Медалон (Дитя Демона или Хроники Хитрии - 1) - Дженнифер Фаллон

- Если лорд Дранимир чувствует ребенка, почему бы ему самому не выследить его?

"Какая горькая ирония, - подумал Брэк, - убить своего короля, спасая жизнь женщине человеческой расы, чтобы почти через двадцать лет объявить охоту на ее дитя".

- Ребенок живет среди людей, Брэкандаран. Именно поэтому я должен был связаться с тобой.

- Удивительно, что боги позволили ему прожить так долго. - Коранделлен пожал плечами:

- У богов своих дел по горло. Видимо, пока им не нужна была его смерть. А теперь ребенок им срочно потребовался.

Брэк нахмурился:

- А это еще зачем?

- Они решили не посвящать меня в свои планы. Я только знаю, что они хотят, чтобы он нашелся.

Брэк вздохнул. Человеческое дитя крови ти Ортина было крайне опасным существом. Люди, поклонявшиеся богам, называли такое существо "дитя демона". А богам, наложившим запрет на то, чтобы это дитя когда-либо появилось на свет, теперь вдруг срочно понадобилось его найти. "Боги... они потребовали от меня слишком многого", - сказал король. Впервые за двадцать лет Брэк подумал, что понимает, что имел в виду Лорандранек.

- Где ребенок? - спросил он, проклиная богов и их постоянное вмешательство в жизнь.

Коранделлен немного поколебался.

- В Цитадели, - наконец ответил он. - Демоны говорят, что ребенок в Цитадели.

Глава 8

- Наконец-то проснулась.

Над ней, с раздраженным выражение лица, скрестив на груди руки, стояла Джойхиния. Р'шейл не сразу поняла, что находится в лазарете.

- Мама.

- Могла бы быть предусмотрительнее и выбрать для оповещения о вступлении в зрелость менее людное место, - процедила она. - Полагаю, мне следует быть благодарной, что тебя обнаружил именно Тарджа. Хотя какого беса он несся через всю Цитадель, вопя, словно торговка рыбой в базарный день, вместо того чтобы отнестись к делу спокойно и без лишнего шума, - это выше моего понимания.

- Кажется, я упала в обморок, - Р'шейл пожалела, что ей пришлось покинуть мир и покой и вновь обрести сознание. Глупая, брезжившая где-то на краю разума надежда на сочувствие со стороны матери развеялась как дым на ветру.

- Сестра Гвинел сказала, что ты потеряла много крови, - нетерпеливо продолжала Джойхиния, - надеюсь, ты будешь неукоснительно следовать ее указаниям и приложишь все усилия, чтобы поправиться как можно быстрее. Не думай, что ты единственная женщина, у которой во время первой менструации случилось сильное кровотечение.

- В следующий раз я постараюсь, чтобы все прошло без осложнений.

- Если будешь хорошо есть, то и осложнений не будет, - Джойхиния проигнорировала насмешку в голосе дочери и продолжала: - Не знаю, чего ты хотела добиться, моря себя голодом, дитя мое, но я отдала распоряжение, чтобы в случае твоего отказа от еды тебя кормили насильно.

"Интересно, с кем она говорила? С Джуни? С Кайлин? Еще с какой-нибудь послушницей? Хвала Основательницам, моя страшная мигрень прошла. Чудесным образом исчезла даже пульсирующая тупая боль за глазами". Р'шейл успела так привыкнуть к этим ощущениям, что сейчас чувствовала себя без них почти пустой.

- Я буду выполнять все указания сестры Гвинел.

- Хорошо, - кивнула Джойхиния, подводя итог беседе. - Гвинел говорит, что тебе потребуется время, чтобы прийти в себя и восстановить силы. Она освободила тебя от занятий. Полагаю, ты переберешься домой еще до Дня Основательниц. Затем ты вернешься к учебе, и, надеюсь, в дальнейшем я буду избавлена от подобных сюрпризов.

Закончив свою речь, Джойхиния повернулась и зашагала из лазарета мимо длинного ряда безупречно заправленных и большей частью пустых кроватей. Р'шейл задумчиво смотрела ей вслед, размышляя, что бы могло сделать счастливой ее мать. Пять лет Джойхиния сердилась на нее из-за того, что у Р'шейл никак не начинались менструации. Теперь, когда они наконец начались, мать сердилась, что это произошло в публичном месте. Р'шейл откинулась на подушки и натянула одеяло на голову, пряча от возможных свидетелей неожиданные слезы и страстно желая снова впасть в забытье.

Джойхиния больше не посещала дочь. Сестра Гвинел продержала Р'шейл в постели почти неделю и только тогда разрешила девушке короткие прогулки по больничном саду, вдоль окон лазарета. Р'шейл очень нравилась Гвинел: несмотря на свою занятость, ей всегда удавалось выкроить немного времени, чтобы присесть поболтать с девушкой или сыграть с ней в пару-тройку игр, хотя Р'шейл неизменно выигрывала, Р'шейл склонялась к мысли, что ее слабость в большей степени является не следствием большой кровопотери, а скорее результатом долгого вынужденного голодания. Однако с исчезновением мигрени мясо перестало внушать ей столь резкое отвращение, и девушка уже вполне могла его есть, хотя и без особого аппетита. Это было большим плюсом, потому что Гвинел считала, что красное мясо - идеальная пища для выздоравливающей, и поэтому его подавали на завтрак, обед и ужин.

На третий день Р'шейл навестили Джуни и Кайлин. Они засыпали Р'шейл слухами и сплетнями о трагическом бое и его последствиях. По их словам, Локлон уже оправился после ранения, но у него остался жуткий шрам на все лицо - факт, который послушницы приняли одновременно и с облегчением, и с печалью. В основном же мнения сводились к сожалению, что такой красивый молодой человек остался изуродованным на всю жизнь. Кайлин сказала, что Джордж умер еще до того, как его успели вынести из амфитеатра, и что это самая нелепая и неудачная смерть, хотя в ней, кроме самого Джорджа, винить больше некого. После этих слов Р'шейл испытала жгучее желание ее придушить.

Для Кайлик все защитники были просто солдатами, с которыми можно было неплохо провести время и поразвлечься в постели, но не более того. Р'шейл была просто в ярости - как от наложенного на нее сестрой Гвинел запрета покидать лазарет, так и от собственной слабости, она решительно отвергала утверждение Кайлин, что Локлон не заслуживает смерти. Джуни пообещала попытаться узнать что-нибудь еще, и девушки упорхнули. Попытки подруг развеселить больную привели к противоположному результату - после их ухода Р'шейл погрузилась в глубокое уныние.

Печальные мысли от визита приятельниц не покидали ее и двумя днями позже, когда она, обложившись подушками, сидела в шезлонге на террасе с окнами на больничный сад. Чтобы укрыться от пронизывающего осеннего ветра, Р'шейл почти целиком завернулась в теплый плед. Когда, наконец, впервые за все время ее заточения сестру навестил Тарджа, девушка как раз пыталась читать оставленный Джуни какой-то не запоминающийся занудный текст.

Тарджа, в красном с высоким воротничком мундире и надраенных до блеска сапогах, приблизился к шезлонгу и присел рядом. Р'шейл смерила его холодным взглядом, сердясь, что брат не удосужился прийти раньше.