Командир Особого взвода - Вадим Шарапов

  - Поможет ли? - только и сказал он, и, шаркая ногами, скрылся в церкви.

  Поглядев на треснувший циферблат своих стареньких трофейных часов, Нефедов спохватился и с досадой присвистнул. Время было уже позднее, а он, захлопотавшись, совсем забыл о том, что надо где-то устроиться на ночлег.

  - Елки-палки! - громко сказал старшина, соображая, что делать. И тут же заметил в сумерках что-то белое. Приглядевшись, Степан понял, что к нему приближается женщина в головном платке, накинутом на плечи.

  Татьяна подошла ближе и встала совсем близко, глядя на него безмятежными глазами.

  - Это вы, товарищ старшина? - спросила она, и тут же рассмеялась. - Ой, да я же забыла, что Степан вы. Полуночничаете, Степан?

  - Да нет, - Нефедов почесал в затылке, - совсем из головы вылетело, что надо бы с постоем определиться. А сейчас придется в машине спать. Хорошо хоть, своих расквартировал.

  - Зачем же - в машине? - снова улыбнулась Татьяна. - Пойдемте к нам. Отец у меня сам солдат, воевал в японскую. Поймет. Да и что тут рассуждать, кто откажет, если власть вас прислала?

  Старшина пробормотал что-то невнятное, но тут девушка сама взяла его за руку. Он невольно дернулся в сторону, смутился еще сильнее, но послушно пошел за Татьяной, поглядывая по сторонам. Но все было тихо, только перебрехивались по дворам собаки.

  Месяц, выкатившийся из-за туч, бросил поперек улицы длинные тени от телеграфных столбов. Татьяна шла быстро, изредка взглядывая на Степана и улыбаясь. Они уже почти дошли до знакомого палисадника, когда Нефедов резко остановился.

  - Стоп, - негромко сказал он, а потом добавил, - Вы, Таня, не пугайтесь.

  Но девушка все равно тихо ахнула и прижалась к Степану, когда из черной тени выступил Ласс, сверкнув холодной белозубой ухмылкой. Нефедов осторожно отстранил Татьяну, мысленно ругая сам себя - черт-те что, связался на свою голову. Альв молчал, но старшина успокаивающе кивнул ему головой, и Ласс начал говорить тихим, шипящим голосом.

  И то, что он докладывал, было скверно.

  - Много следов. Они были здесь прошлой ночью. Наблюдали. Не напали, хотя могли. Следы везде, но больше всего их - в том лесу, на который ты показал. Ты был прав, Старший, - альв качнул головой.

  - Продолжай.

  - С ними был один... из нас, - последнее слово далось Ласу с заметным усилием, он выговорил его почти с ненавистью. - Он их вел.

  - Гули? - спросил Степан.

  - Да. И не только, - альв посмотрел на прищурившего глаза командира и бесстрастно продолжил, - и болотные псы. Они нападут, Старший. Скоро.

  - Понятно. Иди, - Нефедов невидяще смотрел перед собой, не заметив, как Ласс снова пропал, став одним из сгустков теней. Степан выругался и тут же осекся, вспомнив, что рядом стоит Таня. Она смотрела на него, прикусив нижнюю губу и комкая в руках платок.

  - Извините, Таня, - сказал он, - не ночевать мне у вас сегодня. Сами видите, не до сна теперь...

  И, едва договорив последнее слово, исчез, скрылся за углом почти так же стремительно как альв, оставив растерянную девушку одиноко стоять у калитки.

  Остаток ночи пролетел пулей.

  Разбуженная Лассом людская команда мгновенно и споро принялась за дело, бесшумно рассредоточившись на краю деревни, у ручья, который отрезал крайние избы от темневшего леса. Председатель Прокудин, которого старшина поднял с кровати, засуетился было, хотел позвонить в район, но эбонитовый аппарат глухо молчал, только потрескивало что-то в трубке, словно никакой телефонной связи здесь отродясь не было.

  - Гони баб с детьми по погребам! - скрипя зубами от злости, приказал Степан пацану - председателеву сыну. - Приказ, скажи! А мужики пусть берут ружья и по дворам караулят, ясно?

  Пацан суматошно умчался, а старшина кинулся к своим.

  Гули пришли под утро.

  Вначале дозорным показалось, будто стена леса колыхнулась и стала медленно двигаться вперед. Потом по ноздрям людям ударил запах - жуткая трупная вонь. Одновременно стал слышен скрежет, словно кто-то с силой сцеплял костяные гребенки. Отец Мефодий, мелко крестясь, обошел позицию, не уставая махать кропилом - остановился только там, где молча сидели на корточках трое альвов, неспешно заряжая винтовки.

  - А теперь идите, батюшка, - Степан благодарственно пожал священнику руку, - помолитесь за тех, кому это нужно.

  - За всех помолюсь, - прошамкал отец Мефодий, - коль воины на правое дело идут, тут уж Господь не разбирает, кто в какой вере.

  - Ласс, за мной, - приказал старшина, уже не слушая. - Саня, за старшего!

  И кинулся вперед по высокой траве, забирая вправо и огибая по широкой дуге гриву леса, чтобы зайти сзади.

  Теперь, спустя долгое время, Степан никак не мог вспомнить - кто начал бой? Вроде бы, когда гули, рыча и беснуясь, подступили совсем близко, и самые резвые из них уже вытянули вперед когтистые руки, их встретили автоматные очереди и гулкие одиночные выстрелы снайперских винтовок альвов. Мертвая нечисть перла вперед и разлеталась гнилыми обрывками, заливая траву вонючей сукровицей.

  А потом через бесформенные головы тварей длинными прыжками перемахнули болотные псы.

  Составленные из обрывков плоти и обломков костей, перемотанных водорослями и сухожилиями, они двигались с ошеломляющей быстротой, только вперед, выискивая безглазыми мордами живых. Но это были не те живые - они не стояли кучей, отмахиваясь вилами и палками, не промахивались и не бежали в страхе. Альв Тэссер первым бросил винтовку и взметнулся вверх, на лету несколькими взмахами располосовав пса костяным клинком. Вслед за ним в рукопашную поднялись и все остальные. Люди дрались молча, псы и гули хрипели, умирая на ножах.

  Степан бежал, раздвигая кусты. Подлесок кончился, и теперь старшина, не останавливаясь, несся по березняку, перепрыгивая через бурелом. Он и сам не смог бы сказать, почему бежит именно туда, вглубь, где березы сменялись елями. Ноги несли сами, и костяной амулет на груди резал шею, наливаясь мертвенной, ледяной тяжестью. Где-то рядом черной тенью скользил Ласс - кровный должник, брат, Стерегущий Спину.

  Они выскочили на маленькую поляну оба сразу - и покатились по траве, сбитые тяжкой волной заклятья. Кувыркнувшись через голову, Степан вскочил, не обращая внимания на боль: словно бритва прошлась по груди, и гимнастерка уже висела лентами, пропитываясь кровью.

  Посреди поляны, странно горбясь, стояла фигура, по горло затянутая в черный комбинезон.

  Альв.

  Нефедов перебросил кинжал из руки в руку, ощерился не хуже волка. Свистнул пронзительно и кинулся вперед. Но альв махнул рукой, и из леса на поляну выскочил десяток псов.