Чудо - Ирвин Уоллес

Они свернули на узенькую улочку. Дома здесь не ремонтировались целую вечность, со стен осыпалась древняя штукатурка, и все вокруг кричало об упадке и запустении.

— Вот мы и пришли,— сказала Жизель.— Улица Пети-Фоссе, а прямо перед нами — сам «карцер», дом под номером пятнадцать. Давайте войдем внутрь.

Когда они входили в подъезд, Жизель сообщила Лиз, что комната, в которой ютились все шестеро членов семьи Субиру, находилась в задней части дома, в конце длинного коридора, откуда постоянно неслись вопли, ругань, детский плач и жалобы людей на свою горькую долю. Женщины прошли темным коридором, который оканчивался низким дверным проемом, и, остановившись на пороге, увидели группу паломников из Англии. Выстроившись полукругом и склонив головы, они нараспев читали молитву: «Славься, Дева милосердная, посланница Небес». Вскоре они закончили и удалились, после чего Жизель жестом предложила Лиз войти внутрь.

В комнате не было ничего, кроме двух грубо сколоченных деревянных лавок да нескольких поленьев, сложенных у закопченного очага. Над каминной полкой висело старинное распятие темно-коричневого цвета.

Лиз, не веря своим глазам, покачала головой.

— И в этой норе жили шесть человек?

— Да,— кивнула Жизель.— Но вспомните: именно отсюда одиннадцатого февраля тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года Бернадетта вышла, чтобы собрать хворост, которому в каком-то смысле было суждено возжечь звезду Лурда для всего остального мира.— Жизель обвела комнату рукой. — Ну, и что вы обо всем этом думаете?

Лиз взглянула на обвалившуюся штукатурку, под которой обнажились сложенные из необработанного камня стены.

— Я думаю, что городские власти и церковь очень плохо справляются со своими обязанностями, которые заключаются в том, чтобы сохранить в достойном виде место, где жила девочка, сделавшая этот город всемирно известным и процветающим. Не пойму, чем можно объяснить такое небрежение!

Судя по реакции Жизели, подобная мысль никогда не приходила ей в голову. Наверное, она слишком часто бывала здесь и воспринимала убогий вид этого места как нечто само собой разумеющееся.

— Возможно, вы и правы, мисс Финч,— пробормотала она.

— Ладно, пойдемте отсюда,— сказала Лиз.

Вновь оказавшись на улице, Жизель заявила тоном профессионального гида:

— Теперь мы отправимся к мельнице Лакаде, потом к мельнице Боли, где родилась Бернадетта, а после этого — в приют Христианских сестер, где Бернадетта получила начальное образование, и…

— Нет,— перебила ее Лиз,— мне вся эта блошиная возня не нужна. Пусть этим любуются обычные экскурсанты. Я — журналист, а места, которые вы перечислили, не дадут мне никакой полезной информации. Я хочу сразу перейти к главному блюду.

Глаза Жизели удивленно расширились.

— К главному блюду? — спросила она.— Что вы имеете в виду?

— Грот. Я хочу окунуться в атмосферу грота Массабьель.

Жизель была немного сбита с толку тем, что привычный для нее порядок экскурсионного маршрута оказался нарушенным, однако быстро взяла себя в руки.

— Что ж,— согласилась она,— как вам будет угодно. Но по дороге мы все равно пройдем мимо мельницы Боли. Она совсем рядом. Это второй по значимости пункт экскурсионной программы по местам, связанным с именем Бернадетты Субиру. А прямо оттуда пойдем к гроту.

— Это далеко?

— Нет, совсем близко. Сами увидите.

Они продолжили свой путь и уже через несколько минут оказались перед каменным сооружением, на фасаде которого красовались каменные буквы чуть ли не в полметра высотой: «MAISON ou est-nee Ste BERNADETTE/MOULIN DE BOLY»[18].

— Ну и что это такое? — осведомилась Лиз, разглядывая трехэтажное здание, стоявшее на углу бульвара.— Здесь жили ее родители?

— Да, именно в то время, когда родилась Бернадетта.

— Ладно, давайте заглянем туда, но только ненадолго,— великодушно согласилась Лиз и вошла внутрь.

Жизель последовала за ней.

Еще с порога Лиз увидела впереди дверной проем и деревянную лестницу. Дверь вела в сувенирную лавку. Американка заглянула внутрь, и Жизель поспешила пояснить:

— В помещении, которое занимает сейчас этот магазинчик, во времена Бернадетты располагались кухня и спальня. Давайте пройдем наверх и посмотрим, где спала Бернадетта.— Поднимаясь по лестнице, она добавила: — Лестница сохранилась с тех времен.

Судя по виду обшарпанных скрипучих ступеней, это было истинной правдой.

Поднявшись по лестнице, женщины оказались в спальне — небольшой, но достаточно просторной комнате.

— Не так уж плохо,— прокомментировала Лиз.

— Не так уж и хорошо,— откликнулась Жизель.

— По крайней мере, лачугой это не назовешь. В Вашингтоне и в Париже я бывала в гостях у семей, которые обитали в гораздо более убогих жилищах.

— Не позволяйте себя одурачить,— предупредила Жизель.— Здесь все было отремонтировано и обновлено специально для туристов.

Лиз оглядела обстановку комнаты. В треснувшей стеклянной витрине находилась застеленная синим клетчатым покрывалом широкая кровать Бернадетты. На стене, испещренной разного рода надписями, висели три взятых в рамочки и выцветших от времени дагеротипа — самой Бернадетты, ее отца и матери. У дальней стены примостились старинные напольные часы и комод с зеркалом, на котором стояли дешевые статуэтки Девы Марии, защищенные от посягательств падких до сувениров туристов простой металлической сеткой.

— Что это? — фыркнула Лиз.— Комната как комната! Как из этого состряпать статью? Мне нужна информация, какая-нибудь зацепка, что-нибудь вкусненькое!

Спустившись по лестнице и вновь оказавшись на бульваре Грота, они еще некоторое время шагали вперед, затем остановились.

— Ну вот и пришли,— сообщила Жизель, указывая на серые ворота из грубо обработанного металла, расположенные на дальнем конце моста, перекинутого через реку.— Там начинается Domain de la Grotte[19], территория святилища. Она занимает сорок семь акров. Пока мы будем идти к гроту, вы сумеете лучше рассмотреть окрестности.

Оглядываясь по сторонам, Лиз видела обширное пространство, которое можно было бы сравнить с футбольным полем, разве что оно было овальной формы.

— Хорошо, пошли,— пожав плечами, согласилась она.

Перейдя через мост, они направились к воротам и, войдя внутрь, оказались на месте, которое с первого взгляда показалось Лиз широким плацем для парадов.

— Мы только что прошли через ворота Святого Михаила на территорию святилища,— продолжала рассказывать Жизель,— а эта площадь ведет к трем стоящим в дальней ее части церквям. Самая высокая, с двумя колокольнями и восьмигранным шпилем, называется храмом Непорочного зачатия или, по-другому, Верхней базиликой. Ниже ее находится Подземная часовня, а еще ниже — базилика Четок. Первой была сооружена Подземная часовня, следом за ней — Верхняя базилика, но потом церковники поняли, что эти культовые объекты не смогут вместить всех паломников, желающих поклониться святым местам, и построили базилику Четок с ее пятнадцатью часовнями, способными вместить около двух тысяч верующих. Чудесный грот расположен справа от Верхней базилики, отсюда его не видно.

Лиз Финч ухватилась за спинку чугунной скамейки.

— Я должна присесть хотя бы на пару минут,— задыхаясь, сказала она.— Меня уже ноги не держат.

Усевшись, она испустила вздох облегчения и скинула с ног коричневые туфли без каблуков. Затем обвела рукой окрестности и спросила:

— Вы назвали это территорией святилища. Что вы имели в виду?

Жизель присела рядом.

— Ну, это… Прежде чем начать рассказ, я хотела бы кое-что пояснить вам. Вы должны понять, что означает для нас этот грот. Дело в том, что без него не было бы вообще ничего. — Она посмотрела на Лиз широко раскрытыми глазами.— Вы понимаете, почему гроту придается такое огромное значение?

— Разумеется,— протянула Лиз.— Ведь именно здесь Бернадетте являлась Богородица, причем не один раз, и к тому же сообщила ей три тайны. Я права?

— Вы правы, мисс Финч, но, чтобы понять все в полной мере, вы должны узнать кое-что еще. В период между одиннадцатым февраля и шестнадцатым июля тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года Богоматерь являлась Бернадетте восемнадцать раз.

— Я знаю,— кивнула Лиз.— На пресс-конференции в Париже об этом говорили, а потом я провела еще и собственное расследование.

— Вам нужно узнать как можно больше об этих чудесных явлениях, потому что в них-то все и дело.

Изнемогая от жары, Лиз снова глубоко вздохнула:

— Что ж, если вы настаиваете… Но только не надо описывать все восемнадцать случаев. На такой жаре я этого не вынесу!

— Нет-нет, не волнуйтесь, я не стану вдаваться во все детали. Я лишь подробно расскажу о самом первом случае.