Записки рыболова-любителя. Часть 7. Путинские времена. Том 7.2. Второй срок - Александр Намгаладзе

Новостью прозвучало для меня от тебя по телефону, что ты давал мне свои фото только посмотреть, как будто ты только что узнал, что я использую их в своих «Записках». Твои первые фотографии, сделанные в Италии в 1997 году, размещены мною в Интернете 12 декабря 2003 года, а ты об этом только сейчас узнал, что ли?

И опять же, согласно статье 19 я имею право на их использование без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора, произведение которого используется, и источника заимствования, что и соблюдаю.

3) Мои «Записки рыболова-любителя» являются произведениями литературы, частично обнародованными, в том числе в «Прозе.Ру», в разделе «Мемуары», и несомненно являются объектами моего авторского права.

4) А я, следовательно, согласно статье 15 имею

право обнародовать или разрешать обнародовать произведение в любой форме (право на обнародование), включая право на отзыв;

право на защиту произведения, включая его название, от всякого искажения или иного посягательства,…

И это моё право защищено настоящим законом.

Таким образом, я, Митя, не нарушаю ничьих авторских прав, а вы с Леной посягаете на моё авторское право и тем самым вступаете в противоречие с действующим законодательством.

Вы при этом ссылаетесь на собственное право на неприкосновенность частной жизни. Что же, обратимся к Конституции РФ.

Статья 23

1. Каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени.

2. Каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только на основании судебного решения.

Я воспользуюсь комментариями к этой статье В.П.Кашепова ([битая ссылка] https://goo.gl/95gUb9).

«Право на неприкосновенность частной жизни означает предоставленную человеку и гарантированную государством возможность контролировать информацию о самом себе, препятствовать разглашению сведений личного, интимного характера.

Отношения между людьми в сфере личной жизни регулируются в основном нормами нравственности. Право на неприкосновенность частной жизни, на личную и семейную тайну как юридическая категория состоит из ряда правомочий, обеспечивающих гражданину возможность находиться вне службы, вне производственной обстановки, вне общественного окружения в состоянии известной независимости от государства и общества, а также юридических гарантий невмешательства в реализацию этого права.

Право на частную жизнь выражается в свободе общения между людьми на неформальной основе в сферах семейной жизни, родственных и дружественных связей, интимных и других личных отношений, привязанностей, симпатий и антипатий. Образ мыслей, политическое и социальное мировоззрение, увлечения и творчество также относятся к проявлениям частной жизни. Частная жизнь граждан, личная и семейная тайна, честь и доброе имя находятся под защитой и охраной закона. Эти положения российского законодательства находятся в полном соответствии с Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод (ст.8), которой провозглашается право каждого на уважение его личной и семейной жизни, неприкосновенность жилища и тайну переписки. Недопустимо вмешательство органов исполнительной власти в пользование этим правом, за исключением случаев, предусмотренных законом.»

Итак, юридически право на неприкосновенность частной жизни защищено законом от вмешательства государства и общества в частную жизнь, а внутри самой частной жизни оно регулируется нормами нравственности.

В нашем случае речь идёт о моей частной жизни, составляющей частью которой является жизнь моих детей, а волею судеб стала и часть частной жизни Лены. Не я ведь вмешался в частную Ленину жизнь, явился в её семью и начал навязывать ей свои взгляды и вкусы. Не я пришёл в чужой монастырь со своим уставом. До появления Лены у нас не было никаких конфликтов с сыном, а вот от Лены мы узнали, что сына мы неправильно воспитали, он этого не знает, того не умеет, да и сами мы неотёсаны, и… стоит ли перечислять весь перечень претензий, услышанных нами в последние годы? Кто же в чью частную жизнь вмешивается?

Я пишу свои «Записки» о своей общественной и частной жизни (отдельный вопрос для чего я это делаю, но не об этом сейчас речь), обо всех людях, представляющих для меня интерес, с которыми меня сталкивает жизнь, руководствуясь своими представлениями о нормах морали и нравственности, среди которых правда занимает первое место.

Абсолютна ли моя правда?

Нет, конечно. Я могу ошибаться, что-то скрывать, недоговаривать, неправильно понимать, моя память может меня подводить. Моя правда – это мой взгляд на вещи, на мир, на людей. Возможно, косой, кривой, ошибочный. Но уж какой есть. И я имею полное право его не только иметь, но и публично высказывать. А уж что попало в сферу моего зрения – не всегда от меня зависит.

Один из эпиграфов к моим «Запискам» таков:

«О чём писать – на то не наша воля» (Николай Рубцов)

Вот и с Леной – судьба распорядилась так, что некоторые факты её личной жизни стали одновременно и фактами моей личной жизни, о которой я пишу свои «Записки».

Мне предлагают: напиши, что твой сын женат не на Лене, а на Маше Пивоваровой.

Не могу. С таким же успехом меня можно просить: напиши, что у тебя вообще нет сына, он не хочет, чтобы я вмешивался в его частную жизнь.

Что я могу, так это реагировать на критику, вносить исправления, уточнения, комментарии героев моих «Записок» или свидетелей описываемых событий. Мама, кстати, часто ошибки фактические у меня находит, и я ей за это признателен. И все отзывы, полученные мною о «Записках», вставлялись в «Записки», как положительные (их большинство), так и отрицательные (Хомутовой, Датешидзе…).

Так что же такого предосудительного, дискредитирующего вас, вы, Митя с Леной, нашли в моих «Записках», что решились посягнуть на моё авторское право?

Или вы так поступаете из профилактических соображений, дабы предупредить мои будущие возможные необъективные описания наших с вами непростых отношений?

Заверяю вас, что мне хотелось бы их улучшить, но не ценой отказа от своих взглядов и прав. Последнее исключено. Но я готов рассмотреть любые конкретные просьбы по изложению или интерпретации каких-либо фактов, быть может, что-то смягчить или вовсе убрать. Неприемлемо для меня только одно требование – не хотим, чтобы писали о нашей личной жизни, поскольку это нарушает наши права. О правах – смотри выше. Я пишу о своей личной жизни, а она, повторюсь, не по моей воле пересеклась с вашей личной жизнью. И я хотел бы написать историю со счастливым концом (ну, не вообще, конечно; у жизни, увы, конец всегда печален, а у истории), историю преодоления разных трудностей, и в том числе трудностей взаимного понимания.

29 июля 2005 г., Мурманск

Я отправил Мите по электронной почте прикреплённым файлом всю мою приведённую выше запись от 19 июля. Ответа на это моё послание не последовало, ни письменного, ни устно-телефонного.

26 июля Мите исполнилось 30 лет. Я поздравил его утром по телефону, звонил на его мобильник, так как не знал, где они – в Кайзерслаутерне, Франкфурте или Констанце. Оказалось, в Кайзерслаутерне, пакуют вещи, готовятся к переезду во Франкфурт, где сняли уже двухкомнатную квартиру.

На моё поздравление Митя ответил довольно сухим тоном. Гораздо теплее он откликнулся на звонок Лидии Анатольевны – Лениной мамы, позвонившей в конце моего разговора с Митей на их домашний телефон, так что в какой-то момент Митя говорил по двум телефонам одновременно.

Сашуля поздравляла Митю по телефону из Владимира вечером и тоже обратила внимание на некоторую унылость Митиного тона. Зато Лена удивила (она взяла трубку первой): расспросила маму про наши дела, при том очень доброжелательным тоном… Не уверен, что Митя показал ей моё последнее послание им, вряд ли оно Лене понравилось (бы). Но перечитывая его сейчас, я не испытываю желания что либо в нём поправить.

Едва оправившись от стресса, вызванного Митиными странными просьбами, я через несколько дней пережил новый: потерял футляр с ключами (от подъезда, «предбанника», квартиры, кабинетов на кафедре и в ректорате) при том, что соседи в отъезде и открыть предбанник некому. Потерял я ключи скорее всего в троллейбусе, где они могли выпасть на сиденье из неглубокого кармана куртки (чего я и опасался, а всё же сунул их туда), или их у меня вытащили, приняв за бумажник.