Куриный бульон для души. Первая любовь и школьные мечты. Истории, которые возвращают в юность - Кимберли Кирбергер

тысячи бизоньих скелетов, оставленных там индейскими охотниками. Шведский путеукладчик Большой Джек мог поднимать стальные рельсы весом в четверть тонны. Проводник по имени Макдональд держал кролика в качестве попутчика…

Когда утренняя заря уже начала окрашивать горизонт, он взял меня за руку и проговорил:

– Спасибо, что выслушал. Мало кто согласился бы это сделать.

Ему не нужно было благодарить меня. Я говорил с ним с удовольствием.

На шумном углу улицы в Окленде, штат Калифорния, у меня спросил дорогу отец большого семейства. Оказалось, что эти люди приехали с далекого северо-западного побережья Австралии. Мы выпили по чашке кофе, и я узнал об огромных крокодилах, «у которых спины шириной с капот автомобиля».

Каждая встреча становилась приключением, каждый человек – уроком. Богатые и бедные, могущественные и одинокие – все мои новые знакомые были полны мечтаний и сомнений, как и я. И у каждого была своя уникальная история, для которой нужен был слушатель.

Старый, заросший щетиной бродяга рассказал мне, как во времена Великой депрессии он смог прокормить семью, стреляя из ружья в пруд и собирая оглушенную рыбу, которая всплывала на поверхность. Дорожный регулировщик признался, что научился жестам, наблюдая за корридой и дирижерами оркестра. А молодая парикмахерша поведала, как улыбаются жильцы дома престарелых, когда она делает им новую стрижку.

Как часто мы позволяем удивительным возможностям пройти мимо нас! Девочка, которую все считают глуповатой, странно одетый мальчик – у этих людей есть истории, так же как и у вас. И, как и вы, они мечтают, чтобы кто-то их выслушал.

Крейг это знал. Главное – люби людей, потом задавай вопросы. Свет, который ты прольешь на других, вернется к тебе стократ.

Кент Нерберн

Сирень цветет каждую весну

Мы все просто хотим, чтобы нас любили.

Джейми Йеллин, 14 лет

Сегодня у меня один из плохих дней (вот и повод вздохнуть). Все просто валится из рук. Особенно я боюсь урока психологии, и он неумолимо приближается. В качестве глупого итогового проекта мы должны принести фотографию, которая отражает по-настоящему счастливое время из нашего детства.

Проблема была не в выборе фотографии – я сразу знала, какую принести. На моем столе в рамке стоит фото с моей бабушкой Шерри, ныне покойной. Я стою рядом – мне восемь лет. Бабушка взяла меня с собой в долгую поездку на автобусе на весенний фестиваль сирени. Мы провели весь день, нюхая цветы. Ту фотографию сделал очень смешной старик, который рассказывал нам уморительные истории, пока провожал нас до автобусной остановки поздно вечером. Больше мы его не видели, но теперь я думаю, что он был влюблен в бабушку Шерри.

Я разглядываю фотографию, дожидаясь конца большой перемены. Я понимаю, что на фотографии не видно, как красива моя бабушка: короткие прямые серебряные волосы и большие, немного выпуклые карие глаза. Нос слишком большой, лоб слишком высокий, фигура – коренастая. Рядом, сжимая ее руку, стою я – бабушкина уменьшенная молодая копия. У нас даже были одинаково узкие, худые ступни и невероятно длинные пальцы. Но это в прошлом. Теперь мне остается только смеяться над своими нелепыми ногами, вот только с другими делать это не так весело, как с ней. Бабушка умерла два года назад, и мой мир навсегда раскололся.

Это единственная фотография, которую я могу принести. Я не хочу упустить возможность рассказать про след, который бабушка Шерри оставила в моей жизни. Хотя я знаю, что мало кто оценит дар, которым я так глупо, охотно делюсь.

Я сажусь за парту, чувствуя облегчение от того, что добралась до нее благополучно. Почему-то именно в школьных коридорах я чувствую себя наиболее одинокой. В толпе я как никогда осознаю, насколько далека от людей. Мне не с кем пройтись, не с кем посплетничать. Каждый день я вижу одних и тех же одноклассников, но знаю о них не больше, чем о незнакомцах на улице. Мы даже не смотрим друг другу в глаза.

Пока остальные просачиваются на свои места, я сижу с фотографией на коленях, обхватив ее руками. Почему я не принесла другую? Почему я была так уверена, что смогу все объяснить?

Учительница заходит в класс. Она мне не нравится, и это взаимно. Она предпочитает учеников, которые остаются после уроков, чтобы поговорить о бойфрендах и пожаловаться на комендантский час. Я же показываю ей статьи о новых методах лечения аутизма. Мне бы хотелось понравиться ей, хотя я не уважаю ее.

Она вызывает добровольцев и при этом выжидательно улыбается мне, сидящей за первой партой (где же еще?). Я поднимаюсь на ноги, как будто вызвалась сама. Сзади раздается голос:

– Держу пари, она принесла фотографию своего первого набора энциклопедий.

Нет, извините, та фотография висит на почетном месте, в рамке над камином.

– Это моя бабушка Шерри и я, когда мне было восемь лет. Она взяла меня на фестиваль сирени. Это было ежегодное мероприятие.

Мероприятие? Надо было выразиться иначе.

– Там были все виды сирени, редкие и обычные сорта, розовая, фиолетовая и белая. Это было удивительно.

Скукота.

Я опустила взгляд на фотографию. Женщина и девочка держатся за руки на фоне высокой живой изгороди, усеянной фиолетовыми цветами. Кажется, они готовы отправиться покорять мир.

– Когда я смотрю на эту фотографию, я почти чувствую запах сирени. Особенно сейчас, весной. Это была идеальная вылазка, а после того, как мы вернулись домой, бабушка приготовила мне спагетти и разрешила посыпать мороженое шоколадом…

Я отклоняюсь от темы. Последние слушатели теряют к происходящему интерес.

– Но это был идеальный день, как я уже сказала. С тех пор такого больше не повторялось. Моя бабушка заболела, когда мне было девять лет… – Внезапно по моим щекам потекли слезы. – …И уже не выздоровела.

Пора бежать, спасаться, хотя бы присесть.

Я плюхаюсь на место, сжимая в руках фотографию. Аплодисментов нет. Учитель резко, нарочито бодро вызывает кого-то еще. Бесконечный урок продолжается. Как только звенит звонок, я убегаю в коридор.

Не самый удачный день.

Но, как говорится, завтра будет новый. Нет смысла переживать, потому что меньше чем через двадцать четыре часа все начнется заново.

Но назавтра я снова стою у двери в класс психологии и чувствую себя так, будто только что из него вышла. Только теперь я опаздываю, роняю папку, которая рассыпает по полу все содержимое. Все смотрят на меня. Накануне я нарушила два главных правила. Я не только проявила чрезмерные эмоции, но и призналась, что меня волнует такая