Шри Ауробиндо. Эссе о Гите – II - Шри Ауробиндо

Таким образом это саттвическое жертвоприношение приближается к идеалу и ведет непосредственно к тому образу действия, которого требует Гита; но это еще не последний и не высочайший идеал, эти действия еще не стали действиями совершенного человека, живущего в божественной природе. Ибо они определяются дхармой, установленным набором правил, и они предлагаются в качестве жертвы или служения богам – определенным силам или аспектам Божественного, проявленным в нас или во вселенной. Работа, выполненная в альтруистическом духе для блага человечества, или с бескорыстной религиозной верой, или безлично ради служения Истине и Справедливости, имеет такую природу, и подобного рода деятельность необходима для нашего совершенства; ибо она очищает наш ум, волю и нашу природную субстанцию. Саттвическое действие на вершине своего совершенства, которого нам необходимо достичь, становится еще более масштабным и свободным; это та последняя, высокая жертва, которую мы возносим верховному Божественному в его интегральном бытии. Эта работа, сопровождающаяся поиском Пурушоттамы или видением Васудевы во всем сущем, выполняется безлично, универсально ради блага мира, ради осуществления божественного замысла во вселенной. Достигая кульминации, саттвическое жертвоприношение превосходит собственные границы и возносит человека к бессмертной Дхарме. Ибо тогда он обретает свободу, в которой действия полностью утрачивают личностный характер, не подчиняются никаким, даже саттвическим правилам и дхармам, не ограничиваются никакой Шастрой; обычные ум и воля также оказываются превзойдены, и уже не они, а высшая мудрость организует и направляет работу и определяет ее цели. В этом случае не стоит вопроса о личных результатах или достижениях; поскольку воля, осуществляющая труды, это не наша, а высшая Воля, использующая душу как инструмент. Не остается ни своекорыстия, ни альтруизма, поскольку Джива, вечная частица Божественного, объединяется со своим высочайшим «Я» и в этом «Я» и Духе становится един со всеми. Не остается никаких личных поступков, поскольку все действия препоручены Владыке наших трудов, и именно он совершает действия через свою обожествленную Пракрити. Работа перестает быть жертвоприношением – ибо исчезает всякая двойственность, и мы лишь можем сказать, что Владыка жертвы преподносит работу, осуществляемую его энергией в Дживе, самому себе в космической форме. Это то высочайшее и запредельное состояние, которое достигается благодаря работе, выполняемой как жертвоприношение, это совершенство души, пребывающей в божественной природе и полностью осознающей себя. Тамасическую тапасью человек практикует исходя из своих смутных и ошибочных представлений, упорствуя и не желая от них отказываться. Такая тапасья поддерживается невежественной верой в некую излюбленную и ложную идею – он, прилагая напряженные усилия и подвергая себя страданиям, пытается достичь некой мелкой и заурядной эгоистической цели, не имеющей никакого отношения к великим или истинным целям, или же концентрируя свою энергию на том, чтобы навредить другим. Тамасичность этому виду аскезы придает не принцип инерции, так как любая инерция чужда тапасье, а темнота ума и природы, уродство, грубость и ограниченность ее методов, животные инстинкты или желания, определяющие ее мотивы и цели. Раджасическая тапасья практикуется для того, чтобы прославиться, получить признание людей, стать выдающимся и великим или по другим эгоистическим соображениям. Эта разновидность аскезы направлена на достижение определенных преходящих целей, которые ничего не дают для роста души и ее совершенства; здесь отсутствует какой-либо устойчивый и полезный руководящий принцип, энергия связана со случайными и изменчивыми обстоятельствами, и весь характер такой аскезы отличается нестабильностью. Или даже, если на первый взгляд преследуются более глубокие и более благородные цели, если вера и воля носят более возвышенный характер, такая тапасья все равно остается невежественной, асурической, раджасической или раджасо-тамасической по своему характеру, если к ней примешиваются высокомерие и гордыня, неконтролируемое своеволие и желание или если она превращается в насильственные, беззаконные или ненормальные действия, противоречащие Шастрам, несовместимые с истинным законом жизни и деятельности, причиняющие страдания как самому аскету, так и окружающим его людям или принимающие характер самоистязания, когда человек мучает ментальные, витальные и физические элементы своей природы и оскорбляет Бога, пребывающего в его тонком теле.

Саттвическая тапасья это такая тапасья, которая осуществляется с высочайшей просветленной верой как священная внутренняя обязанность, с которой человек внутренне согласен, или по этическим, духовным или другим высоким мотивам, без желания каких-либо внешних результатов или личной заинтересованности. Она предполагает самообладание и требует от человека самодисциплины и гармонизации его природы. Гита описывает три вида саттвической аскезы. Первая – это физическая аскеза, аскеза внешнего действия; к этому виду, прежде всего, относятся поклонение и почитание тех, кто этого достоин, беспорочность, чистота жизни и поступков, честность и искренность, целомудрие, отказ от причинения вреда или смерти другим. Далее следует аскеза речи, которая включает в себя изучение Писаний, мягкую, правдивую и доброжелательную речь, исключающую слова, которые могут вызвать страх, печаль или смятение у других людей. И, наконец, Гита говорит об аскезе, ведущей к ментальному и моральному совершенству, которая предполагает очищение от всех негативных свойств характера, обретение смирения, ясного, радостного и спокойного ума, самоконтроля и безмолвия. В ходе этой аскезы человек обретает все, что успокаивает и дисциплинирует его раджасическую и эгоистическую природу, все, что способствует замещению ее порывов и страстей счастливым и спокойным принципом добра и праведности. Этой аскезе саттвической дхармы в системе древней индийской культуры отводилось очень важное место. Ее более значительными достижениями становятся возвышенная чистота помыслов и воли, внутренняя уравновешенность и невозмутимость, глубокий покой и умиротворенность, всеобъемлющее сострадание и готовность к единству, божественная радость души, отражающаяся в уме, жизни и теле. При достижении этого возвышенного состояния этические по своему типу и характеру мотивы покидают человека и замещаются духовными. Но и этот уровень тоже можно превзойти и подняться в более высокий и свободный свет, проникнуть в спокойный океан незыблемой и богоподобной энергии высшей природы. И тогда не останется ничего, кроме безупречного тапаса духа – во всех частях природы будет действовать высочайшая воля и просветленная сила, действующая в состоянии безграничного и нерушимого покоя и чистого духовного блаженства, Ананды. Тогда уже не будет нужды в аскезе или тапасье, ибо все действия естественно и без труда станут божественными, все превратится в этот тапас. Больше не будет обособленной и напряженной деятельности энергий низшей природы, поскольку энергия Пракрити найдет свой истинный источник и основу в трансцендентной воле Пурушоттамы. Таким образом, проистекая из этого высочайшего источника, действия этой энергии на низших планах также будут естественно и спонтанно направляться сокровенной и совершенной волей и опираться на совершенное внутреннее руководство. Наши действия больше не будут ограничены рамками существующих дхарм; ибо мы выйдем далеко за пределы не только тамасической и раджасической природы, но также и слишком строго обозначенных и слишком узких границ саттвических правил.

Любой дар, как и тапасья, может носить невежественный тамасический, показной раджасический и просветленный и альтруистический саттвический характер. Тамасический человек дарит невежественно, ни к месту, ни ко времени, не зная зачем, не учитывая обстоятельств; это глупый, необдуманный и, по сути, эгоистичный поступок, скупая и ложная щедрость. Такой дар преподносится без искренней симпатии и истинной щедрости, без заботы о том, что чувствует другой человек, который, даже принимая дар, относится к нему как к не имеющему никакой ценности. Раджасический человек дарит с неохотой, с сожалением, принуждая себя, жалея о подарке, или же он преследует личные и корыстные цели и надеется добиться какой-то выгоды или получить от одариваемого равноценный или еще более щедрый подарок или благодеяние. Саттвичный дар преподносится с симпатией, искренно, обоснованно, с учетом времени и места, и получает его достойный человек или тот, кому этот дар действительно необходим. Дар преподносится совершенно бескорыстно, ради блага одаряемого, не думая о его прошлых и будущих благодеяниях, не преследуя каких-то личных целей. Достигая кульминации, саттвический способ дарения, dāna, делает человека способным ко все более и более полной отдаче себя другим, миру и Богу, ātma-dāna, ātma-samarpaṇa, что является апофеозом жертвенного труда, предписываемого Гитой. А восхождение за пределы трех гун и обретение божественной природы позволяет достичь наиболее полной самоотдачи, основанной на самом широком понимании смысла существования. Ибо вся эта многообразная вселенная рождается и постоянно поддерживается Богом, который отдает ей себя и свои силы, щедро наполняет своим «я» и духом все эти жизни и существа; в Веде говорится о том, что вселенная была создана жертвоприношением Пуруши. Все действия достигшей совершенства души должны стать точно такой же постоянной божественной отдачей себя и своих энергий, излучением всего того знания, света, силы, любви, радости, благодатных потоков Шакти, которыми она обладает в Божественном. Благодаря этому она позволит Ему распространять свое влияние и воздействовать в зависимости от восприимчивости на всех, кто находится вокруг нее, или на весь этот мир и его обитателей. Таков будет окончательный результат абсолютной самоотдачи души Владыке нашего существования.