Добрая фея короля Карла - Владимир Васильевич Москалев

эта ловкая дама знала, на что шла. Дофин не выказывал особой любви к своей супруге, а потому не часто проводил с ней ночи, двору об этом было известно. Однако любовницей он пока что не обзавелся. На этом и решила сыграть расчетливая вдовушка, строя таким образом свою карьеру и одновременно мстя королю и двору.

И удар попал в цель! Дофин увлекся. Да и как устоять, когда женщина недвусмысленно предлагает свое тело, к тому же такая хорошенькая женщина! Одно мешало вдове: папочка постоянно мозолил глаза. С одной стороны, пусть видит, что его немилость для нее ровно ничего не значит. С другой стороны, он же поставит на вид жене дофина аморальное поведение ее супруга. Но тут произошла битва при Пуатье, и Жан II оказался в плену. Узнав об этом, вдовушка отпустила тормоза. Но ей бы на малой скорости катиться к своей мечте, а она резко начала прибавлять обороты. Супругу Карла (дофину Жанну де Бурбон) это возмутило, раз за разом она стала устраивать мужу сцены, но тот не обращал на это внимания, всецело поглощенный своей любовью.

И тут – как снег на голову! – вернулся из лондонского плена король Жан. Невестка бросилась к свекру. Выслушав ее жалобы, отец попенял сыну на недостойное поведение, потом вызвал к себе вдову и приказал ей немедленно убираться с глаз долой, пока он не выслал ее в монастырь. Кляня на чем свет стоит английского пленника, посылая на его голову все мыслимые и немыслимые проклятия, мадам де Монгарден отбыла в свой замок. Теперь ее единственным желанием стало избавиться от ненавистного Жана Валуа. Вот уже два года она ломала голову над этой задачей. Женщина деятельная и волевая, она не видела в жизни трудностей, которые ей не удалось бы преодолеть, но тут был экстраординарный случай, поэтому следовало предпринять особые действия. Какие – она никак не могла решить. Единственное пока, в чем она была убеждена – ей надо искать союзника, и хорошо бы не одного.

Эта дама, надо сказать, получила хорошее воспитание: она не говорила много, со всеми была приветлива, милостиво разговаривала с нищими, без причины не кокетничала и не имела привычки стрелять глазами. В одежде тоже всегда соблюдала меру: не декольтировалась, выставляя напоказ плечи и грудь, не показывалась перед слугами в неглиже. Кроме того, не принимала подарков от незнакомых или малознакомых лиц, справедливо полагая, что в самом скором времени придется расплачиваться, ибо любой человек никогда ничего не делает просто так, даже любовник. Словом, она вела себя как истинная светская дама, будь это при дворе либо когда она принимала гостей у себя в доме. Исключение могли составлять непринужденные беседы с братом; здесь не возбранялось дать волю чувствам, языку. Брат, хоть и сводный, был единственным ее верным другом. Она всегда восхищалась его честностью, благородством и открытостью, любила его острый язычок, считала его истинным рыцарем и смело поверяла ему тайны, которыми подчас не рискнет поделиться с братом даже родная сестра.

Предстоящая беседа обещала развлечение, но и некоторое познание – так подумала вдова де Монгарден. Кто, в самом деле, расскажет о жизни простого люда? Тема не очень-то приятная для ушей человека из высшего общества, но о чем еще можно было говорить с простушкой, судя по одежде и манерам гостьи? И графиня решила, что разговор закончится очень быстро. Не могла она понять лишь одного: зачем ее брат привел в замок простолюдинку? Правила учтивости не позволяли хозяйке придать себе отсутствующий вид, и она постаралась снизойти до гостьи с высот придворной дамы.

Они уселись на скамью. Брат развалился у их ног на подушках – привилегия, дарованная лишь ему.

– Так кто же они, твои гонители? – спросила Анна, выслушав сообщение Гастона о том, как за Эльзой гнались солдаты.

– Псы Господни.

– Хорошенькое дело! Стало быть, за тобой по пятам крадется святая инквизиция? Грозный преследователь. Чем ты досадила черным монахам?[12]

– Это всё люди. Я никогда и никому не делала зла. Но человек глуп…

– Согласна. Но не глупее ли ты сама, позволив ищейке выследить себя?

– На меня указали. Я и подумать не могла…

– Ее обвинили в колдовстве, назвали ведьмой, – подал голос Гастон. – Всем известно, что с недавнего времени ведьмы встали в один ряд с еретиками.

– Да, да, – согласно кивнула сестра. – Церкви мало язычников и альбигойцев, она не согрелась от костров Безье и Монсегюра; ей нужны новые жертвы. Сколь быстро забыта античность – культурное наследие прошлого. Люди низвергли старых богов; но отчего в них узрели слуг сатаны? А ведь ведьмы обвиняются в том, что они творят чудеса не именем Бога, а именно слуг дьявола, стало быть, налицо покушение на могущество святой Церкви. Чем же занималась ты? – с иронией обратилась она к гостье, делая акцент на местоимении. – Насылала болезни на детей или даже смерть? Быть может, чье-то бесплодие или неурожай – дело твоих рук?

– Ничего подобного я и в мыслях никогда не держала, – твердым голосом ответила Эльза, не собираясь настраиваться на игривый тон, о чем без труда прочла в глазах собеседницы. – Напротив, я лечила тех, кто захворал, и у меня это получалось. Но поскольку обходилась я при этом своими средствами и силами, не прибегая к помощи духовенства, то люди узрели здесь связь с сатаной. Что удивительного в том, что именно в этом увещевают церковные ораторы глупые народные массы, призывая их извещать слуг Божьих о присутствии еретика, не желающего возносить молитвы Господу при совершении исцеления?

Анна де Монгарден была поражена. А она-то рассчитывала услышать несвязный лепет безграмотной крестьянки. Как можно ошибиться! Беседа с гостьей, пожалуй, окажется вовсе не короткой и забавной. Следует подтолкнуть ее к иным высказываниям: быть может, то, что сказала, – всего лишь заученный текст?

– Так ты, стало быть, отрицаешь роль Бога при исцелении больного?

То, что хозяйка услышала в ответ, едва не вынудило ее раскрыть рот от удивления.

– Так говорили могауды, за ними катары и вальденсы. Но Церковь не любит тех, кто мыслит здраво, кто видит больше и дальше нее. Твердыня традиционной религиозности сокрушила одну за другой все бури ереси, в которой обвиняют тех, кто видит правду. Я могу пояснить это на примере, поскольку на первый взгляд трудно понять мою мысль. Религиозная жизнь и быт стали неотделимыми друг от друга; но разве так должно быть? Вместо того чтобы следовать советам медика или человека, сведущего в болезнях, люди предпочитают молиться на могиле святого или созерцая