За золотым призраком - Владимир Иванович Буртовой

в кулаки. – Какие же хлопоты, да еще большие, ждут его из-за Амриты? Зачем он послал цепному псу Цандеру такую страшную телеграмму? И как должен позаботиться о моей бедной дочке этот Бульдог Гюнтер?»

Несчастный Али оглянулся на приоткрытую дверь – из соседней комнаты все так же доносились громкие выкрики, азартно стучали свинцом залитые фигуры, щелкали шахматные часы – достал из грудного кармана скомканный бланк, разгладил его. Слова «позаботься об Амрите… меня ждут большие неприятности…» жгли глаза хуже неразведенного уксуса. Ясно одно – хозяин и этот квадратный охранник Цандер что-то замышляют против его дочери! Но что?

«Да что угодно! – сам себе ответил Али. Резко распрямив спину, он обоими кулаками пристукнул о стол с полированной крышкой цвета серого мрамора. – От этих немцев можно ждать все!»

«Так что же делать ему, слуге белого господина, родом из касты кшатриев? Смириться и оставить по-прежнему дочь в руках Цандера? Смириться и смотреть в глаза бывшему фашисту преданно? И ждать, что может произойти с Амритой? Или все же проявить дух былой непокорности, которая все еще в крови бродит, и постоять за родовую честь и достоинство? Что именно теперь, издалека, можно сделать во имя спасения дочери? А что если так…»

Али решительно соскользнул с дивана, одернул на себе несколько просторный белый костюм, шагнул к двери – решение пришло, как показалось, к нему свыше, может от самого господа Кришны, а потому и самое верное. Лучше нападать на своих противников первым и внезапно, не дать им времени повредить в чем-то, а то и погубить Амриту!

«Именно так! Надо срочно послать телеграмму Усману. Он заберет Амриту к себе. Да и Раджане лучше будет убраться из дома Дункелей. Потеряет службу, зато сбережет себя и дочь от беды…»

В почтовом зале по-прежнему почти пусто. Али заполнил бланк и, постоянно оглядываясь на стеклянную дверь фойе – не пропустить бы возвращения хозяина! – подал его в окошечко вместе с деньгами. Когда вышел вновь в фойе, то кроме двух пожилых мужчин у стойки администратора и одного долголицого господина в темных очках и с короткими усиками в кресле около бочки с пальмой – этот читал газету «Френд» на английском языке – никого не было.

При появлении Али господин с лицом колли неожиданно отложил газету на журнальный столик у кресла и поманил его пальцем к себе. Повинуясь жесту с некоторой долей опасения – ведь совсем недавно господин Дункель строго-настрого запрещал ему с кем бы то ни было говорить! – подошел с легким поклоном.

– Твой хозяин у себя? – спросил странный господин на английском языке, но с акцентом, похожим на акцент немцев. Только у Дункеля голос звонкий и чистый, как у трубы образцового оркестра, в то время как этот господин говорит с легкой хрипотой, словно картавил с раннего детства, или курить начал весьма давно и прокоптил свои легкие.

Али не счел нужным скрывать очевидное и ответил, что хозяин довольно давно покинул номер и ушел куда-то.

– Таузенд тейфель![12] – прокричал что-то господин в очках, усы дернулись влево, как у неуравновешенного человека, перенесшего первый легкий удар давления в голову. – Как же! Я сижу здесь едва ли не с утра и не видел его выходящим! Не мог же он улететь через окно или через крышу!

Али молча пожал плечами, и это при его невозмутимом выражении лица можно было истолковать двояко – и как не желание раскрывать тайну господина, и как элементарную неосведомленность слуги.

– А куда вообще думает ехать господин Дункель? – снова полюбопытствовал господин Колли, как мысленно окрестил его Али. – У меня нет достойных попутчиков, и я охотно бы просил господина Дункеля разделить со мной свои путевые заботы. Так куда же…

– Извините, господин… – только и сказал на это Али, а глазами и мимикой напомнил, что не со слугой ему надо говорить на эту тему.

– Да-да, любезный, конечно, я дождусь твоего хозяина.

Али откланялся и поспешил по лестнице вверх, от волнения позабыв про лифт, открыл дверь и… едва не вскрикнул – перед ним стоял сам Отто Дункель! Али знал, что хозяин был в городе, и довольно долго, но выглядел так, будто только что вернулся из бассейна: лицо свежее, умытое, а волосы слегка влажные и аккуратно зачесанные назад. У ног на коврике стоит небольшой светло-коричневый саквояж – его раньше у хозяина не было.

– Что с тобой, Али? – строго насупив брови и каким-то настороженным тоном спросил Дункель, видя, что слуга усиленно пытается справиться со своим испуганным лицом. – Где ты был только что?

– Выходил молодым господам купить свежие вечерние газеты, но их еще не привезли, – соврал Али и, кажется, весьма удачно. О господине в темных очках и с волнистой челкой на низком лбу, что еще больше делало его похожим на колли, благоразумно решил не говорить – пусть сами разбираются между собой, у него и своих забот предостаточно.

– Распорядись об ужине. Пусть подадут в номер. – Видимо, удовлетворенный разъяснением Али, Отто Дункель поднял саквояж и ушел в комнату к сыновьям, плотно прикрыв за собой дверь.

«Когда же и как он вернулся? – недоумевал Али, осторожно ступая по доскам и прислушиваясь к доносившимся словам за перегородкой, но о чем говорили – не понять. Опустился на диван у окна, охватил голову руками. – Ведь я постоянно смотрел через стеклянную дверь и через большое окно в сторону главного входа. Наверно, когда подавал бланк в окошечко… Но тогда почему его не видел господин в очках? – поразился Али и с ужасом посмотрел на стену, за которой находился Дункель, словно боялся увидеть на ней отпечаток всевидящего глаза хозяина. – Этот Колли сказал, что был в кресле напротив двери с раннего утра! Он не видел ни уходящего Дункеля, не видел его и входящим!

– Всесильный Кришна! Неужели мой хозяин – оборотень? – прошептал на своем тамильском наречии обескураженный, сбитый с толку Али. – Ничего-о, понемножку разберемся, что к чему… Главное, чтобы Усман успел увезти Амриту к себе, пока этот Бульдог Цандер не натворил бед! – Али встал с дивана, огладил руками лицо, помянул всевышнего Кришну. – Хотел бы и я восплясать на спине этого Бульдога, как плясал Кришна на стоглавом змее Калийи! Возьми себя в руки, Али, сын и внук достойных кшатриев, и жди терпеливо своего часа!

Спускаясь со своего этажа, Али снова вспомнил немца с усиками и в темных очках.

– Интересно было бы посмотреть, а тем более подслушать их разговор, когда этот Колли поднимется в