски, он сделал изрядный глоток, а затем достал из кармана куртки пару самокруток из папиросной бумаги.

– Разделишь со мной косячок?.. – Он вопросительно взглянул на меня, но я отрицательно покачал головой. Я уже разок пробовал марихуану и знал, что на меня она действует как сильный транквилизатор. После нескольких затяжек все становилось до фени, а сейчас мне не хотелось расслабляться, ведь надо было держать ситуацию под контролем.

– А я выкурю. Думаю, ребята поддержат.

Костя сверкнул пламенем зажигалки, и по комнате распространился острый, безошибочно узнаваемый запах. Косяк стал переходить из рук в руки, после пары глубоких вдохов его передавали следующему. А Клэр между тем продолжала разглагольствовать.

– Нет, я просто уверена, что настоящие колдуны существуют и им помогают темные силы! В архивах инквизиции найдено множество описаний ведьмовских шабашей, о которых рассказывали женщины, обвиняемые в занятии черной магией. И знаете что? Эти описания так реалистичны и похожи друг на друга, будто все это было на самом деле! Эти ваши учеееные (она протянула это слово нарочито длинно, выражая тем свое пренебрежение) объясняют их видения наркотическим действием трав… Только вот, по-честноку, вы-то сами часто на шабаши летаете, когда обдолбаетесь?

– Это смотря чем и до какой степени, – со смешком бросил один из присутствующих, до которого как раз дошла очередь делать затяжку.

– Идиот, – жеманно бросила ему Клэр. – И-ди-о…

– Все, хватит пороть ахинею! – грубо прервал ее Костя. – Давайте лучше вспомним, по какому поводу все мы здесь сегодня собрались! Я предлагаю поднять бокалы за юную поэтессу, чьи стихи не просто вошли в последний номер нашего институтского альманаха, а по-настоящему украсили его! За тебя, детка, – произнес он, устремив пристальный взгляд на мои губы. – За королеву вечера!

– За королеву вечера! – подхватив, гаркнул Сергей, который, похоже, успел слегка набраться.

Раздался звон стаканов, мы выпили.

– Может быть, прочтешь что-нибудь из своего? – спросил Костя.

– Нет-нет, я не хочу!

– Непременно! Непременно прочти! Хотя бы одно стихотворение.

Поддавшись на уговоры, я скомканно и без выражения прочел одно из опубликованных в сборнике стихотворений и, убедившись, что никто все равно меня не слушает, с облегчением сел на место.

– Однако Миша что-то слишком задерживается, – беспокойно протянул я через некоторое время, глядя на часы. Било полночь.

– Миша придет, никуда не денется. Ты мне лучше скажи, почему ты такая скованная? Ты даже ничего не ешь, давай я тебе положу кусочек бифштекса, – засуетился Константин.