Записки старого козла - Чарльз Буковски

— давай к нам в банду, ты крутой чувак, нам нужны такие.

— спасибо, друг, ценное предложение, не могу его принять, но все равно глубоко признателен.

на этом мы расстались, главное — красиво уйти.

через пару кварталов я подвалил к патрульной машине и рассказал, будто меня отпиздили и ограбили два моряка, копы отвезли меня в «травму», и я оказался в хирургическом кресле под ярким электрическим светом в компании доктора и сестры.

— сейчас будет больно, — сказал док и пустил в ход иглу.

но я ничего не ощущал, кроме того, что неплохо контролирую себя и ситуацию, я так раздухарился, что, когда стали накладывать повязку, опустил руку и схватил сестру за ногу, я сжал ее коленку и возрадовался.

— эй! ты что, охренел?

— нет, просто шутка, — ответил я возмутившемуся доктору.

— может, нам его с собой забрать? — поинтересовался один из копов.

— не надо, отвезите его домой, у него была трудная ночка.

копы выполнили поручение, отличный сервис, в Лос-Анджелесе я бы точно оказался в «обезьяннике», а тут я приехал домой, выпил бутылочку вина и завалился спать.

в то утро я не пошел к открытию бара, иногда я валялся в постели весь день, около двух часов пополудни я услышал за окном разговор двух женщин.

— не знаю, что и думать об этом новом жильце, — говорила одна. — иногда он целый день не выходит из комнаты, шторы опущены, играет музыка по радио, вот и все.

— видела его, — отвечала другая. — почти всегда пьяный — ужасный тип.

— наверное, я попрошу его съехать, — заявила первая.

ах ты, блядь, подумал я, блядь, блядь, блядь, блядь, выключил радио со Стравинским[61], натянул одежду и отправился в бар.

— эй, а вот и он!!! — встретили меня возгласы.

— а мы думали, тебя убили!

— ну как? ты побывал в этом бандитском баре?

— побывал.

— ну расскажи!

— сначала надо бы выпить.

— конечно, конечно…

подоспел виски с водой, я присел в конце стойки, грязное солнце совершало свой путь между Шестнадцатой и Фейрмаунт. мой день начался.

— слухи о том, что это крутое заведение, — начал я свой рассказ, — соответствуют действительности. — и дальше я поведал им о событиях, изложенных выше.

конец этой истории таков, что я не имел возможности причесываться еще пару месяцев, пару раз я. заглядывал в бандитский бар и был радушно встречен, затем я покинул Фили, до того как успел огрести еще каких-нибудь проблем, или уж не знаю, чего я там искал, но чего-то мне точно не хватало, может, мы обретаем это после смерти? а может — и нет. короче, у всех есть книги по философии, знакомые священники и проповедники, ученые, так что не спрашивайте меня, но помните: держитесь подальше от баров с мужскими туалетами в подвалах.

похороны матери Генри прошли неплохо, отличная католическая церемония: священник помахал кадилом и все было кончено, гроб не открывали, прямо с похорон Генри отправился на скачки и удачно поиграл на тотализаторе, там же он подцепил молодую мулатку, они поехали к нему, она приготовила мясо, и все случилось как нельзя лучше.

когда же умер отец, сложностей было больше, во-первых, гроб был открыт и ему пришлось подходить для последнего прощания, перед ним прощалась подруга старика, которую он раньше никогда не видел, Ширли, так вот эта Ширли бросилась на гроб, завыла, зарыдала, обхватила мертвую голову и принялась целовать, ее оттащили. затем, когда Генри шел за гробом, она, эта Ширли, заграбастала его и стала целовать, приговаривая: «как ты похож на своего отца!» от ее поцелуев Генри возбудился, и, когда Ширли отошла, штаны у Генри топорщились, он рассчитывал, что этого никто не заметил, и в дальнейшем старался держаться от нее подальше. Ширли была ненамного его старше, после похорон он отправился на скачки, но ставил неудачно, проигрался, и никакой мулатки на сей раз ему не досталось, короче, старик оставил на нем печать скорби.

душеприказчик отца объявил, что завещания старик не оставил, денег тоже не было, только дом и машина. Генри тогда не работал и решил сразу же переселиться, и забухал вместе со своей давней подружкой Мэгги, проснувшись после обеда, он выходил поливать лужайку перед домом и эти чертовы цветы, старик обожал свои цветы. Генри поливал цветы и вспоминал, как отец козлил его за то, что он не любит работать, пьет и шляется по бабам, теперь отцовы дом и машина принадлежали Генри, а старик гнил в земле, вместе с домом по наследству перешли и соседи, теперь Генри должен был общаться с ними, с северной стороны жил парень — управляющий прачечной — Гарри, у этого Гарри весь двор был забит птицами, тысяч на пять баксов, разной масти, со всех частей света, у всех у них был причудливый окрас и разнообразное оперение, некоторые из них разговаривали, а одна птица все время твердила одно и то же: «пошел к черту, пошел к черту». Генри прыскал на говоруна водой, но это не работало, птица спрашивала: «огоньку не найдется?» и затем коронное «пошел к черту» несколько раз подряд очень быстро, весь двор Гарри был заставлен клетками, в которых трещали эти твари. Гарри жил ради птиц, Генри ради выпивки, и еще ради ебли. может быть, ему попробовать трахнуть какую-нибудь из этих птах? как это вообще делается?

Мэгги была хороша в постели, но в ней текла гремучая смесь ирландской и индейской кровей, и, если в эту смесь попадал алкоголь, в Мэгги просыпался бес. время от времени Генри приходилось усмирять этого беса кулаками.

однажды Генри нашел телефон Ширли, позвонил ей и пригласил в гости. Ширли пришла, снова стала целовать его, приговаривая, как он похож на своего отца. Генри приобнял ее и поцеловал в ответ, но в кровать не потащил, решил повременить, не хотелось ее спугнуть.

почти каждый вечер приходил Гарри со своей женой, и начиналась пьянка. Гарри мог говорить только о своей прачечной и своих птицах, жена Гарри, закинув ногу на ногу и обнажив ляжки, рассуждала о том, как она ненавидит всех этих пернатых, а Генри чувствовал, что у него в трусах очень неспокойно, чертовы бабы, они дразнят его!

Ширли тоже стала заглядывать частенько и присоединялась к компании. Мэгги не нравились посещения Ширли, а Генри все присматривался то к Ширли, то к жене Гарри, пытаясь определиться, кто же лучше, и вот однажды вечером, когда вся компания была в сборе, произошло следующее: жена Гарри, напившись, выпустила всех птах на волю, пять тысяч баксов упорхнули из своих клеток. Гарри был в ахуе, затем он дико заорал и принялся пиздить свою жену, каждый раз, когда она падала на пол, Генри таращился на задравшийся подол платья, он видел ее красивые ноги, трусики и зверски возбудился. Мэгги выскочила во двор, пыталась ловить птиц и распихивать их по клеткам, но у нее ничего не получалось, чертовы птахи почти на пять тонн баксов разлетелись по всей улице, они попрятались в кронах деревьев, разгуливали по крышам — разноцветные, разномастные, они вкушали воздух свободы. Генри не мог уже сдерживать себя, сграбастал Ширли и поволок ее в спальню, он быстро содрал с нее одежду и оседлал, пьяный в жопу, он еле двигался; каждый раз, когда Гарри ударял свою жену и она взвизгивала, Генри совершал еле ощутимый толчок… и тут в дом вбежала Мэгги с птичкой в руках — это была птаха с оранжевым перышком на головке и такими же перышками на груди и лапках, все остальное тельце птицы покрывала серая противная кожа, эта тварь обошлась Гарри в 300 баксов, «я поймала птицу!» — завопила Мэгги и, не найдя Генри, влетела прямиком в спальню, увидела, чем он там занят, шлепнулась в кресло и принялась орать. Гарри продолжал мутузить свою благоверную, которая визжала в голос с Мэгги, такую картину и застала подоспевшая полиция, два молодых копа схватили Генри с Ширли, заставили всех одеться и предложили проехаться в участок, прибыла еще одна патрульная машина с двумя легавыми. Мэгги впала в ярость и разбила нос одному из блюстителей порядка, тогда копы надели на нее наручники, загрузили в патрульную машину, втроем вывезли за город и там по очереди оттянули на заднем сиденье, оставшийся легавый повез Генри, Гарри, Ширли и жену Гарри в участок, там составили протокол и всех арестовали, на улице остались только ошалевшие от свободы птицы.

в воскресенье проповедник говорил о «распутных алкоголиках, которые привносят в наше общество грех и срам», на службе присутствовала Мэгги, ее к тому времени единственную освободили из-под ареста, к тому же она была очень религиозна. Мэгги сидела в первом ряду, высоко закинув ногу на ногу, с кафедры проповеднику были хорошо видны ее обнаженные ноги, огромные ляжки почти до трусов, в трусах у проповедника стало неспокойно, к счастью, кафедра скрывала его по пояс, но ему пришлось отвести взгляд в окно и говорить, говорить, пока не улеглась его подрейтузная буря.

Гарри потерял работу, Генри продал дом, а проповедник поимел Мэгги. Ширли вышла замуж за телевизионного мастера. Гарри бродил по двору, заглядывая в пустые клетки, а его любимцы голодали и умирали на улицах, и каждый раз, когда он находил очередной трупик, он пиздил жену. Генри проиграл и пропил вырученные за дом деньги за шесть месяцев.