Куклы Барби (сборник) - Людмила Загоруйко

В Новогоднюю ночь она откупорила бутылку шампанского, легла в постель и включила телевизор. На звонки не отвечала. Пила фужер за фужером, заедала сладким. Игристая жидкость пузырилась внутри, и ей казалось, что она похожа на того смешного Водяного из мультфильма, с которым никто не хочет водиться. Первого января Соня очнулась и поняла, что жизнь надо кардинально менять. Ей надоели город и собственная судьба в нём. Она не плакала, просто молчала и думала.

Умные подруги её не узнавали. Соня похудела, глаза потухли, и даже голос изменился и потускнел. На вопросы девушка отвечала неохотно и односложно и смотрела как будто сквозь них. Активистка Светик решила выяснить на счёт Аполлона. Светик подбила мужа сходить в казино, пока суть да дело, переговорила кое с кем из завсегдатаев. Аполлона здесь хорошо знали. Нервный игрок. Ситуацией никогда не владел, страсти брали верх над разумом. Перед Новым годом проигрался в прах, заложил фамильные драгоценности и чуть было не остался без квартиры, но тут вмешались родители. Действовали, как погорельцы, спасали главное – сына. Долг отдали. Квартиру выкупили. На мелочёвку, то есть бриллианты, средств не хватило. Аполлона определили лечиться к наркоманам, а потом отправили куда-то в горы. Живёт в коммуне, молится, работает. Он неплохой, умный, образованный, на первый взгляд, обычный человек, а изнури – червь точит.

Светик собрала подруг, устроила совещание. Соню они корили: ходит, как блаженная, улыбается. Где только она их находит? Глядишь, старой девой останется. Хотели подругу вызвать «на ковёр», но пожалели. Как-нибудь образуется, время лечит, и разошлись по своим благополучным мужьям.

Соня ходила на работу, проделывала всё тот же, теперь скучный путь, возвращаясь, не спешила, смотрела на плавное течение реки, слушала воду. Что творилось в её хорошенькой головке, никто не знал. Она избегала всех – сослуживцев, подруг. На телефонные звонки отвечала вяло и по сути, без обычных дамских отступлений в никуда. Мужчины перестали оглядываться и смотреть ей вслед. Она двигалась, как старуха, и в жестах появилось что-то совсем мелкое. Вскоре о ней почти забыли.

Летом пронёсся слух, что Соня укатила искать счастья в Италию. Новость особого эффекта не произвела. Что говорить? Поехала подтирать задницы капризным старухам, которые её за человека считать не будут. Неудачница. Прошло несколько лет и о ней вдруг снова заговорили. На сей раз приветы и поцелуи передавал от беглянки восставший из пепла Аполлон, чуть потёртый, помятый, но, в целом, ещё огурчик.

Соня не долго мыкалась по чужим дворам. Каким-то чудом она продолжила образование и подтвердила свой диплом психолога. Её обворожительный легкий трёп, репутация целеустремлённой блондинки, трудолюбие и настойчивость располагали к себе не только стариков. На Соню положил глаз сорокалетний доктор психологии. Он сделал ей предложение, и они поженились, но роль домохозяйки, няни и любовницы по совместительству её не устраивала. Соня училась и работала. Каким-то образом она вышла на след Аполлона, выиграла грант по изучению поведения таких же несчастных и стала наблюдать соотечественников. Аполлон к тому времени был достаточно подкован и даже в чём-то помог. Словом, пригодился Соне и науке. Он поехал к ней, вернулся и взахлёб рассказывал о достижениях подруги: хорошая работа, учёная степень, свой дом, личная машина, двое детей, симпатичный муж, приятный человек.

Она появилась через несколько лет: лёгкая, благоухающая, со знакомой улыбкой счастья на всё лицо. Чуткие подруги налетели стайкой. Соня отметила свой приезд шумно, в дорогом ресторане, потом посадила всех в арендованный микроавтобус и повезла на экскурсию по замкам Украины. Теперь она любит путешествовать, ведь в жизни надо не только много успеть, а ещё и кое-что увидеть.

Несостоявшееся свидание

Планов на понедельник было много, но только поначалу, с утра. Потом вдруг сосредоточенность мысли прервал звонок. Голос старого приятеля, когда-то коллеги и даже, увы, несостоявшегося ухажёра (ну бывает, не сложилось) ворвался в жизнь стихийным бедствием. Он, голос, разбил вдребезги собранную мысль, разогнал ватные тучки планов. Звонку, как знаку, она обрадовалась. Было в далёком голосе что-то призывно-будоражащее, как зов молодого самца, но завуалированное, вплетённое в паутину ловко расставленных слов. Намёк, интригу она распознала сразу. Ещё бы. Опыт – дело великое. И неважно, что повод иной: консультация, деловая встреча, главное – вспомнил, в ней нуждается. А дальше? Кто может предположить развитие сюжета в понедельник с утра? Никто, конечно, но она-то момент не упустит, найдёт повод, придумает весомую причину, возьмёт всё когда-то упущенное, сполна.

– Встретимся?

– Конечно.

– Приходи. Жду.

Она долго смотрит в зеркало, колдует, рисует лицо. Пора.

На ходу перегруппировка себя, изменение маршрута. Ожидание. Длительность ожидания. Нервозность. Сорванная встреча. «Прости, не могу. В следующий раз. Позвоню». Пауза.

– Так, собственно, что ты хотел?

– Это не телефонный разговор.

– Ты украл у меня утро. Объясни. Я настаиваю.

– В другой раз. Прости. Спешу, целую.

Догадка режет, кроит сердце обидой. Поймала, сжала в кулаке. Зудит назойливо мухой, позвонит ли ещё? Растерянность среди дня. Куда идти дальше? Туда опоздал – туда не готов. Можно посетить ещё одно важное учреждение, но для этого не созрел, не настоялся, не закипел.

А может, действительно, просто консультация, совет. И всё. Больше ничего, никаких подводных тёплых течений. Холод, лёд. Справился сам, нашёл иной путь в разрешении проблемы. Ошиблась, подвела интуиция. Кстати, сегодня её ждут бухгалтер и юрист. Встреча назначена на три пополудни. Надеть шапку-невидимку, отключить телефон? В конце концов, может она хоть раз в жизни на несколько часов уйти от насевших дел? Книги, вероятно предчувствие, она с утра машинально положила в сумку. Ещё колебалась, зачем?

По пути, без определённой цели, ненужный, глупый разговор ни о чём со знакомым.

– Да?

– Да.

– А этого помнишь?

– Не помню.

– А этого?

– Женился?

– Умер?

– Даааа? – удивлённо-не-нужное.

Прошли из прошлого люди-тени колоннами, как на демонстрации. Всё мимо, мимо. Навстречу тебе, насквозь, и мимо. Помнишь – не помнишь, любишь – не любишь, но ведь были и есть в её жизни, не задели, фонят фоном. Постояла ещё с ненужным собеседником. Помялись, разошлись и в одночасье забыли о существовании друг друга. Ещё полчаса времени – в пустоту.

Чашечка кофе, филижаночка: плотная, изящная, жарко-дымящая. Долгий взгляд сквозь витринные окна кафе. Там, за стёклами, ежегодная неожиданная чернота деревьев, оголённая их суть без лёгкого флёра листьев, стремительная ломкость несущихся вверх и одновременно в стороны линий и изгибов. Ненужный жалкий осенний лист трепещет скомканным флажком кое-где на ветру. Поздняя осень. Пауза природы.

Ещё недавно демиург широко разбрасывал мазки яркой осенней палитры в горах и долах. Дерево, куст, лиана на городской стене. Цвет поражал. Нет, не цвет, больше, его невероятность… Ноябрь дарил неожиданное тепло, не спешил уходить, царственно медлил, ждал ценителя роскоши, сибарита, аристократа духа, себе равного.

А он, человек, бежал, нёс прижатый к уху мобильник. В невидящих глазах – отраженье луж с корабликами листьев. Шумный люд заходил в кафе, стряхивал осень с пальто, садился, ел, пил. Привязанный к делу (обязательно важному) вскакивал, марионеточно дёргался ниточками: отдельно руками, ногами, головой, убегал, всё больше запутываясь в расставленных жизнью сетях.

Да и был ли у них роман? Так, всплеск эмоций, эпизод. Юношеское происшедшее – ничего больше. Рождество. Колядки. Запах сена, рассыпанного при входе в дом, ряженые в причудливых костюмах. К кому они ехали тогда в гости? Большая студенческая ватага в вагоне электрички пугала добропорядочных крестьян взрывами беспричинного смеха. В том далёком селе в горах он накинул на себя овечью шкуру и вместе со всеми колядовал. Голос приятный, бархатный. Потом они катались на салазках, и она обхватила его сзади, жарко дышала в шею. Вдвоём они пошли в лес. На поляне она упала в снег навзничь, широко раскинув руки, и серое низкое зимнее небо с кругом солнца чуть сбоку, к западу, вдруг опрокинулось над ней. Она притихла. Он чуть постоял, потоптался на месте, потом лёг рядом. Ещё несколько минут они молча глядели в небо, поднялись, увидели на снегу слившийся в один рисунок силуэт из их тел, переглянулись и взялись за руки. В институте между ними возникли какое-то напряжение и робость, наедине они больше никогда не оставались.

К чему сейчас, через столько лет, эти воспоминания? Боль нахлынула внезапно, стиснула виски. Она вдруг почувствовала убегающую плотность минуты, увидела себя со стороны, окутанную сигаретным дымом с морщинкой заботы между бровей: отсутствующий взгляд, напряжение в жесте. Зачем я здесь? Куда ведёт мой путь, не призрачна ли цель? И надо ли всегда куда-то торопиться? Время – не такси, не поймаешь.