Книга 6_Путь тени - Юлиана Суренова

И хозяин каравана смотрел на брата, не понимая, что с ним? Почему он, понимая все, не радуется? Почему он мрачен? Может быть… В караване ведь нет приемных детей.

– Евсей, если тебя заботит то, как отнесется муж матери этого ребенка, – а Атен был убежден, что речь идет о ребенке, во всяком случае – не прошедшем испытании, в ходе которого все тайны, неизвестные никому, раскрывались, – то не бойся. Он поймет.

– Атен… – попытался что-то сказать ему помощник, но тот не слушал брата, продолжая:

– Так же, как и все. Ведь речь идет о небожителе… – его глаза горели восторгом и восхищением. Караванщик и мечтать не мог о подобном! Все сокровища мира соединились в ее караване: наделенный даром, летописец и вот теперь Творец заклинаний!

– Атен, это Мати.

– Что – Мати? – он никак не мог взят в толк, при чем тут его малышка.

– Мне нужен был кто-то, кто рассказал бы о случившемся со мной. Я попросил госпожу Гештинанну найти достойного. Я думал, Она благословит меня, но… Но богиня прислала мне девочку…

– Этого не может быть!

– Атен, говорю тебе, вот это, – он взял у него свиток, тряхнул им перед носом у брата, – написала Мати.

– Но она другая! Она не посвященная богов и уж тем более не Их ребенок! Она моя!

Я знаю это! Знаю точно и никогда ни на мгновение не усомнюсь в том, что так оно и есть!

– Я и не сказал ничего такого. Это ты. Ты начал разговор о детях богов…

Евсей был искренен, веря в свои слова. В Хранителях вон тоже видят полубогов, но при этом они – всего лишь дети земли. Да и Мати… Вот уж кто точно не был божественным ребенком. Такая озорная и в то же время ранимая, беспокойная и неуверенная в себе… Он скорее был готов усомниться в том, что заговор-легенду сложила именно она, а не кто-то другой, пришедший вслед за ней в повозку и почему-то решивший остаться не узнанным. Тот же наделенный дароми. Вот уж кто мог быть полубогом. Хранитель в снегах пустыни, маг, которому госпожа Айя подарила своих священных зверей…

– Может быть… – начал летописец, спеша высказать свои подозрения, но хозяин каравана прервал его:

– Меня уже спрашивали об этом прежде! – он как будто не слышал последних слов брата, продолжая свою мысль. – В том драконьем городе. Помнишь, я рассказывал тебе? "Не дочь ли Мати госпожи Айи"? Нет, как тебе это нравится? Не дочь ли она…

Богини не умирают! А Власта заснула вечным сном у меня на руках! Я… я принял в себя ее последний вздох! Кому, как не мне знать, что мать девочки была смертной? – и, все же, что бы Атен ни говорил в этот миг, в глубине души он испытывал некоторые неясные сомнения.

"Госпожа Айя – повелительница вечных снов. Она могла… Решив, что Ей пора уходить, выбрать этот путь… И легенды… В легендах сказано, что, ступая на дорогу земли, небожители принимают человеческий облик, облачаясь смертной плотью так же, как мы одеждой… Может быть… Нет! – поспешил он отвергнуть столь невозможное и дерзкое предположение. – Нет! Госпожа Айя ведь супруга бога солнца!

Самого повелителя небес! И не важно, что Он болен! Даже наоборот, от этого Ее любовь к Нему даже усилилась. Ведь она следует за Ним по миру все время Его бесконечных странствий. А я… Я всего лишь маленький торговец, крошечная снежинка на Ее плаще, которую коснись божественным теплом – она и растает без следа…" – даже подобные мысли казались ему богохульными. Но почему-то…

Караванщик и сам не знал почему, он не мог остановиться, продолжая:

– Я ничего не знаю о Власте… – он и не заметил, что заговорил вслух, Евсей же сидел тише снежной мыши, боясь шевельнуться, вспугнув брата. Он чувствовал, понимал, что сейчас услышит нечто важное. – Кто она? Горожанка? Но ведь ни одна горожанка по доброй воле не покинет стен своего оазиса! Такого не было никогда! – он начал вспоминать… Через силу заставил себя вспомнить все те маленькие, казавшиеся незначительными, неважными черточки, странности, на которые прежде караванщик не обращал внимания. – Она никогда не упоминала имени своего города.

А ведь даже мы, изгнанники, постоянно по поводу и без повода поминаем его в разговорах. Она назвала дочь в честь богини снегов, а ведь Власта выросла в вере города, где госпожа Айя почитается совсем не так, как в пустыне… И Мати… Она ведь первая, рожденная вне городских стен. А… А мы тогда могли дотянуть до ближайшего города. Пусть не до его центра, но уж до границ-то точно. Оставалось несколько дней пути. И если бы нас не остановила столь внезапно налетевшая метель… Я тогда жутко испугался. Нарушать закон каравана – что бы там сейчас ни говорили, даже я сам, мне хотелось меньше всего. Ведь это могло погубить всех…

Власта убедила меня, что все будет в порядке. И действительно, когда минули те несколько дней, когда обычные караванщики прощались со снежным ребенком, метель утихла, словно благословляя наше решение… А потом, очень скоро Власта ушла от меня… Словно и приходила только затем, чтобы подарить дочь… И… И с тех пор госпожа Айя добра к нам. Она спасает наш караван… Мы выживаем, когда все остальные неминуемо погибли бы. Не случайно же Она привела к нам мага. И вообще… – да, если задуматься, то получалось, что самое невозможное очень даже возможно…

И если отбросить в сторону чувства, что при мыслях о жене затмевали разум, получалось… – Я ведь ничего не знаю о ней, о матери моей Мати… В сущности – совсем ничего. И если так… Почему бы ей действительно не быть богиней снегов?

Если… – конечно, это было бы исполнением самой заветной и невозможной его мечты. Именно такой судьбы ему хотелось бы для своей малышки. – Моя богиня…

Тобой будут восхищаться, преклоняться, ты будешь счастлива так, как не может быть счастлива ни одна смертная… – его губ тронула улыбка. – Вот было бы здорово… – а потом караванщик, словно очнувшись ото сна, тряхнул головой, прогоняя остатки былой дремы. Он боялся спугнуть чудо.

Его глаза, взгляд которых еще мгновение назад был устремлен в пустоту – ту, что была позади и ту, что скрывалась впереди, обрели способность видеть окружавшее его в миг настоящего. Он посмотрел на брата, который, сжавшись чем-то страшно напуганным зверьком, забился в угол повозки.

– Ты что это?

– Да так… – сглотнув, неуверенно проговорил Евсей. Он чувствовал себя неловко.

Так, будто случайно оказался в повозке брата в тот миг, когда тот был наедине со своей женой… "Неудобно получилось…" В то же время он не мог не думать и о другом. О том, что услышал.

"Атен вечно все переворачивает с ног на голову, всюду видит богов и демонов…

Сперва уверял всех, что Шамаш бог. Да, он маг. Может быть даже – сын кого-то из небожителей, – в такое он еще был готов поверить. – Однако – не повелитель небес, в честь которого его назвала Мати. Не повелитель небес…- он вздохнул. Ему-то как раз хотелось бы, чтобы все было иначе. Сопровождать бога солнца в Его странствиях по земле – какая судьба может быть желаннее? Иногда… очень часто Евсей думал – вот бы это оказалось правдой… Тогда его легенды были бы настоящими, а не просто сказками для детей… И он бы не только назывался летописцем, но и был им на самом деле… Все было бы таким, о чем мечталось… – И, все же, – он вновь вздохнул, – все же, хорошо, что Шамаш переубедил его, нас всех. Потому что не гоже смертному напрямую общаться с богом. Слишком немногим это по силам…" "И вот теперь Атен завел новую песнь… – надо признаться, эта идея нравилась Евсею и того меньше. – Не хватало еще, чтобы он обожествил свою дочь! Как будто у Мати и без того жизнь легка и беззаботна! Вечно ей от всех достается: то разбойники, то чужаки-караванщики, то вообще драконы…" Он уже жалел о том, что показал Атену заговор-легенду.