По следам Карабаира Кольцо старого шейха - Рашид Кешоков

—   На Тукова это похоже,— ухмыльнулся Дараев, эффектным жестом открывая портсигар — Кстати, это тот самый, в бывшей квартире которого ты живешь.

—  Ах вот что,— равнодушно отозвался Жунид.— Давай не будем отвлекаться. На чем я остановился?

—  На Кикове.

—  Да. Он оказался совершенно не виновен. Его выдво­рил из КПЗ Ивасьян.

—  Что-нибудь подозрительное в деле есть?

—  Едва ли,— уклончиво отвечал Жунид.— Пока нет Хотя мне кажется несколько странным, что ни один из та­бунщиков ничего определенного не может сказать о приме­тах грабителей.

—  Было же темно?..

—  Разумеется. Но вооруженный налет — факт достаточ­но веский. Своего рода психологическая встряска. В такие моменты люди, обычно, не связывая событий в единое целое, запоминают какие-то яркие детали... Голос, жест, нечаянно оброненное слово... если уж лиц видеть нельзя...

Дараев с уважением посмотрел на Жунида.

—  Ты, видно, над всем этим голову поломал уже изряд­но? .

—  Второй день сижу,— без тени рисовки отретил Шукаев.

—  Регбюро[14] не поможет нам?

—  Я уже справлялся. Кроме домушников[15] и карманни­ков у нас на учете всего девять конокрадов, пять грабителей и три барышника. Вот справки.— Он протянул Дараеву не­сколько листков, сколотых скрепкой.— Большинство из них осуждено и отбывает срок. Те, кто сейчас на свободе, имеют алиби. Возня с ними, кроме траты времени, ничего не дала.

—  Да,— вздохнул Дараев.— Не густо.

Он снова принялся грызть карандаш, с интересом по­глядывая на сосредоточенного Жунида, целиком поглощенно­го заботой о деле. Потом едва заметно улыбнулся какой-то своей мысли и снова спросил:

—  Денгизов подсказал что-либо существенное?

—  Он пока запретил и думать о пришлых конокрадах. Прежде всего, говорит, выясняйте местные преступные свя­зи, перетрясите весь здешний уголовный мирок.

—  Следственных версий, видимо, нет?..

—  Ни одной. Все отпали. Оперативных — три. По ним кое-что делается. Вон, взгляни...

Дараев принялся перелистывать уже порядком разбухшую папку с документами. Жунид опять закурил и, морщась, пус­кал дым в потолок: с непривычки от множества выкуренных им за эти два дня папирос щипало кончик языка.

—  А цыгане? — поднял Вадим голову от стола.

—  Ивасьян занимался ими Говорит, что цыгане — ни причем,— коротко'ответил Шукаев.— Вот папка на цыган.

Вадим Акимович, углубившись в бумаги, несколько ми­нут молчал. Потом, захлопнув папку, в упор посмотрел на приятеля.

— Слушай, а мы не влипли в безнадежное дело?..

Шукаев, не отвечая, несколько минут выдерживал взгляд Вадима. Потом нахмурился, слегка поджав губы.

—   Если ты собираешься получать все на блюдечке, то еще не поздно: откажись от сотрудничества со мной!

Вадим покраснел и не очень естественно рассмеялся.

—   Ну и порох же ты! Не дуйся, ради Бога, я ведь не всерьез.

— Хорошо. Значит, к этому вопросу не возвращаемся? Дараев молча протянул руку:

—   Смотри же,— все еще не остыв, ответил Жунид на рукопожатие.— Легкой фортуны не жди...

В дверь постучали.

— Разрешите войти?

На пороге появился молодой паренек в милицейской форме. Короткие усики над верхней губой не делали его стар­ше. Стройный, высокий, подтянутый, он, казалось, только что вышел из училища.

—  Участковый уполномоченный милиции Насипхабльско-го района Махмуд Коблев прибыл в ваше распоряжение! — браво щелкнул он каблуками.

—  Садитесь,— пряча улыбку, сказал Жунид и протянул Коблеву руку.— Я вас вызвал по поводу убийства в Чохраке. Это — Дараев — оперуполномоченный нашего угро.

—  Какие населенные пункты вы обслуживаете? — спро­сил Вадим, когда Коблев сел.

—  Аул Янукай. Население — около шести тысяч. Мно­гих знаю лично. Работаю второй год.

—  Очень хорошо,— заметил Жунид.— Какое у вас об­разование? Имеете ли специальную подготовку?

—  Окончил сельскую школу и одногодичные курсы милиции.

Паренек понравился Жуниду. Открытые черные глаза его были полны радостного ожидания. Кому из криминалистов не понятно это чувство, когда ты только что, можно сказать, сошел со школьной скамьи, никому не известен, все для тебя внове и вот... кажется, сейчас тебе поручат первое ответствен­ное задание.

От волнения Коблев теребил в руках свою новенькую фуражку.

—  Мы решили дать вам важное поручение,— заговорил Жунид.— Думаю, вы справитесь.

—  Я готов! — подскочил Коблеа.

—  Сидите. Так вот... в ауле Янукай живут Кушхов Хажби Хакяшевич и Еганов Мурат Питуевич. В прошлом году они задерживались Лабинской милицией по подозрению в краже лошадей из воинской части.. С разбойничьим нападением на ферму в Чохраке вы знакомы?

—  Так точно!

—  Хорошо. Кушхов и Еганов за сутки до событий в Чохраке ездили в соседнюю станицу и ночевали в квартире известного барышника Макара Барболина. Он недавно вер­нулся из тюрьмы. Вам надлежит установить, где находились и чем занимались Кушхов и Еганов с двадцать первого по двадцать пятое сентября. Сделать это нужно осторожно. Рас­спросите всех объездчиков, лесников, сторожей и табунщи­ков... Многие тропы конокрадов проходят через ваш участок... Нельзя, например, попасть в Уруп, минуя Янукай.

—  Все данные, которые вы соберете,— добавил Дараев,— должны быть в случае надобности подкреплены свиде­тельскими показаниями. Позаботьтесь и об этом.

—  Если вопросов нет, можете ехать сейчас же,— ска­зал Жунид.— Надо, чтобы к нашему приезду все сведения были подготовлены. А приедем мы, возможно, денька через два-три.

—  Можно спросить? — оторвался Коблев от блокнота, куда старательно записывал указания Шукаева.

—  Пожалуйста!

—  Должен ли я производить обыск у подозреваемых, если, например, узнаю о том, что у них есть оружие или что-либо из украденного?

—  Ни в коем случае! — отрезал Жунид.— Никаких след­ственных действий, кроме оперативной проверки.

—  Я могу идти?

—  Да. До свиданья.

Уходя, молоденький участковый чуть не столкнулся в дверях с Михаилом Корольковым.

—  Кто это? — спросил Михаил, протягивая Шукаеву телеграмму.— Ног под собой не чует...

—  А как же,— усмехнулся Дараев.— Наверно, первое в его жизни дело.

Корольков ушел. Жунид протянул телеграмму Дараеву.

— Улыбнулась одна из трех версий... Вадим Акимович прочитал вслух:

«Документально подтверждена работа косарей Чуцокшу вечера двадцать первого почти утра двадцать второго сентября ночной смене разгрузке вагонов элеваторе тчк Сомнительных связей не установлено тчк Подробности почтой тчк Крылов»

—  Так,— проговорил он, возвращая телеграмму Жуниду — Третья часть плановой работы отпала. Но мне непонят­но, что такое «Чуцокшу» Имя? Аул?

—  Фамилии косарей на телеграфе склеили Мухаб Халидович Чуц, Ханаф Алиевич Ок, Осман Шагбанович Шу  Вот и весь ребус. Выяснилось, что эти лица в августе-сентябре косили сено на лугах Джиракаевского колхоза для подсобно­го хозяйства Лабинского «Заготзерно». Все трое частенько бывали на Чохракской конеферме. Через три дня после их появления на ферме было совершено ограбление и убийство

Лоова.

—  Значит, о них нечего думать теперь,— сказал Вадим — А жаль Я бы так и назвал эту версию — «Чуцокшу»

—  Любишь ты эффекты1 — без всякого выражения ска­зал Шукаев

Снова раздался стук в дверь

До конца дня в комнатке, где сидели Жунид и Вадим, хлопали двери Приходили и уходили люди, вызванные для проверки версий

Интересные показания дал инструктор облисполкома Баров По его словам, двадцать первого сентября часов в десять вечера он выехал на линейке из аула Дадакай, направ­ляясь в станицу Натырбовскую по служебным делам В сте­пи, на дороге, им встретилось трое верховых Кучер Барова попросил у них спичек Один из всадников подъехал ближе и протянул ему зажигалку Когда возница прикуривал, пла­мя зажигалки на мгновение осветило лицо путника, и Баров узнал своего бывшего соседа по аулу Псейтук — Мухаба Чуца Чуц неохотно ответил на обычное «салам алейкум» торопливо взял зажигалку и отъехал, не пожелав разговари­вать Барову показалось это подозрительным, и он, узнав через день об убийстве в Чохраке, сообщил о своей ночной встрече в милицию

Уже собираясь уходить, Баров добавил, что Чуц, по всей вероятности, сидит сейчас на речном вокзале и ожидает ка­тера в Псейтук. Инструктор, вернувшись около двух часов дня из командировки, столкнулся со своим земляком в пор­товом буфете Чуц снова не выказал особого расположения к разговору, а Баров не счел нужным напрашиваться в собеседники. Но все же они перебросились несколькими фра­зами, обычными   в таких случаях.