Девять дней, которые потрясли мир - Саша Виленский

рюкзаки? И это не современные эргономические рюкзаки, а старые круглые, предел мечтаний — так называемые «абалаковские».

А. Колеватов в походе (пленка Кривонищенко)

Вот так примерно они и выглядели. Даже на фото рюкзак кажется неподъемным. Ну и, конечно, время года, выбранное для такого уровня притязаний, было крайне экстремальным…

Конец января — начало февраля: самая морозная погода. И если в самом Свердловске еще возможна неожиданная оттепель, то на Северном Урале такого не будет никогда. 300 километров в ватниках, холодные ночевки в палатке на снегу, при этом Дятлов запланировал достаточно длинные (как потом оказалось — нереально длинные) дневные переходы.

В январе в этом районе предрассветные сумерки начинаются приблизительно в 8:40, восход солнца — в 09:30, заход — в 16:45, «окончание сумерек», то есть, темнота — 17:30. Светлое время суток, таким образом — примерно 7 часов, а с рассветными и закатными сумерками (без облачности) — около 9 часов. Отнимаем время на отдых, установку и сбор палатки и печки, завтрак и ужин — сколько там остается на чистый переход с тяжелейшими рюкзаками? Если смотреть реально — часов пять максимум. Но это для нас с вами, сидящих у компьютера и рассуждающих о пределах возможного. У тех ребят были совершенно другие силы, судя по всему.

И амбиции были другие. Особенно у Дятлова. Вот как он планировал этот поход:

Маршрут похода по дням (ЛД 200):

Итого — 21 день, 300 км на лыжах, переходы длинные, местность безлюдная, сроки суровые. Контрольные сроки (Масленников, ЛД 63–64) были установлены такие: группа выходит в поход 23.01.59, телеграмма в горком физкультуры и спорта и в спортклуб института из Вижая — 28.01.59 (сообщение о начале похода, так как дальше связи не будет), вторая телеграмма по возвращении — 12.02.1959. Жестко, сложно, но, по заверению руководителя похода — вполне реально.

Уже на месте стало понятно, что сроки выдержать не удастся, так что… Помните, Дятлов просил уходящего Юдина сообщить в спортклуб о задержке возвращения? Понимая, что к 12.02 группе не удастся вернуться в Вижай, просил передать, что подаст телеграмму 15.02. Юдин на допросе отрицал факт просьбы, но сказал странную фразу:

На вопросы жителей посёлка Вижая мы отвечали, что обратно в Вижай вернемся к 15 февраля (ЛД 294)

Это как, простите? Дятлов в Вижае Юдина про 15 февраля еще ничего передать не просил, в спортклубе и в группе по-прежнему были уверены, что к Вижаю группа выйдет к 12.02, но жителям поселка они говорили, что вернутся к 15-му? Странно, что младший советник юстиции Романов не обратил на это внимание. Впрочем, в Уголовном деле много такого, на что «не обратили внимания». А ведь допрос свидетеля Юдина проходил 15 апреля, всего через два месяца после пресловутого контрольного срока.

Так или иначе, началась бурная подготовка к походу, денег профком выделил, как обычно, недостаточно, ребята скидывались — продукты, оборудование, медикаменты — сами, Юдин бегал по Свердловску в поисках спирта, которого было запланировано взять аж целых пол литра на 21 день похода (Владимир Аскинадзи утверждал, что в поход брал не менее 10 л спирта), и, по его словам, не нашел. Тоже, кстати, довольно беспечный план: спирт это не только отметить и закусить, спирт — это антисептик, материал для компрессов и многое другое. Какие пол литра?! Так вновь возникает очередной вопрос без ответа: откуда взялась армейская фляга со спиртом, которую 26.02.59 Шаравин и Слобцов нашли в брошенной палатке и выпили за здоровье своих товарищей, которых надеялись найти живыми?

Между прочим, армейская фляга — это 800 мл. Интересно, сколько же спирта было в ней к моменту находки, если М. Шаравин в интервью говорил, что ему досталось около 60 мл? Не сходится, как-то все не сходится. Тем более, что на вскрытии ни у кого из членов группы в желудке алкоголь обнаружен не был.

Список медикаментов (ЛД 206) тоже впечатляет: бинты, вата, ножницы, спирт нашатырный — 5 ампул, йод — 10 ампул, 30 таблеток аспирина, по 20 пирамидона и стрептоцида, 10 пургена, вазелин, ихтиол, лейкопластырь, витамины. Все!

Культмассовый сектор в лице вездесущей Зины Колмогоровой приобрел для всех участников похода небольшие тетрадки в твердой обложке (очень разумно в походных условиях!) за 1р.10 коп. («старыми»). У Зины для каждого нашлось ласковое посвящение, вписанное ей на первой странице, каждый должен был вести свою хронику похода, а один дневник вели сообща. После гибели группы эти тетрадки с записями были найдены, одна из них была ошибочно приписана Колмогоровой, но впоследствии выяснилось, что это не соответствует действительности, вел этот дневник кто-то другой а кто — точно не установлено.

Так что все, что происходило до определенного момента, мы знаем достаточно достоверно, если учесть, что находящиеся в Уголовном деле машинописные копии дневников ребят верны и точны. Давайте же пройдем с ними день за днем, следуя за тем, что записано дятловцами и доверяясь воспоминаниям их товарищей.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. 23 ЯНВАРЯ 1959 ГОДА

ОБЩИЙ ДНЕВНИК ГРУППЫ (ЛД 21 машинописная копия)

дневник вели по очереди, в конце указывая, кто сделал запись

23 января 1959 года.

Так, снова в поход! Сейчас сидим в 531 комнате, вернее, конечно, не сидим, а все лихорадочно суют в рюкзаки всякие овсянки, банки, тушенки. Завхоз стоит и смотрит, чтобы все у всех вошло.

— Где мои пимы? Ю. К. В трамвае в мандолину играть будем?

— Конечно! Соль забыли! — 3 кг.

Игорь! Где ты? — Где Дорошенко, почему не забирает 20 пачек? Дайте 15 коп. позвонить! Безмен, безмен где? Не влазит, у черт! Ножик у кого?

Влезет это, влезет и это тоже.

— Юра, довези это до вокзала.