Концентрация смерти - Максим Шахов

Собрав остатки сил, Михаил побежал. Мелькали под ногами шпалы. Над головой растягивался среди стволов высоких сосен шлейф паровозного дыма. Сил не хватало, Прохоров задыхался. Он сделал последний отчаянный рывок, уже понимая, что, если не удастся на этот раз зацепиться за борт, он просто упадет обессиленный на шпалы.

Пальцы соскользнули с холодного металла. Фролов с Кузьминым все-таки сумели схватить его за руки. Прохорова поволокло вслед за последней платформой. Сапоги стучали по шпалам. Сам Михаил уже ничем не мог помочь, силы у него оказались исчерпаны до предела. Чертыхаясь, Илья с Аверьяновичем втащили Прохорова. Он лежал на расчищенном от сучьев настиле, смотрел в потянутое облаками небо. Неторопливо постукивали колеса. Поезд уносил беглецов от преследователей, давал еще один шанс выжить.

– На восток едем, – пробормотал Михаил.

– А толку? – вздохнул Кузьмин.

Но Михаил его уже не слышал. Усталость, бессонные ночи взяли свое, он просто отключился. Дремали, клевали носом и сидевшие рядом с ним Фролов с Кузьминым. Лес сменился полем, паровозик дал длинный гудок, пересекая дорогу.

Глава 9

Илья вскинул голову. Резкий звук паровозного гудка мгновенно разбудил его. Он улыбнулся, посчитав, что самые страшные опасности уже позади, и теперь проиграть схватку за жизнь можно лишь по собственной глупости. Паровоз стал сбавлять ход. Фролов выглянул вперед. Состав уже подходил к лесопилке. Впереди виднелись корпус небольшого цеха, штабеля бревен. Рельсы пошли с изгибом, стало видно чуть больше, и тут Фролов содрогнулся. У торца цеха стояла военная машина, у пути прогуливались автоматчики, всматривались в приближающийся поезд. Он принялся будить товарищей.

– Там немцы, проверка.

Те, еще сонные, быстро попрыгали с платформы, сбежали с невысокой насыпи и залегли в заросшем травой кювете. Поезд остановили еще до лесопилки. Автоматчики с собаками проверяли каждую платформу, заглядывали между бревен. Наконец, командир группы махнул рукой, поезд подошел к рампе и замер.

– Пары стравливает, – прошептал Кузьмин. – Значит, сегодня уже никуда не поедет.

– А тут и рельсы кончаются. Тупик. Дальше с ним нам не по дороге, – отозвался Фролов, присматриваясь к немцам, пытаясь понять их дальнейшие действия. – Если пойдут по путям, нам конец.

– Нет, чего-то ждут, – щурился Прохоров.

Эсэсовцы еще потоптались по лесопилке, а затем загрузились в машину вместе с собаками и уехали.

– Жрать охота, – проговорил Фролов. – Только сейчас понял, что с самого лагеря ничего не ели. А сил потратили уйму. – Он принялся развязывать мешок, достал сухарь, стал грызть. – Жаль рыбы, что вместе с лодкой потеряли.

– Зато сами целы остались. Не ценишь ты подарки судьбы. Не спеши, харчи нам еще пригодятся. Стоит попытаться что-нибудь раздобыть здесь, – Прохоров взял автомат, завернул его в жилетку и пополз к лесопилке.

– Ты куда? – бросил ему вслед Кузьмин.

– Скоро вернусь. Если что, уходите.

Больше Михаил уже никого не слушал, он неторопливо, то и дело останавливаясь, полз к лесопилке. Там уже возобновилась прерванная появлением немцев работа. Засвистели пилы, густо повалил дым из трубы паровой машины. Хлопал на валиках прорезиненный ремень привода.

Прохоров залег за штабелем бревен, стал изучать лесопилку. Сейчас все рабочие находились внутри цеха, их силуэты то и дело мелькали за открытыми воротами. В первую очередь внимание Прохорова привлек небольшой сарай, рядом с которым стояла искусно сделанная деревянная беседка, а в ней стол, лавки. По содержимому мусорного ведра нетрудно было догадаться, что рабочие тут обедают, среди скомканных газет виднелись картофельные очистки и куриные косточки, ими как раз заинтересовался пес, оперся передними лапами о ведро и сунул в него морду. Михаил и сам ощущал страшный голод. Упускать возможность подкрепиться не хотелось. Ему и в голову не приходило, что он сейчас по большому счету является вором, бывший летчик просто боролся за свою жизнь.

Прохоров поднялся, скользнул к стенке сарая, прошмыгнул внутрь, благо дверь оказалась незапертой, а лишь подпертой деревянным чурбачком. Здесь находилась раздевалка, на стене висел жестяной умывальник. Михаил подошел к нему, сполоснул лицо, взял в руки кусочек мыла, понюхал его, подумал и опустил в карман. В дороге все может пригодиться.

Вдоль стены шли шкафчики. В первом Прохоров обнаружил лишь одежду рабочего да свернутую в трубку газету. Второй и третий тоже оказались бесполезными. Прохоров так увлекся, что не сразу услышал, как открывается дверь. Среагировал, лишь когда луч дневного света ворвался в сарай. Прятаться было поздно. Прохоров выхватил из сложенной вдвое жилетки автомат и резко развернулся.

В дверном проеме стоял немолодой мужчина в выцветшей спецовке-комбинезоне и со страхом смотрел на нацеленное на него оружие. Михаил рукой показал, чтобы рабочий закрыл дверь, и притом сделал это медленно, без лишних движений. Тот повиновался, при этом не сводил глаз с автомата. Прохоров прислушался. Рабочий пришел один, никого за дверью не оставалось.

– Есть… эссэн… – Михаил на секунду снял руку со спускового крючка и показал пальцем себе в рот.

Поляк торопливо кивнул. Жестами разъяснил, что понял и хочет подойти к шкафчикам. Прохоров не спускал его с прицела, старался не приближаться, обходил стол. Пожилой рабочий открыл шкафчик, снял с полки газетный сверток, положил его на лавку и развернул. Внутри оказалось с пяток варенных в кожуре картофелин, четыре ломтя хлеба, большая луковица и кусок толстого сала, источавшего соблазнительный запах чеснока. Поляк отошел в сторону на пару шагов, предлагая жестом все это забрать Прохорову с собой. Затем приложил палец к губам, давая обет молчать о встрече.

Михаил опустил ствол автомата. Приблизился к еде, подавил в себе желание сразу же запихать картофелину в рот и проглотить. Он обернулся, встретился взглядом с поляком, тот сглотнул слюну. Первый страх у рабочего прошел, он уже верил, что опасный беглец-грабитель сохранит ему жизнь, а потому теперь просто сожалел, что останется на весь день голодным. Прохоров вздохнул, запихнул три картофелины себе в карман, забрал половину хлеба, располовинил ножом луковицу и кусок сала.

Рабочий благодарно улыбнулся и приложил руку к сердцу, еще раз показал, что не скажет никому ни слова. Михаил по его взгляду понял, что так оно и будет. И неизвестно, как сложилось бы, не поделись он теперь награбленным. Он попятился к двери. Поляк кивнул на прощание.

Сердце бешено стучало, вспоминались слова Фролова, прозвучавшие после встречи на реке с влюбленной парочкой. Возможно, правильнее бы было убить видевшего его поляка, а труп спрятать. И уж во всяком случае, не стоило делиться с ним едой. Возможно, узник лагеря так и поступил бы, но Прохоров уже вновь почувствовал себя свободным человеком, а свободный только сам и несет ответственность за свои поступки.

Михаил вернулся к своим.

– Все в порядке? Никто тебя не видел?

– Не видел, – соврал Илье Михаил.

– Чего так долго? – с подозрением поинтересовался Кузьмин.

– Ты знаешь, Аверьянович, такие вещи на помойке не валяются, – с этими словами Прохоров выложил на разосланную жилетку свою добычу, что тут же прекратило все претензии к нему.

Сало порезали тонкими ломтиками, половину луковицы – кольцами. Беглецы лежали в траве. Это был настоящий пир. На сале поблескивали крупицы соли – невиданная роскошь. А вареная картошка с луком казалась верхом кулинарного искусства.

– Давно я такого не ел, – признался Кузьмин, облизывая пальцы. – Ты, командир, хоть напоследок немецких харчей из их столовой попробовал.

– Долго они во мне не задержались, – ответил Михаил и тут же почувствовал, что вспоминает события в лагере, как нечто давно минувшее, столько всего вместилось в короткий отрезок времени. – Подкрепились немного, и в дорогу.

– Немцы здесь уже проверяли, никого не нашли и уехали, – напомнил Фролов. – Теперь тут самое безопасное место. Они не вернутся.

– Вернутся, немцы тоже умеют менять тактику, а безопасных мест для нас не существует, пока не пройдет трое суток со времени побега, – возразил Прохоров. – Двинем вдоль леса. Оттуда далеко видно, если что, всегда можно укрыться. Главное, заметить врага раньше, чем он тебя заметит, и двигаться на восток, только так мы приблизимся к цели.

– А где он, восток? – уставился на небо Кузьмин.

– Учись, интендант. По солнцу смотри.

Ветер внизу почти не ощущался. Зато верхушки деревьев над головой сильно раскачивались. В мае в лесу особо ничем не разживешься, разве что молодой кислицы можно поесть. Но на нее беглецы особо не налегали, знали, что от травы начнутся рези в желудке, станет пучить. Уж лучше быть голодным, чем мучиться животом.