Два часа до конца света - Виктор Маршанский

чувство вины опускалось на его душу, и он пил до тех пор, пока не засыпал прямо за столом, уронив седую голову на грязную, залитую жирным налётом поверхность.

Но сегодня всё было иначе. Сегодня, размышляя вслух о своей жизни, он не слышал привычного шуршания тараканов, и чтобы развеять тишину, постукивал по столу пожелтевшими грязными ногтями. Бормоча, он взглянул на стену, чтобы остановиться на полуслове, чувствуя, как мышцы в недрах его глотки железная хватка паники сдавливает голосовые связки. Он смотрел на стену каждый день, но сегодня он впервые увидел, как стена смотрит в ответ. Три пары чёрных глаз, расположившихся напротив, пялились на него с просторов зелёных обоев.

Прежде, чем рассудок смог снова вернуться к нему, ноги уже несли его прочь из квартиры. Когда же способность думать снова зажглась в голове, первой мыслью был зарок больше не пить. И, в подтверждение тому, губы его ещё час кривились, произнося еле различимым шёпотом:

— Никогда больше. Никогда в жизни!

***

09:22, тот же день

Атмосфера в квартире Веры была наполнена ароматом яблок, апельсина и корицы, сваренных в дешёвом пакетированном вине. Примчавшийся вчера вечером Константин, без остановки рассказывал об увиденных вещах, открывшихся ему после беседы в доме Полдень. Губы, нервно искусанные вчера, отрезали слово за словом:

— А ещё… ещё у нас во дворе на детской площадке сидит девочка.

— С дырой вместо лица, знаю, — монотонно отвечала тётя, подогревая вино на плите. — Это Галя. Её мать посадили в тюрьму после третьего убийства единственной дочери. Глинтвейн будешь?

Они весь вечер и всю ночь обсуждали происходящие в городе события, пытаясь предугадать, что же такое масштабное и ужасное надвигается на область.

— Мне вот что интересно. Если есть целая организация, занимающаяся отловом аномалий во всём мире, почему мы не можем предупредить их о том, что скоро случится что-то ужасное? — Восклицал мальчик, погружая нос в стакан с пряным алкоголем.

— Понимаешь, — протянула Вера, затягиваясь сигаретой, — в виду того, что деятельность организации сосредоточена на сдерживании не просто опасных аномалий, но и всего необычного вообще, мы также можем стать предметом их бесконечных опытов. Насколько я знаю, они следят за мной и всеми носителями тлеедов в целом. Я как-то перерыла все вещи в доме в поиске «жучков», но так ничего и не смогла найти. Думаю, они не могут отследить нас дальше, чем позволяют наши тау-проявления. Полночь утверждает, что, чем меньше мы прибегаем к тауматургии, тем меньше они о нас осведомлены. Наше преимущество в том, что они не знают точно, на что мы способны, а потому не решаются действовать.

— Хорошо, а что там с тем заводом, который ты упоминала? Он ведь исчез, так?

Вера устала потёрла веки.

— Да. В конце шестидесятых, Комитет, ответственный за сдерживание аномалий, — кажется, он назывался Отдел «П», — основал неподалёку от города промышленный комплекс «Рост». Целью этого завода было производство всякого рода вещей, на основе данных, добытых при изучении явлений необъяснимой природы. Кончилось тем, что они в конце концов доигрались с какой-то штукой и весь комплекс исчез вместе с ближайшей деревней и кладбищем. На их месте сейчас обычный, поросший травой пустырь. Похоже, сам факт существования Комплекса был засекречен, а до маленького села никому не было дело. Так что власти довольно быстро решили проблему гласности, применяя дезинформацию и стирание памяти.

— Они могут стирать память?

— У них немало подконтрольных аномалий на самом деле. Список связанных с необъяснимым организаций не исчерпывается только Отделом и ныне существующим Фондом.

— Окей. А причём тут твоя Сестра?

— Эрион, — пренебрежительно фыркнула Вера, наливая в кружку ещё глинтвейна, — лет за двадцать до моего рождения, у матери была дочь, которая отнюдь не брезговала изучением тауматургических практик. Это опухоль на теле личной жизни Сестры Полночь. Суть в том, что третье поколение очень травмирующе воспринимает природу тлеедов, из-за того нет никаких свидетельств о том, что кто-то из этого поколения научился тау-дисциплинам и не свихнулся. Не знаю, о чём думала мама, но она выучила мою сестру настолько хорошо, что та, утратила в какой-то момент остатки человечности. Потом сменила имя на Эрион, смысл которого был ясен только ей, и провела крайне сложный обряд трансформации. По рассказам Полдень, она надеялась взять под контроль реальность.

— Но зачем?

— Не знаю. Говорю же, она кукухой поехала! Я родилась уже после её исчезновения, и не имела чести познакомиться с ней. Судя по рассказам Сестёр, — и слава богу.

— Она исчезла из вселенной, потому что ошиблась в проведении обряда?

— Нет. Обряд, к несчастью, прошёл успешно. Я не поняла до конца, что конкретно изменилось в её силах, и как именно проявлялся её контроль над материей, но Полночь и Полдень единодушно упоминают, что сдержать её гнев было очень непросто. Она сошла с ума, и её мозг заполнило чувство страха. В конце концов, она устала драться с матерью, или же это Сёстры устали, и боялись, что Эрион может вот-вот выдать их Фонду, короче, в конце восьмидесятых, моя старшая сестра исчезла из этой вселенной. Именно этот случай позволил позже мне уйти от матери, хоть она и была против. Эрион ведь тоже хотела изначально держаться подальше от аномального, как и все адекватные люди.

— И теперь, она должна вернуться в Сеансе Реструктуризации. Прямо в Комплекс.

— Меня пугает не Эрион, а то, что может вернуться с этим проклятым заводом. Полторы тысячи лет — довольно приличный срок. Комплекс будет под завязку набит всякой всячиной разной опасности. Надежда лишь на то, что среди этих аномалий найдётся одна самая сильная и прожорливая, которая уничтожит все остальные, и тогда у человечества будет только одна проблема.

— Стало быть, Полночь пересекалась с Отделом «П» в прошлом? — предположил Константин.

Зелёные глаза девушки плавно скользнули в сторону окна. Проведя ладонью по бритой голове, она вздохнула и, допив залпом пряное содержимое кружки, перевернула её вверх дном, чтобы поймать ползущий по столу глаз.

Константин покосился на диван, по которому ползал с десяток насекомых.

— У нас ведь впереди весь день, да? — спросил он, наблюдая как чёрный кот прыгает по софе, охотясь на ползучие глаза. — Глинтвейна ещё на целое ведро. Обсудим дальнейшие действия?

— Пожалуй, стоит. Только сначала возьму новый стакан.

***

Зона 112, в это же время

Одной из основных обязанностей Смотрителей того или иного учреждения Фонда, состояло в постоянной редактуре главного документа, описывающего род деятельности Зоны, Участка или Сектора. Поводом для внесения правок могло являться любое изменение, происходящее