Игры кавалеров - Ольга Лебедева

Он развел руками, Татьяна же смущенно потупила глаза.

Оленин осторожно нашел ее руку, взял ее пальцы в свои, нежно сжал, и девушка не отняла своей теплой ладошки.

— Ну а дальше вы знаете, — важно сказал Оболенский. — Услышав о странных разбойниках в масках, я сразу насторожился. Здесь все же Россия, а не Испания или Италия, где даже злодеи имеют привычку рядиться в карнавальные костюмы. А значит, у них был серьезный резон скрыть свои лица.

— Чтобы их после не признали, — поддакнул Оленин.

— Конечно, — поддержал друга Оболенский. — А потом увидел воочию этого Орлова. Разумеется, красив, мерзавец. Немудрено, что такому опытному, да еще и столь изобретательному обольстителю, не составит труда вскружить голову любой девушке.

Татьяна вновь покраснела, а Оленин ободряюще пожал ей руку.

— И тут я вспомнил рассказ австрийского чиновника, и в памяти тут же всплыло описание таинственного и ловкого утопителя. Ну, значит, думаю, вернулся граф в Россию и вновь взялся за свои темные дела. Воображаете, что я думал, глядя на Таник?! Ведь над нею нависла смертельная опасность!

Ответом ему было угнетенное молчание. Оленин почувствовал, как девушка рядом тихо дрожит, и набросил на ее плечи пуховую шаль под ободрительным взглядом Марьи Степановны.

— Но я уже два года не был в России, и необходимо было посоветоваться с умным и знающим человеком, — продолжил свое повествование Оболенский. — А кто и знает тут более всех новостей, как не…

— Твоя тетушка! — хором воскликнули молодые люди, после чего раздался дружный смех.

— Эх, молодежь! — едва не всплакнула расчувствовавшаяся старая барыня.

— Разумеется! Систер в подробностях отписала мне все, что знала об этом Орлове от своих соседей и петербургских родственников по линии покойного мужа. Там было много любопытного, но что сразу бросилось мне в глаза в письмеце Марьи Степановны — наш граф-то, оказывается, вдовец!

— Вдовец? — вспыхнула Татьяна.

— Именно, — подтвердил Владимир. — И я не удивлюсь, если обнаружится, что супруга этого мерзавца — царствие ей небесное! — встретила свою смерть в ванной. Так же, как и предыдущие жертвы Орлова.

— Ага, так вот в чем дело! Поэтому ты и отправил Прова в Тюленево?! — просияла Ольга. — И не сказал мне правды, бессовестный?

Владимир виновато улыбнулся и послал невесте воздушный поцелуй, благо та сидела по другую сторону стола, по правую руку от подруги.

— Скажет он, как же, — любуясь племянником, добродушно проворчала Марья Степановна. — Вечно себе на уме. Представишь ли, душа моя…

Она ухватила за руку Ольгу.

— Велел мне прислать с Провушкой ружей, да еще наказал, чтоб пуль к ним, да поболе. А откуда у меня, бедной и тихой старухи, ружья, спрашивается?

Молодые люди многозначительно переглянулись. По крайней мере у шести самых рослых мужиков в армии Чижовой в руках как раз имелись ружья!

— Разумеется, я не дала, — поджала губы Марья Степановна. — Зато выспросила у Прова все, что он знал, и начала снаряжать погоню — на выручку. Не иначе решила, Володька-то наш от германца возвернулся, да уж успел в России кому-то войну объявить. Не иначе самому Наполеону! Да ведь поздно — уж без него разбили хранцузского супостата!

Ответом ей вновь был веселый смех. К нему вскоре присоединилась и сама старая барыня.

А потом опять пили чай, и на сей раз Оленин с Татьяною опять сидели рядышком, близко-близко. И глядя на них, можно было уверенно сказать: кроме этих двоих молодых людей, в целом свете сейчас не существует никого и ничего.

Наверное, это и была истинная правда!

13. ЗДЕСЬ ТАТЬЯНА ОТКРЫВАЕТ СВОЮ ТАЙНУ, А ОЛЕНИН ПРЕБЫВАЕТ НА СЕДЬМОМ НЕБЕ

— Одного я лишь не понял в ту пору, — признался Оболенский уже после того, как был выпит чай, и за окнами окончательно стемнело. Звезды серебристо посверкивали, точно по небосводу просыпали мелкую искристую соль. Месяц то и дело скрывали ползущие чернильные кляксы туч, а над избами вились веселые дымки печей.

— Чего ради этот злодей Орлов обратил свои коварные замыслы в сторону Таник? Нет, она, конечно, красавица и умница, каких свет ни видывал — разумеется, не считая нашей Ольги Петровны!

Ольга натянуто улыбнулась всем присутствующим, однако не удержалась — украдкой погрозила кулачком не в меру увлекшемуся жениху. Конечно, галантность галантностью, и хороших манер еще никто не отменял. Но царица бывает только одна, и она, Ольга Ланская найдет способ доказать этому своему суженому. Но это все в будущем, а пока ее подругу Татьяну ждало поистине невероятное известие.

Оленин наотрез отказался говорить первым, и тогда пришлось отдуваться опять Оболенскому. Владимир с эффектностью, достойной актеров античного театра времен Нерона и Сенеки, поведал ни о чем не подозревающей девушке предысторию богатства князя Мещерского. Свой рассказ он живописал колоритным описанием турецких нравов, приправил кровавыми подробностями штурма бастионов Измаила и завершил государевой опекою, наложенной на богатства русского Али-Бабы после его скоропостижной кончины. После чего взял театральную паузу, которая в скором времени переросла в кромешное молчание.

Первой его нарушила сама Татьяна. Бедная девушка никак не могла взять в толк, при чем здесь вся эта история и почему все вдруг неожиданно умолкли.

— Все это удивительно и занимательно, наверное, — пожала она плечиками. — Но я, право, не возьму в толк, к чему ваш рассказ, Володя?

Оболенский философски развел руками и обернулся к товарищу.

— Прости, Эжен, но ты один знаешь всю подноготную этой истории. На сей раз тебе придется рассказать Таник все, что знаем мы. Или даже чуть-чуть больше.

Неизвестно, что имел в виду коварный Оболенский, произнося последнюю фразу, но Оленин смертельно побледнел под испытующим взглядом Татьяны.

— Говорите, Евгений, ну, говорите же! Я, право, ничего не понимаю!

Оленин страдальчески глянул на нее, вздохнул и медленно произнес:

— Видит Бог, мне не хотелось бы сейчас вообще говорить об этом. Но уж коли Татьяна Дмитриевна велит…

Девушка умоляюще смотрела на него, глаза ее блестели, в них застыло искреннее недоумение.

— Сия история началась, когда господин Орлов обратился к моему дядюшке по поводу наследства Татьяны Дмитриевны, — начал он.

— Наследства? — озадаченно молвила Татьяна. — Какое же наследство? Мой папенька геройски погиб на поле брани, и после него мне осталась лишь Ларионовка. О чем вы говорите, Евгений?

— Я говорю о князе Мещерском, — тихо ответил Оленин. — Известном богаче, размеры состояния которого до сих пор неизвестны никому, кроме, пожалуй, самого государя Александра.