Стоунхендж. Время для мятежника - Гарри Гаррисон

по песку. Интеб плелся следом, не ощущая даже тени подобной уверенности. На скалистом выступе, уходящем в море, Эсон остановился, и Интеб догнал друга. Разбрызгивая воду, кто-то шел по отмели. Высокая волна разбилась о скалу, и с моря послышалась ругань. Интеб отступил – плеск приближался. Жилы на руке Эсона взбухли, он стиснул рукоять меча. Человек обходил скалу и вышел прямо на них – вздрогнув от неожиданности. Знакомая рваная физиономия в шрамах.

– Эйас! – закричал Эсон и вонзил меч в песок, кинувшись в воду обнимать кулачного бойца.

– Ну и встреча! – вопил Эйас, они обнимались, а зеленая вода подступала к коленям.

– Я думал, что ты погиб вместе с остальными, – проговорил Эсон.

– А сам ты – не вышел из могилы? Если бы я не обнимал тебя своими руками, то подумал бы, что вижу духа. Но теперь нас трое – если только египтянин не вернулся сюда призраком из своих земель на западе.

Интеб начал было хохотать с остальными, но в голову ему вдруг пришла ужасная мысль. А как здесь оказался сам кулачный боец?

– Эйас, – обратился он, – значит, ты шел сюда вдоль берега?

– С тех пор как утром солнце открыло мои глаза. Я лежал один на песке. Вокруг никого не было. Голодный, пить хочется… до сих пор. Пошел вдоль берега, все шел и шел. И не нашел ничего…

– Ты поворачивал?

– Ни разу.

Выйдя на берег, они смотрели на бледного Интеба, тяжело опустившегося на песок.

– Ты понял, что это значит? Мы тоже шли – в другую сторону.

Эсон понял сразу.

– Остров. Мы попали на остров.

– Пустынный к тому же, – проговорил Интеб с безнадежностью в голосе. – На берегу мы не встретили никого, ничего не нашли, кроме того ручья.

– Значит, вы видели больше, чем я. Если вы знаете, где вода, покажите мне дорогу к ней.

– Еще мы нашли гробницу, – проговорил Интеб, поднимаясь. – Это остров Мертвых.

– В глубине суши могут жить люди. – Эсон опустил меч в ножны и первым направился вдоль берега. – Если они здесь есть, мы найдем их. Здесь должны быть люди.

Они не нашли никого. Вдали от моря, среди невысоких холмов, обнаружились другие гробницы, там были совсем древние – ветер даже сдул землю с каменных блоков, закрывавших погребальную камеру. Слов Интеба они не повторяли… но и непроизнесенные, они звучали в ушах. Остров Мертвых. С самого высокого из холмов было видно море, со всех сторон окружавшее остров, вдалеке на горизонте чернела земля. Вот и все. Когда тени начали удлиняться, они вернулись к ручью у той гробницы, которую обнаружили первой, и напились воды, чтобы притупить чувство голода.

– Что будем делать? – спросил Эйас, и оба они поглядели на Эсона. Тот медленно покачал головой и поглядел в сторону темнеющего моря.

– Думаю, что нам конец.

– Словно морские рыбы на берегу, – проговорил Интеб. – Странно это: уцелеть в кораблекрушении, а потом умереть от голода.

– Пища есть. – Эйас протащил сквозь пальцы длинную травинку и поглядел на зернышки, оставшиеся на ладони. – Не бог весть что. Но мне приходилось есть и похуже. Будем есть эти семена. Ловить птиц.

– Рыбу тоже, – добавил Интеб. – Вода и пища есть – можем выжить.

– Зачем? – спросил Эсон. – Чтобы жить, как дикие звери, без огня и укрытия, пить воду, жевать сухие семена? Зачем? Смерть все равно придет к нам. – И он громко повторил слова Интеба: – Это же остров Мертвых.

Глава 3

Эйас шел, склоняясь под ливнем, вода ручьями лилась с волос и бороды, затекала под и без того мокрую одежду. Он брел возле края волн и волок за собой кусок плавника, толстую расщепившуюся ветвь, которую подобрал на берегу. Разбивавшиеся валы шипели в песке, захлестывали лодыжки. На рифах снаружи грохотал прибой. Эйас шел и шел, наконец повернул внутрь острова по тропе, которую успел протоптать в своих частых хождениях. Тропа эта змеилась между валунов к образующему естественное укрытие каменному навесу. Тут Эйас хранил собранный им плавник: сучья, бревна, ветви, резную скамью, выброшенную морем после кораблекрушения. Она да рулевое весло – вот и все, что напоминало теперь о существовании разбившегося корабля и его команды. Сдвинув дерево в сторону, Эйас освободил себе место, чтобы укрыться от дождя.

Он и сам, собственно, не вполне понимал, зачем таскает сюда деревяшки. Ему не удалось найти ничего пригодного для плота. Не было на острове и ползучих растений, которыми можно связать бревна. Дрова эти можно было бы сжечь, если бы только им удалось высечь огонь. Но искристых камней, пиритов, тоже не попадалось. А огонь был необходим: здесь, на далеком севере, зима мгновенно погубит их; даже здешнее лето только медленно подтачивало их силы. Эйас поглядел на плетеный кожаный пояс; он день ото дня становился все свободнее. Трава и семена диких злаков – не еда для мужчины. От нескольких птиц, которых удалось поймать в силки, осталось только воспоминание. Когда же это было? Он задумчиво поскреб короткую бороду.

Давно. Египтянин знает. Он – человек ученый, следит за календарем даже в этом заброшенном месте, наносит свои иероглифы на деревянную дощечку. Он вычислил, что настал месяц месори и Нил разлился. Как будто здесь это важно. Словно может быть что-то помимо единственной цели – выжить. Теперь все они ослабели, а египтянин из троих самый слабый.

Наверное, и умрет первым. Хорошо, будет мясо – пусть ненадолго. Эйасу уже случалось есть человечину, тогда она ему не понравилась. Но ведь надо жить.

Через какое-то время дождь утих. Ноги Эйаса онемели. Он выбрался наружу и потянулся – суставы хрустели, мышцы ныли от сырости. С кустов капало, свинцовое небо нависало над свинцовым же морем. Он обратился к нему спиной и по невысоким округлым холмам побрел к гробнице. Вполне подходящее место для тех, кто скоро умрет, – правда, такая мысль ему в голову не приходила.

Это была та самая гробница, обнаруженная Интебом и Эсоном в первый день. На острове она была самой большой, в ней можно было стоять. Вход был закрыт одним-единственным большим камнем. Не без колебаний они отвалили его и вступили внутрь. В глубине лежала статуя уродливой богини. Повсюду валялись кости. Самые древние крошились в пыль, на свежих еще попадались кусочки присохшей плоти. Они расчистили себе место, сгребли все останки и труху в дальний темный конец похожего на короткий туннель помещения. Среди костей попадалась погребальная утварь: золотые ожерелья, булавки. На острове она ни к чему, но в любом другом