Позывной: «Варяг». Спасти Севастополь! - Валерий Большаков

Две трубы дымили не слишком густо, но ход у линкора был хороший. Три башни грозили ворогу, а в каждой по три орудия в 381 миллиметр. 15 дюймов. Не хухры-мухры.

В кильватер «Иоанну Грозному» шли крейсеры «Калинин» и «Каганович», за авианосцем поторап-ливались транспорты, три СДК – средних десантных корабля и столько же БДК – соответственно больших. В сторонке резал волны лидер «Тбилиси» и выводок эсминцев. Немного отставали подлодки – трофейные субмарины серии XXI. Здоровенные, немногим меньше эсминцев, они должны были стать чуть ли не главной ударной силой наряду с линкором – в их отсеках ждали своего часа акустические самонаводящиеся торпеды.

Субмарины не могли развить ту же скорость, что и линкор с авианосцем, поэтому вся эскадра равнялась на подлодки, которым, кстати, присвоили тип «А» – «Акула». «А-28», «А-29», «А-32» и «А-33».

Эскадра шла на Гуам, на тропический остров, который открыл еще Магеллан. Долгое время к Гуаму приставали одни лишь испанские галеоны, что ходили с Филиппин в Мексику. Потом и эти рейсы увяли, а в самом конце XIX века остров оприходовали американцы, забрав его у зачахшей Испании.

В 41-м, когда «Зеро» бомбили Пёрл-Харбор, японцы оттяпали Гуам у США. В прошлом году американцы отвоевали его обратно. Спрашивается: зачем им этот клочок суши?

А затем, что Гуам очень уж удобно расположен – Япония, Индокитай и Австралия равно удалены от этого острова. Перекресток.

И почему этот перекресток должен принадлежать Соединенным Штатам? С какой стати? Почему не Советскому Союзу?

Надо сказать, что Ерохина восхитила сама возможность захватить тропический остров в Южных морях. Будет куда слетать в отпуск после войны!

А тогда, во Владивостоке, в штабе Тихоокеанского флота, когда обсуждался поход на Гуам, адмирал Юмашев зачитал шифротелеграмму из Наркоминдел – все должно быть обставлено не как захват территории противника, а как освобождение острова от колонизаторов.

Ведь на Гуаме издревле проживал народ племени чаморро, вот и пусть провозглашают свободу и независимость. А чтобы на эту свободу с независимостью не посягали империалисты, морякам и летчикам Тихоокеанского флота надо будет подзадержаться на острове, постоять на страже завоеваний трудящихся.

Тем более что бухта Апра на западном берегу Гуама – глубокая, с чистым песчаным дном. Здесь могут швартоваться любые, даже самые большие корабли. Да и две бетонные ВВП для «Б-29» тоже имеются – отсюда американцы могли бомбить Токио. Спрашивается: чего добру пропадать?..

– Товарищ полковник! – подбежал комэск Голубенков. – Вызывают!

– Иду.

Ерохин упругим шагом прошагал к трапу, ссыпался вниз – и замер, как тот истукан. Ему навстречу дефилировала самая красивая девушка на свете – высокая, выше его, стройная. Грудь – во! Глазищи – во!

Все ее звали Тетя Муся. Или Тетя Маня. Короче говоря, Маша, Маруся. Впрочем, Марусей эту красну девицу звал только сам капитан – у иных духу не хватало.

Работала Маруся на камбузе, помогала коку, добрейшему Вано, кормить «пилотов-проглотов». «Мариманы», впрочем, тоже не страдали отсутствием аппетита.

Тетя Муся была холодна и неприступна, она отшила всех ухажеров. Много их было, донжуанов доморощенных, да вот только вся их бравада, весь гонор испарялись, скворча, под взглядом синих ледяных глаз Маруси.

Когда Михаил впервые увидал ее, он ощутил… Трудно описать, что именно удалось испытать бравому пилоту. Некий внутренний взрыв, провал или вознесение? Что – слова? Как в эти буквы вместить вихрь чувств, налетевший и унесший его далеко-далеко?

Дядя Миша не избегал девушек, но то, что возникло между ним и Машей, было чем-то иным, доселе не прочувствованным. Вот только сама девушка вряд ли догадывалась об этом…

Мария удивленно, слегка свысока оглядела Ерохина и не выдержала, улыбнулась. И Михаил, тотчас воспряв, решился на самый героический поступок в своей жизни. Хриплым голосом он сказал:

– Здравствуйте. Меня зовут… Дядя Миша.

Девушка рассмеялась.

– А меня – Тетя Муся! Привет, Дядя Миша!

– Привет… Маша.

Тетя Муся все еще улыбалась, но в лице ее что-то дрогнуло. Или проступило что во взгляде – удивление? Интерес, быть может?

Ресницы у Маши поднялись и опустились, девушка пошагала дальше своей изумительной танцующей походкой, а Миша так и остался стоять столбом.

Поднимаясь по трапу, Тетя Муся обернулась, и в лице ее Ерохин прочитал одобрение. Или это он себе нафантазировал, дурак влюбленный? Втюрился, как мальчик…

Переживая, Михаил выбрался к кают-компании, где вице-адмирал Пантелеев, командир авианосной ударной группы, собрал офицеров – вертолет «ГМ-1» переправил на «Советский Казахстан» всех каперангов.

Дядя Миша явился сам.

– Товарищ Ерохин, – церемонно начал вице-адмирал, расстилая карту Гуама, – вам начинать операцию.

Михаил кивнул. Детские мечтанья проснулись в нем с новой силой – стоило только на карту взглянуть.

Бухта Талафофо, Уматак, Мангилао, Монгмонг, Чалан-паго…

Музыка!

– Подходить будем к западному побережью, – сказал Пантелеев скучным голосом. – Вот тут столица острова, городишко Хагатна. Самолеты пусть его обойдут. Плацдарм – вот! Полуостров Ороте. На нем взлетные полосы для американских бомбардировщиков. Они нам пригодятся, я имею в виду ВВП, поэтому просьба – зря не бомбить. «Б-29» – в лом, а полосы оставьте. Штурмуем, товарищ Ерохин, и по обе стороны Ороте, особенно к северу, где бухта Апра. Там стоят два американских линкора – «Миссури» и «Айова». Ну, так вот. Желательно, чтобы они лежали – на дне. Для этого, товарищ Ерохин, используете палубные торпедоносцы – своим приказом я подчиняю их вам. Справитесь?

– Так точно, товарищ вице-адмирал!

Пантелеев кивнул и задумался.

– Вопрос в том, что мы не можем быть уверены… Короче говоря, лишь на месте, послезавтра утром, мы точно будем знать, где находятся оба линкора – на рейде Апра-Харбор или в открытом море. Приближались мы, как могли, скрытно, но даже в океане трудно спрятать эскадру. Хотя японцам это удалось-таки. Однажды, когда они громили Пёрл-Харбор. Короче говоря, будьте готовы.

Ерохин чуть не ляпнул: «Всегда готовы!», но вовремя прикусил язык…

…Утро в тропиках наступает быстро, словно кто свет включает – щелк! – и рассвело.

Однако «горбатые» готовились к вылету задолго до восхода – техники, механики и оружейники носились по палубе, в теплой и влажной мгле, пахнувшей неведомыми фруктами, произраставшими на неоткрытых островах…

Дядя Миша вздохнул и подумал с укоризной: «Когда ж ты повзрослеешь, товарищ Ерохин?»

Поглядев на часы, он скомандовал:

– По самолетам!

Пилоты громко затопали по палубе, разбегаясь, сноровисто залезая в кабины.

– Запускай моторы!

Приблизившись к своему штурмовику, Михаил устроился в кабине и громко сказал:

– Выключено! Зальем!

– Есть зальем! – провернул винт техник.

– К запуску!

– Есть к запуску!

– От винта!

– Есть от винта!

«Ил-10М» задрожал, будто от предвкушения полета, и гидравлическая катапульта с силою повлекла самолет – Ерохина ощутимо вжало в спинку сиденья. Взлет!

Всегда, как только мелькала внизу кромка палубы, что-то сжималось в Дяде Мише, – наверное, те самые фибры души. Возникало неприятное предощущение падения, но оно всегда обманывало рассудок – «ильюшин» поднимался в воздух уверенно, разве что проседал чуток, ежели в перегруз.

Самолет-разведчик взлетел первым.

– Клумба, я Ромашка-семь, – послышалось в эфире. – Пять пятьдесят. Нахожусь квадрате двадцать один – четырнадцать. Противник не обнаружен.

– Я – Клумба! – отозвались с мостика авианосца. – Продолжать наблюдение.

– Есть!

– Я – Дядя Миша! Летим на малой высоте, радиопереговоры отставить. «Маленькие», это и вас касается.

– Не боись, Дядь Миш, затаимся…

«Горбатые» неслись на восток над волнами – над пологими океанскими валами, неторопливо и неустанно катившимися с той стороны, где восходило солнце. Их подгонял пассат – вечный ветер.

– Клумба, я Ромашка-семь! Шесть десять. Обнаружен противник в квадрате тридцать два – пятнадцать! Линейный корабль «Нью-Мексико», в сопровождении двух легких крейсеров. Следует курсом на северо-запад!

– Вас понял, Ромашка…

Ерохин покачал головой. Клумба его не вызывала. Стало быть, задание остается прежним, а «Нью-Мексико» займутся другие…

…Подводная лодка «А-28» шла в позиционном положении – весь корпус находился под водой, одна рубка торчала над волнами.

– Задраить отсеки, погружение! – разнеслась команда. – На эхолоте смотреть. Осмотреться в отсеках!

Зашипел воздух в балластных цистернах.

– Стоп машинам! Старпому – на перископ. Акустикам – слушать!