Где валяются поцелуи - Ринат Валиуллин

— Видимо, он испугался твоей красоты, Фортуна.

— Как бы мужчина ни пытался овладеть красотой, в любом случае ему достается только роль слуги. В этот вечер особенно не хотелось быть слугой, — глотнул из своего бокала Павел.

— Слугой не слугой. Женщину надо любить! И любить так, чтобы остальным мужчинам было мучительно больно, что они так не умеют, — уточнил Роберто.

— Да, но я не хотел тем самым нанести боль женщинам, которых еще так не любили, — не сдавался Павел, подлив всем вина.

— Как нужно не любить женщин, чтобы оставлять их другим! — рассмеялся Роберто, нашел свой бокал на столе и выпил половину.

— Павел, как можно меня не любить? — веселый голос Фортуны сам за себя говорил, что вино ему пришлось по вкусу, он стал звонче и глубже.

— Как и других.

— Вот мне и пришлось гулять с итальянцем.

— Я видел, что тебе это было необходимо.

— Мне? — недоуменно посмотрела сначала на Павла, потом на режиссера Фортуна.

— Не надо забывать, что в каждой женщине живет капризная девочка, юная кокетка, прекрасная незнакомка и ворчливая дама. Ты увидишь только то, что хочешь увидеть, — подлил масла в огонь Роберто и добавил:

— Женщине в жизни важно найти не того, кто будет слушать, даже не того, кто понимать, а того, кому можно выговориться.

— Спасибо, Роберто, он даже ночью не захотел меня слушать.

— Может, это ревность? — предположил режиссер.

— А если бы я позвонила, чтобы поплакаться в жилетку?

— Это другое дело. Тогда бы у него включилась миссия: «мужчина» или даже «настоящий мужчина», — улыбнулся Роберто. — Женщины любят плакать. Хлебом не корми, дай поплакать.

— Да не хлебом их надо кормить, а любовью, — возразила Фортуна. — И не из миски один раз в день, а из рук и постоянно. Женщины самые ручные из всех домашних животных.

— Но вчера ты была настоящей хищницей, — любовался на нее Павел.

— Всегда интересно знать, чем это закончится, особенно если еще не началось, — засветилась Фортуна.

— На свободе женщина все время на охоте: каждая хочет знать, где сидит ее фазан, — осушил свой фужер режиссер.

Тем временем ресторан под темнеющим на глазах небом, собирал все больше народу. Люди потихоньку занимали столики, заказывали еду. В центре зала началась развлекательная программа. Пара исполняла танго. Танцор уверенно вел девушку в красном платье, и это ее заводило, обезоруживало. Он — словно тореадор, она — мулета в его сильных руках. Они так гармонично двигались по паркету, что создавалось впечатление, будто собственными ногами играли музыку, перебирая клавиши аккордеона. Публика одним налитым быком упивалась зрелищем и вином. Она аплодировала ножами, вилками, бокалами и ресницами.

— Сам же оставил меня на растерзание сердцееду, — продолжала Фортуна. — Пришлось защищаться, — взяла она в руки блестящую вилку и начала легонько водить зубцами по коже на ладони, оставляя красные полосы.

— Павел, это же Италия. Крепче держи свою девушку, а то уведут.

— А я что, не крепко?

— Ты крепко ухватился за старое. Тем временем сердцееды не дремлют. Для них женщина — это программа, которую надо постоянно обновлять, чтобы понравиться.

— Интересно, чего не хватило вчерашнему? Почему ему не удалось тебя перезагрузить?

— Почему мужчины ночью несут одну и ту же чушь? — отложила Фортуна прибор в сторону.

— Но вы же ведетесь?

— Ведемся исключительно из-за нехватки нежности.

— Смотря что ты считаешь нежностью, — достал Павел пачку сигарет и закурил.

— Для меня нежность сильного пола — это мужество, с которым они не только с нами носятся, но и носят на своих сильных руках, — высказалась Фортуна.

— То есть нежность мужчины заключается в том, чтобы не лишить индивидуальности свою женщину? — наблюдал Павел, как сгорает сигарета.

— А если она еще не его? — поправила его Фортуна и щелкнула кончиком пальцев по его сигарете. Та плюнула в тарелку пеплом.

— Тогда о нежности не может быть и речи, разве что о соблазне.

— Что это такое? Я уже и забыла.

— Соблазн — это когда заставляешь поверить в свою красоту даже тех, кто тебя не хочет, — поделился опытом Роберто.

— Но когда речь идет о любви, так не хочется никого принуждать, — вздохнула Фортуна.

— К примеру, встречаешь ты утром в постели незнакомого, но жутко обаятельного мужчину, с чего ты начнешь? — пытался скомпрометировать на откровенность Фортуну Роберто.

— С поцелуев.

— Что, прямо с утра начнешь его целовать?

— Да, прямо в постели.

— Смотри, избалуешь. Мужчину лучше держать на голодном пайке.

— Так ведь и мне надо чем-то питаться.

— Ну да, соблазнила. Теперь можно даже не завтракать.

— Ты что, не веришь в мою утреннюю красоту, Роберто?

— Другими словами, ты хочешь узнать, смогла бы ты соблазнить меня? Мой поводок гораздо короче твоего: я глубоко женатый человек. Если хочешь мне понравиться, лучше расскажи о своих недостатках.

— Я люблю любовные романы и детективы, смотрю иногда тупые ток-шоу и даже сериалы.

— Если женщина ест на завтрак, обед и ужин любовные романы, значит, ей не хватает этой пищи.

— Вот, я же говорила, надо меня кормить. Кстати, я уже проголодалась жутко, может быть, съедим что-нибудь?

— Тебе же вчера предлагали еду? — махнул Павел официанту рукой.

— Наоборот, это он хотел покормиться. Я только думала, что все так просто: познакомился, поел, пошел дальше, до следующей харчевни. На деле все оказалось сложнее: моя любовь не ест все подряд — гурманка.

— Любовь капризна. Одной едой тут не обойтись. Ей необходим свежий воздух, причем постоянно. Девушку обязательно нужно выгуливать. Лучше всего, чтобы это были прогулки по средиземным морям с их песочным печеньем пляжей, по осколкам древних городов и их узким улочкам с витринами, полными ее капризов, которые непременно должны подчеркнуть прелести вашей избранницы. Главное — не забывайте, что время от времени любовь надо кормить, если не поцелуями, то фруктами и охлажденным шампанским, — улыбался Роберто всей своей искренней душой. — Хотя многим для интима достаточно простой влюбленности. Понюхал цветок, сорвал, поставил в горшок, полил на прощание. Мне кажется, влюбленность — это аромат, и он улетучивается, как только внимание привлечет другой цветок.

— Что желаете? — дал закончить ему монолог официант.

— Что у вас есть фирменное из горячего? — спросил его Роберто.

— Жаркое из барашка, рекомендую, — влюбился он в его темные очки. — Очень хорошее!

— А секса нету? — выпустил пар вина режиссер.

— Есть, но не очень свежий, — не растерялся камерьере.

— То есть с бывшими? — не унимался Роберто.

— То есть с прошлым.

— Не, тогда не надо, давайте барашка, на всех. Можно на общее блюдо. И вашего вкусного хлеба, — отпустил он официанта и добавил: — Влюбленность — это хорошее обезболивающее на фоне пережитых потерь. Никакой аллергии и побочных эффектов. Однако следует дозировать тем, кто ищет любовь настоящую.

— Всем хочется быть единственными и неповторимыми, — сделал свой ход Павел.

— Я до сих пор не знаю, что значит быть единственной и неповторимой?

— Уединиться и не повторять старых ошибок, — ответил режиссер.

— А как же бывшие? — поинтересовался Павел.

— Это проблема. Никогда не знаешь, что делать с бывшими: в сердце не оставишь — всю кровь высосут, из головы не выкинешь — пропадут, — заботливо подчеркнула Фортуна.

— Мне никогда не нравились женщины, которые, грубея под тяжестью забот, превращались в мужчин, но еще меньше мужчины, по причине которых это происходило, — подытожил Роберто, у которого в этот момент зазвонил телефон. Он достал его из кармана своей цветастой рубашки и ответил:

— Да, я узнал. Ужинаем. Вечер прекрасный, теплый, и компания тоже. Да, завтра много работы. Я позвоню тебе позже, дорогая. Чтобы выразить чувства. Здесь слишком много свидетелей. А это очень личное. Целую.

— Дора, жена моя, — объявил Роберто.

— Как поживает Дора? — спросил Павел.

— Передавала всем привет. У нее выставка картин.

В этот момент камерьере выкатил на столике большое блюдо, на котором искрилось жаркое, украшенное оливками, салатом, красным перцем и базиликом. Пока он разрезал эту картину, все наслаждались ароматами, продолжая беседу.

— Дора сказала, что одного любимого полотна как всегда не хватает, — указал Роберто на себя. — Ну и добавила свое любимое: «А ты все на девок пялишься».

Павел с Фортуной переглянулись и засмеялись, будто могли это делать только по взаимному соглашению.

— А почему она не с тобой? — поинтересовалась Фортуна.

— Она слишком женственна, чтобы быть все время рядом с мужем. Вы же знаете, как это бывает, усталость от совместной жизни, словно ревматизм. Ноет, до тех пор, пока не заткнешь ее работой или разлукой. Совместная жизнь — это прыжки на батуте, где сеткой служит та самая любовь. Люди прыгают друг на друге с желанием подлететь как можно выше и парить как можно дольше. В этом процессе главное — не падать… ни духом, ни честью. Но все же периодически некоторые больно срываются, разлетаясь далеко и надолго. Подниматься всем непросто, будь то мужчины или женщины. Иногда они помогают друг другу возродиться, но чаще это делают уже другие люди. Друзья, например.