Сентименталь - Виктор Колюжняк

— Мой сын прав, не стоит горячиться, достопочтимый. Это семейное дело. Вы пострадали от рук моего бывшего сына. Отныне я от него отрекаюсь. Человек, которому сейчас удалось сбежать, — отступник. И с ним поступят именно так, как подобает поступать с предателями. Уверяю, наказание будет суровым. От лица же нашей семьи позвольте принести извинения вам и вашей невесте. Прошу вас, оставьте это дело нам. Позвольте вернуть нашу честь и доверие к дому Руфди. Что же касается извинений, они последуют не только на словах. Для нас будет большой честью помочь вам организовать свадебное празднество.

Герр Кнопп молчал, но его рука еще покоилась на рукояти меча. Было ясно, что такой вариант нравится ему меньше, чем возможность покарать обидчика самостоятельно.

— Рекомендую вас принять предложение, — шепнул ему Клаус фон Дирк. — Вы уже видели, к чему может привести вражда с одним из их семейства. Неужели вам хочется враждовать со всеми? К тому же, для них это действительно шанс спасти честь, покарав обидчика самостоятельно.

Раздался глубокий вздох, рука соскользнула с меча, и герр Кнопп вытер ее об штаны.

— Что ж, я принимаю ваше предложение, — произнес он ровным голосом. — А сейчас, если позволите, я хотел бы проводить невесту домой.

— Разумеется. Я велю нашим войнам сопровождать вас.

— Благодарю, но не стоит. У меня хватает и своих.

— Да будет так.

Герр Кнопп и глава семьи Руфди сдержанно поклонились друг другу. На Хасима жених предпочел не смотреть. Клаус фон Дирк попрощался с обоими из них куда теплей. После этого фрейлейн Эльза оперлась на подставленную руку герра Кноппа, и мы отправились прочь из этих катакомб. Признаюсь, меня это очень радовало. Только там, находясь в подземельях, я понял насколько же мне мил свежий воздух. Пусть даже он принадлежит совсем иной стране, а не той, в которой я был рожден.

Глава XII

После того происшествия наступили спокойные дни. Агнетт снова была счастлива, ибо ее госпожа радовалась жизни не только днями, но ночами. Герр Кнопп тоже пребывал в благодушном настроении и порой, когда я приходил к возлюбленной, приветливо кивал мне. Что касается Хасима и Керима Руфди, то о них мы ничего не слышали.

Лишь Клаус фон Дирк был мрачен и порой ходил по дому, что-то бормоча себе под нос и беспрестанно потирая подбородок. Когда же я позволил себе полюбопытствовать о причинах, то он отозвался весьма туманно.

— С одной стороны, мои дела здесь закончены, Ганс. Можно возвращаться на родину, ведь исследовать сентименталя я могу и там. Но что-то внутри меня противится этому. До сих пор не ясна судьба Керима Руфди, а это значит, что он вполне мог затаиться где-нибудь. Мне хотелось бы верить в его благоразумие, но он столько раз доказывал его отсутствие, что не стоит на это надеяться. Керим проиграл и не один раз. Значит, можно успокоиться и попробовать заняться чем-нибудь другим, но я думаю, что эти поражения лишь раззадорили его. Люди чрезвычайно редко могут признать, что они не правы. Им кажется, будто это как-то принизит их. В то время как на моей памяти: человек способный признать свою ошибку, редко оказывался подлецом.

— Только это вас здесь удерживает? — спросил я, вспомнив о своих причинах для задержки в Багдаде.

— О, я вижу, ты забеспокоился, Ганс, — господин позволил себе улыбнуться. — Не волнуйся. Поскольку ты тот человек, который всегда заботился обо мне, то и я позабочусь о тебе.

— Что вы подразумеваете под этим, господин?

— Ничего такого, Ганс, что тебе бы не понравилось. Доверься мне, я смогу устроить все в лучшем виде. К тому же, не забывай, я тебе многим обязан, да и не только я.

Последняя его фраза оказалась для меня загадкой, которую я не смог разгадать. Оставалось лишь ждать, какие дела последуют за этими словами.

Прошло несколько дней, и я, признаюсь, слегка подзабыл о том разговоре, когда мне о нем напомнил человек, от которого я менее всего это мог бы ожидать.

В тот раз я направлялся к дому герра Кноппа, чтобы увидеться с Агнетт. Господин куда-то ушел еще с утра, сказав, что ему требуется разобраться с одним важным делом. И вот, уже подходя к дому, я встретил его, идущего мне навстречу. Клаус фон Дирк улыбался и шагал гордо, словно с его плеч вдруг разом сняли тяжелый груз.

— А вот и ты, Ганс! Ну что ж, позволь тебя поздравить! — господин прижал меня к себе и крепко обнял, стукнув несколько раз по спине.

Признаюсь, такое поведение меня обескуражило. Поначалу я даже подумал: уж не пьян ли Клаус фон Дирк? Никаких винных запахов я не чуял, но в Багдаде, как я успел узнать, пьяным можно было быть не только от вина.

— Что ты так смотришь на меня? — усмехнулся господин. — Не волнуйся. Пока ты не понимаешь причину моего веселья, но вскоре тебе все расскажут. А потому я очень рад, что встретил тебя именно сейчас, когда ты обескуражен и ничего не знаешь. Позволь сразу заметить — это самое меньшее, что я мог бы сделать для тебя, так что не вздумай благодарить. Ты заслужил свое счастье.

Не дав мне вставить и слова, Клаус фон Дирк вновь похлопал меня по плечу и быстрым шагом пошел дальше. Я посмотрел ему вслед, но господин сказал, что знание ждет меня впереди. Если бы он сам планировал все объяснить, то, безусловно, уже давно бы это сделал.

Именно поэтому я поспешил скорее в дом герра Кноппа и застал там сидящих во дворе фрейлейн Эльзу и Агнетт. Моя возлюбленная улыбалась, хотя на глазах ее были слезы, а госпожа носилась вокруг нее с такой заботой, что незнающий человек наверняка бы не понял, кто из них прислуга.

— О, Ганс, вот и ты, — Агнетт бросилась ко мне, и ее объятия были куда приятней, чем у Клауса фон Дирка. — Твой господин договорился с фрейлейн Эльзой, и теперь мы можем пожениться. Он сказал, что оставит нам денег, чтобы мы сами решали свою судьбу и могли себя обеспечить.

— Мне было бы приятно, если бы ваша свадьба прошла в один день с нашей, — сказала фрейлейн Эльза, улыбаясь. — Некоторое время вы можете оставаться здесь. Думаю, вскоре я уже смогу обходится без Агнетт. Тогда вы сможете последовать за Клаусом фон Дирком на родину.

— Господин уезжает?

— Он обещал остаться до свадьбы. Вернее, до свадеб.

Я ошеломленно переводил взгляд с одной девушки на другую. Они смотрели на меня, будто чего-то ждали.

— Ну что ты молчишь, Ганс? — Агнетт топнула ножкой. — Мы с тобой столько всего обсуждали о нашей будущей жизни, а в самый важный момент ты молчишь!

— У меня нет слов, — признался я. — У меня нет слов, чтобы описать, как я счастлив.

И я, схватив Агнетт крепче, закружил ее, весело смеясь. И кружил до тех пор, пока не начал шататься, несмотря на то, что все это время она умоляла меня остановиться.