Звездный скиталец (С иллюстрациями) - Николай Гацунаев

— Дайте им понять, что в их же интересах не лезть в драку. Пусть имеют в виду: «Большая Ярославская», «Братья Мануйловы», «Братья Крафт», «Кнопп» — наши акционеры.

Симмонс небрежно обмахнул шляпой разгоряченное лицо, отпил воды из стакана, поморщился:

— Мигом всех клиентов растеряют, канальи.

— Зо, — кивнул Дюммель. — Именно так.

— Не извольте беспокоиться, господа! — заверил адвокат. — Все будет в полном ажуре.

На улице Симмонс отпустил фаэтон и панибратски хлопнул Дюммеля по плечу. Тот шарахнулся в сторону.

— Да что с вами, Зигфрид? — изумился Симмонс. — Пугаетесь, как старая дева! Уж и по плечу вас нельзя похлопать.

Немец продолжал опасливо таращить глаза.

— Право же, я вас не узнаю, старина. Знаете что? Давайте-ка мы с вами в ресторан закатимся, а? Посидим в отдельном кабинете, раздавим бутылочку. А там видно будет. Как вы по женской части?

Дюммель густо побагровел.

— Ну полно, я пошутил. А в ресторан пойдем непременно.

Хотелось отдохнуть, расслабиться. Поговорить с кем-нибудь просто так, по душам, ловя краем уха негромкую хорошую музыку.

Не получилось. В душном ресторане по крахмальным скатертям ползали жирные мухи, и официант с мышиными усиками подозрительно смахивал на соглядатая. Немец угрюмо пыхтел в рюмку, медленно наливался сизой венозной кровью. Скрипач на задрапированной бархатом эстраде уныло терзал скрипку, словно душу на смычок наматывал.

Потом ввалились какие-то иностранцы в сандалиях на босу ногу, одинаково белых шортах, распашонках и пробковых тропических шлемах, загоготали, затопали, устраиваясь в дальнем углу зала.

— Это еще кто такие?

— Бельгийцы, — хмуро сообщил Дюммель. — Инженеры. Железную дорогу через Устюрт проектируют.

— Ну-ну, — ухмыльнулся Симмонс. Чем суждено было закончиться этой затее, он знал доподлинно.

Официант подал десерт и откупорил бутылку шампанского.

— Зигфрид, — Симмонс предпринял еще одну попытку расшевелить немца. — Что вас тут держит? По совести?

Дюммель поперхнулся, но допил шампанское до конца. Поставил фужер на стол, аккуратно промокнул губы салфеткой.

— Честно говоря, не знаю. Сначала я не имел другого выхода. Потом появились вы. Дали работу…

Он умолк, разглядывая что-то на скатерти.

— Два года мы работаем вместе, Зигфрид. Теперь вы вполне состоятельный человек. Могли бы уехать в свою распрекрасную Прибалтику. И не уезжаете. Почему? Жадность? Непохоже. Нет ведь?

— Нет, — покачал головой остзеец.

— Тогда что? Воспылали любовью к шефу, ко мне то бишь?

— Нет. Не к вам.

Дюммель достал трубку, набил табаком, прикурил, разгоняя дым взмахами мясистой ладони. Симмонс молча ждал.

— Не к вам, — задумчиво повторил немец и посмотрел куда-то поверх Симмонса затуманившимися глазами.

— К кому же?

— К вашей супруге!

Это было так неожиданно, что Симмонс чуть не свалился со стула.

— Вот как?

Он рассмеялся коротким нервным смешком.

— Можете смеяться сколько угодно. Можете унижать меня, оскорблять, смешивать с грязью. Вы это умеете. Об одном попрошу: не делайте этого в присутствии фрау Симмонс. Пожалуйста.

«То-то он зарделся, когда я спросил насчет женского пола! — сообразил Симмонс. — Ишь, дон Кихот, да — какое там — Санчо Панса! Дюммель и Эльсинора! Невероятно! Хотя, как это: «Любовь зла, полюбишь и козла». Что он, Симмонс, сделал, чтобы скрасить ее существование? Квартира, комфорт? Чепуха! Ей нужен муж, любящий, нежный, внимательный. А до того, что он мечется, как угорелый, скитается по градам и весям, какое ей дело! Так что вполне может быть…»

Он по-новому взглянул на компаньона. «А что? Скинуть ему эдак килограммов тридцать — мужчина хоть куда. Лыс, правда, как арбуз, да еще, кажется, алкоголик, но это уже детали. Любовь зла…»

— Она-то хоть догадывается?

— Вряд ли. Не объясняться же мне в вашем присутствии! А когда вас нет, дверь замурована металлической стеной.

«И о силовом поле пронюхал, стервец, — с досадой подумал Симмонс. — Явно пытался заглянуть в мое отсутствие».

— А как насчет суверенитета, Зигфрид?

На мгновенье немец смешался.

— Но вы сами поручали мне опекать фрау Симмонс.

— Никто вам не поручал в нее влюбляться! — Симмонс чувствовал, что несет вздор, но уже не мог остановиться. — И нечего совать нос в чужие двери. Замечу еще раз — на себя пеняйте!

— Что будет? — бесстрашно поинтересовался немец.

— Что будет? Вернетесь к разбитому корыту. К тому, с чего начинали. Помните, небось?

— Шутить изволите! — ухмыльнулся Дюммель. — Прошлое не возвращается.

— Вы так думаете, барон?

Что-то в голосе шефа заставило немца насторожиться.

— Д-да…

— Ну что ж. — Симмонса душила ярость, но он старался казаться спокойным. — Милейший!

— Чего изволите-с? — подбежал официант.

— Счет.

— Сию минуту-с.

То и дело мусоля кончик карандаша, официант набросал на бумажке несколько цифр, подбил итог и положил счет перед Симмонсом. Тот, не глядя, кинул на скатерть ассигнацию.

— Благодарю покорно-с.

— Идемте, барон.

Они вышли на душную, словно парная баня, улицу.

— Куда прикажете? — поинтересовался Дюммель.

— В гостиницу, куда же еще? Туда, откуда вы начинали.

Немец снисходительно усмехнулся и, кивнув, зашагал по пыльному тротуару. «Посмотрим, как ты сейчас заулыбаешься», — со злорадным удовлетворением подумал Симмонс, вытягивая за цепочку портативный времятрон размером с карманные часы. Модель была рассчитана на одного человека, но на небольшие отрезки времени могла переносить и двоих.

Симмонс перевел диски шкалы времени на нужное деление, догнал Дюммеля и, продолжая держать времятрон в правой руке, левой обнял немца за плечи.

— Поехали, барон!

Дюммель изумленно вытаращил глаза, сделал попытку высвободиться, но было уже поздно: Симмонс включил времятрон.

На какую-то долю секунды померк свет и земля мягко ушла из-под ног, но тотчас вернулась. Дюммель протер глаза.

…Курица рылась в горячей пыли. Клонилось к закату солнце. Рея, почему-то в старом сарафане, шла по противоположной стороне улицы, щуря от света единственный глаз. «Чего это она? — с удивлением подумал Дюммель. — Дома, что ли, глаз забыла? Да и вырядилась в старье!»

— С прибытием, барон!

Симмонс взял его за руку и потянул с крыльца.

— Полюбуйтесь на свою недвижимость.

Немец оглянулся и обмер: перед ним было старо? обшарпанное здание офицерского общежития!