Узел вечности - Стивен Рэй Лоухед

А, и впрямь, всего лишь Тегид. — Он снова начал похлопывать себя по одежде, как будто искал что-то потерянное. — Как я выгляжу?

— Достаточно хорошо. А теперь стой спокойно, а то дыру в полу проделаешь.

— Как это ты сказал: «всего лишь Тегид»? — осведомился бард.

— Не обращай на него внимания, — сказал я Тегиду. — Кинан сегодня не в себе.

— Горло горит, — пожаловался Кинан. — Нужно выпить.

— Потерпи. Потом, после свадьбы.

— Ну один кубок.

— Ни капли. Мы же не хотим, чтобы король Галан упал во время собственной свадебной церемонии.

— Говорю вам, я умираю!

— Тогда умирай тихо.

В это время Тегид произнес: «Вот они». Из дальнего конца зала послышался шум голосов. Мы с Кинаном обернулись и увидели приближающихся Гэвин и Танвен.

Невеста Кинана сияла огненной красотой: две длинные косы, перевязанные золотыми лентами, шли от ее висков и терялись в роскошном море пылающих локонов, рассыпавшихся по плечам. Малиновый плащ и мантия абрикосового цвета поверх рубашки цвета лосося очень ей шли. Она шла босой, а на каждой лодыжке сверкало по золотому браслету.

На груди лежала великолепная серебряная брошь, украшенная красными драгоценными камнями; булавка была соединена с кольцом крошечной серебряной цепочкой, в центре сверкал синий драгоценный камень. Без сомнения, это было главное сокровище ее отца.

Кинан больше не мог сдерживать себя. Он побежал к ней навстречу, поднял на руки и отнес к тому месту, где мы стояли у широкого центрального очага.

— В окружении испытанных в боях друзей, в сияющем зале, — восклицал он, — обнимая прекрасную женщину, — вот величайшая радость, выпадающая мужчине! — Он страстно поцеловал Танвен и заявил: — Да это самый счастливый день в моей жизни!

Танвен ответила на его поцелуй с неменьшей страстью.

— Пойдем, Тегид, — сказал Кинан, — невеста здесь, зал полон, и пир ждет. Совершай обряд и начнем празднование!

Тегид поднял посох и громко призвал собравшихся засвидетельствовать бракосочетание Кинана и Танвен. Церемония началась. Свадьба Кинана не слишком отличалась от моей. Обмен подарками, обмен чашами, я почувствовал, как рука Гэвин скользнула в мою ладонь. Она склонилась к моему уху и прошептала несколько слов любви, куснула меня за ухо и отстранилась.

Три громких удара посоха Главного Барда знаменовали окончание церемонии. Кинан схватил невесту на руки, отнес к столу и усадил на почетное место.

— Родичи и друзья! — закричал он. — Вот моя жена Танвен. Приветствуйте королеву Галан!

В зале стало очень шумно. Галаны приветствовали королеву. Танвен, с покрасневшим от счастья лицом, сияющая, стояла возле своего кресла, принимая поздравления. На лице у нее застыло выражение триумфа, словно она только что выиграла по меньшей мере сражение.

Кинан простер к ней руки, и она упала в его объятия. Под всеобщее ликование они надолго обнялись. И тогда Кинан приказал нести эль, чтобы мы все могли выпить за здоровье счастливой пары. Пивовар со своими людьми втащили первый чан и поставили его рядом с очагом. Чаши и кубки погружались глубоко, а выныривали с шапками пены над каждой чашей. Со всех сторон летело «Slаinte! Slаinte môr!» Мы пили за жизнь, здоровье и счастье, за процветание и благополучное правление Кинана.

За окном пошел снег. Холодный ветер пролетал над холмами, крупные хлопья падали с побелевшего неба. В зале шел пир: внесли на вертелах дымящиеся куски оленины и свинины; огромные круги желтого сыра и горы хрустящих яблок. Мы ели, пили, разговаривали, опять пили и ели, проводя темный день в светлом зале в общении и изобилии. Наконец сытые и довольные мы устроились поудобнее и приготовились слушать новую балладу. Тегид с арфой остановился у очага в центре зала. Он лениво перебирал струны, ожидая, пока все найдут себе место и наступит тишина.

Постепенно в зале стало тихо. Повысив голос, бард сказал:

— Издавна заведено праздновать союз мужчины и женщины пирами и песнями, более обильными, чем победы воинов и завоевания королей. Следует прислушиваться к историям нашего народа, потому что именно так мы узнаём, кто мы и что должны совершить в этой жизни и за ее пределами.

Сегодняшний день более славен, чем многие другие. В этот день, когда свет Албан Ардуан льется с высот, правильно предаваться веселью, подойти к очагу и послушать песни нашего народа. Итак, слушайте все, кто хочет услышать правдивую историю, слушайте не только ушами, Дети Альбиона, слушайте своими сердцами.

Сказав это, он склонил голову и замолчал. Затем, после сложного перебора, нашел мелодию, вздохнул и начал петь.

Глава 10. СЫН ВЕЛИКОГО КОРОЛЯ

Переливы струн посыпались из-под пальцев Тегида как блестящие монеты; или как яркие искры, взлетающие над костром и поднимающиеся к темным кронам деревьев. Голос Главного Барда возвысился, лег на мелодию арфы, и они гармонично сплелись друг с другом, когда он начал петь балладу, приготовленную специально ко дню Альбан Арддуан. А пел он сегодня о том, как в первые дни человечества, когда роса творения еще мерцала на земле, восстал великий царь, который правил многими царствами и имел власть над разными кланами. Звали великого короля Кадваллон, и он правил долго и мудро, и те, кто укрывались под его щитом, жили в довольстве и достатке. По вечерам он поднимался на холм совета рядом со своей крепостью и смотрел на свои земли, чтобы самому видеть, как живет его народ.

Как-то раз в сумерках сидел Кадваллон на высоком холме, оглядывал земли и думал о том, что его владения неисчислимы. Я больше не могу видеть свои владения из конца в конец, думал он, и не могу счесть численность моего народа — даже на то, чтобы перечислить названия всех племен, у моего барда ушло бы целых три дня.

Это же позор, думал он дальше. Если случится беда в дальних моих владениях, я даже не услышу о ней вовремя, чтобы помочь моим людям.

Тут он был прав. Королевство его стало слишком большим, чтобы им мог управлять один король.

Хорошо бы найти кого-то, кто поможет мне управлять моим королевством и обеспечит безопасность моего народа.

В его королевстве не было недостатка в королях, которые с радостью согласились бы помочь ему в делах правления. К сожалению, не все из них так заботились о благополучии кланов, как Кадваллон, и великого короля огорчала мысль о том, что