Очерки Фонтанки. Из истории петербургской культуры - Айзенштадт Владимир Борисович

«Княгиню, – писал он своему приятелю А. Веневитинову, брату поэта, – чем ближе видишь, тем больше любишь и уважаешь. Ее стихия – Рим. В ней врожденная любовь к искусству. О, если бы она в молодости писала по-русски! У нас бы поняли, в чем состоит деликатность и эстетизм стиля. Она создала бы у нас Шатобрианову прозу. Да у нас и не понимают тонкости ея выражений!.. Я сам не понимал ее прежде, ибо жил в другой сфере…»[73].

В следующем письме Шевырев, вспоминая о своих московских друзьях, пишет: «Обними Одоевского, Титова, Кошелева и всех, кто меня помнит. Соболевский здесь. Он так меня тронул вчера. У кн. Волконской пели русские песни итальянцы: ты ведь знаешь, что у ней и немые глаголют. Он слушал – вдруг смотрю, Соболевский утирает глаза, подхожу: в три ручья слезы и бранит итальянцев, что петь не умеют. Говори после этого, что у нас нет mal du pays [тоска по дому. – Прим. авт.] Это меня так за сердце схватило, что я не мог их слушать без грусти»[74].

Но и живя в Италии, Зинаида Волконская не прерывала связи с Россией. В 1830–1831 годах она печаталась в русской периодике – в «Московском вестнике» и «Северных цветах». В «Северных цветах» в 1832 году, который Пушкин издал в пользу вдовы поэта Дельвига и его братьев, были напечатаны два стихотворения Волконской: «Моей звезде» и «Надгробная песнь славянского гусляра» из ее исторической поэмы «Ольга».

Изначально Зинаида Александровна не рассматривала переселение в Италию как окончательное и уже в 1832 году подумывала о возвращении домой. Известно адресованное ей письмо Мицкевича от 10 июня 1832 года, которое он написал, когда она тяжело заболела по пути в Россию: «…Как только вы будете в состоянии продолжать ваше путешествие, умоляю вас, бросьте ваше грустное намерение снова зарыться в снегах России, возвращайтесь в Рим»[75]. Но она все-таки еще трижды ездила на родину – в 1836, 1838 и 1840 годах.

В письме из Рима от 7/19 апреля 1836 года Зинаида Александровна сообщала своему свояку, П. М. Волконскому, о скором отъезде в Россию с мачехой, А. Г. Белосельской (урожденной Козицкой). А 23 июня тот писал из Петергофа своей жене, Софье Григорьевне: «Зинаида была здесь, чтобы представиться двору, провела воскресенье и возвратится к 1-му июля. Ее очень хорошо приняли…».

В эти годы в Петербурге у князей Белосельских-Белозерских были два особняка (и оба выходили на Фонтанку): знаменитый «Дворец Белосельских-Белозерских», который в это время принадлежал княгине Анне Григорьевне Белосельской, ее мачехе, с которой Волконская вместе приехала из Рима, и дом с выходом на Караванную (Фонтанка, 7, – Караванная, 4).

Особняк на набережной Фонтанки, 7, князь Белосельский-Белозерский купил в связи с женитьбой у вдовы сына знаменитого собирателя автографов, графа Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина, Марии Александровны, которой, кстати, адресовано стихотворение Пушкина «Кто знает край, где небо блещет». Существует запись Пушкина о его беседе в этом доме в августе 1832 года с испанским посланником. Этот дом вообще имеет собственную и интереснейшую историю.

Дом № 7 по набережной Фонтанки

По проекту архитектора А. К. Кавоса дом перестроили, и фасад на набережную Фонтанки приобрел нынешний облик. Фасад же дома, выходящий на Караванную, принял современный вид уже после переделок, осуществленных архитектором А. И. Штакеншнейдером. В 1836 году дом приобрел брат Зинаиды Александровны князь Эспер, в доме которого она жила в Москве и где находился ее знаменитый салон. (Москвичи знают этот дом: там находится Елисеевский магазин.) Но Белосельским-Белозерским он принадлежал недолго.

После смерти в 1846 году князя Эспера, его вдова продала дом на Фонтанке министру юстиции графу Виктору Никитичу Панину, и до самой революции дом находился во владении этой семьи. Последней его владелицей была знаменитая Софья Владимировна Панина, на чьи средства был построен Лиговский народный дом, содержались школы и больницы.

Но вернемся к Зинаиде Волконской. После короткого выезда в Москву Зинаида Александровна остановилась у Анны Николаевны Веневитиновой, матери поэта, с которой она подружилась еще до своего отъезда в Италию. 3 августа 1836 года та сообщала свой новый адрес в Петербурге: «На углу Большой Морской и Гороховой, в доме Кусовникова».

В дневнике племянника Зинаиды Александровны Павла Дурново за 29 сентября есть запись о том, что он вечером был у Веневитиновой, слушал прекрасное пение княгини Волконской, а Глинка превосходно играл на рояле. А 30 сентября он записал: «Я простился с тетушкой Зинаидой. Она уезжает завтра».

М. И. Глинка познакомился с княгиней Волконской в октябре 1830 года в Риме, во время своего путешествия по Италии. «В то время жила там княгиня Зинаида Волконская, – пишет Михаил Иванович в своих «Записках», – в качестве наставника при сыне ее был Шевырев, известный теперь профессор Московского университета, с которым я познакомился в 1828 году в Москве… Он, в продолжение моего пребывания в Риме, был моим cicerone и показал мне все достопримечательности с объяснениями».

Теперь, 29 сентября 1836 года, за два дня до отъезда Волконской из России, Глинка участвует в ее прощальном вечере у Веневитиновой в Петербурге…

О последнем ее приезде мы узнаем из исследованного Р. Е. Теребениной дневника племянника княгини П. Д. Дурново: «Ее терзают теперь, в связи с переменой религии, и Синод хочет заключить ее в монастырь»[76].

После этого княгиня Волконская уже не смогла вернуться в Россию.

На своей вилле в Риме Волконская создала Аллею воспоминаний, где поставила памятники своим друзьям. М. Погодин, посетивший Рим, писал в «Дорожном дневнике»: «Всего более меня умилил ее садик, посвященный воспоминаниям. Там под сению кипариса стоит урна в память о нашем незабвенном Дмитрии Веневитином… Есть древний обломок, посвященный Карамзину, другой Пушкину».

В своей книге «Пропавший дневник Пушкина» профессор В. М. Фридкин рассказывает о современном состоянии «Аллеи воспоминаний»: «Со стороны сада в древней стене сохранился тенистый грот, в котором в жаркие часы любил сидеть Гоголь. Отсюда под прямым углом к дому и начинается „Аллея воспоминаний“, по обеим сторонам которой разбросаны в зарослях урны и плиты. В конце, у каменной ограды, аллея сворачивает направо и идет вдоль ограды, выходящей на улицу. Где памятник Пушкину? Я уже несколько раз прошелся по аллее, осмотрел все памятники и переписал все надписи на них, но стелы в честь Пушкина нигде не было видно. Наконец я нашел ее. Она лежала на земле, у самой стены, в том месте, где аллея сворачивает направо. Каменное основание, на котором она раньше стояла, было отбито… Мы подняли стелу и прислонили ее к кипарису. Это была плита древнего мрамора травертино, украшенная сверху барельефом с изображением орла. Надпись на ней потускнела, хотя еще видна»[77].

И в заключение…

Еще в 1831 году З. А. Волконская задумывает создать Эстетический музей при Московском университете. В том же году в московском журнале «Телескоп» опубликовали проект создания музея. Он был подписан З. А.Волконской и составлен, по ее инициативе, С. П. Шеверевым и М. П. Погодиным. Зинаида Александровна предлагала на свои средства заказать слепки античных скульптур в Италии, где она жила. Экспозицию музея должны были завершить произведения Кановы и Торвальдсена. Но, как и ее предложение о создании общества под названием «Патриотическая беседа», проект этот не был принят. Музей, задуманный Волконской, был создан в Москве только в 1912 году под руководством профессора И. В. Цветаева – отца Марины Цветаевой, и носит ныне название Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.